В нее, кроме городского головы, входили также известные и уважаемые в городе люди, как, например, избранные в 1915 году архитекторы Э.Брадтман, В.Городецкий, Ип.Николаев, художники А.Мурашко и С.Светославский, инженеры О.Ких и Ф.Фальберг, присяжные поверенные Ф.Бржозовский и Д.Коджак, профессор Киевской духовной академии протоиерей М.Гроссу, историк и «свідомий українець» И.Щиткивский, юрист и гласный городской думы В.Дитятин. То есть не толстосумы и нувориши или лидеры каких-то карманных партий, а интеллектуалы, известные в городе личности. Их коллективное мнение имело решающее значение при рассмотрении тех или иных вопросов внешнего вида города. Их вкусу, неподкупности и совести общественность полностью доверяла.

Сейчас тоже есть различные комиссии, но вспомните, имело ли значение чье-то мнение, когда второпях забетонировали Софийскую площадь, не дав археологам возможность исследовать столь уникальный для науки, истории и патриотического воспитания культурный слой на этом легендарном месте! А ведь нужна была лишь добрая воля и способность прислушиваться к мнению специалистов. Этого недоставало властям.


Еще один пример — реконструкция Майдана Незалежности. Здесь не только проигнорировали уже открытые протесты общественности, но и откровенно поглумились над ней, создав что-то неудобоваримое — на смех киевлянам и всей Европе, в которую так стремимся и которая не приемлет ни подобной «архитектуры», ни подобного отношения к гражданам со стороны властей вообще.


Потому и одолевают сомнения, произойдут ли перемены к лучшему в случае со Львовской площадью, где когда-то бурлил базар, именем которого старые киевляне по привычке до сих пор называют площадь — «Сенная», хоть базара там нет уже 45 лет? Додумаются ли будущие проектанты и власти учесть эти досадные ошибки и дать возможность, во-первых, археологам раскрыть одну из интереснейших и малоизвестных страниц прошлого Киева, а во-вторых, архитекторам и строителям — не испортить это пространство?


Не следует забывать, что на киевских площадях, как свидетельствует опыт, присутствует очень сильная и не всегда положительная энергетика, накопленная в течение веков. Старая, веками истоптанная земля не очень охотно подчиняется новым архитекторам, которые стараются щегольнуть своими «крутыми» идеями и проектами. Загляните в историю Киева — древнюю и новейшую, которую, кстати, так не любят власти и практикующие архитекторы, и вспомните, сколько лишений перенес все тот же нынешний Майдан Незалежности за свою многовековую жизнь. Но не отомстил ли он некоторым дерзким смельчакам, рискнувшим уничтожать топографию и издеваться над прошлым уже в наше время? Может, стоит вспомнить хоть и легендарную, но поучительную историю гибели «вещего» Олега. Как говорится, боженька все видит, да не сразу скажет!


Не менее «упрямой» может стать для строителей старинная Львовская площадь, расположенная в археологической охранной зоне. Тут следует вести себя очень почтительно и осторожно, ведь Львовская площадь — один из древнейших очагов интенсивной городской жизни.


В эпоху Киевской Руси сюда, к Жидовским воротам «города Ярослава», сходились оборонительные валы, а сами ворота под таким названием впервые упоминаются в 1037 году. Направления старинных улиц, которые вели из древнего города к этим воротам, повторяют современные Большая Житомирская, Сретенская, Рейтарская и Ярославов Вал. Может, где-то под современным асфальтобетоном, чуть ли не на троллейбусной остановке, притаились остатки третьих ворот «города Ярослава». Отсюда большак, в течение веков накатанный пешими и конными, телегами и скотом, чумацкими волами и возами, вел на Запад по когда-то безлюдному суходолу, между долинами Лыбеди и Скомороха, Глубочицы и Сырца — в Белогородку, Житомир, Волынь, Галичину и дальше — в сердце Европы. А Львов возник позже.


Как при каждых городских воротах, где толпился прибывший люд, так и возле Жидовских ворот издавна существовало торжище. Наверное, именно эти ворота, расположенные на западной окраине Киева, привлекали возможностью получить от торговли наибольшую выгоду. Потому иудейское население, традиционно настроенное на торговлю и ростовщичество, с готовностью селилось именно здесь. Отсюда и название ворот — Жидовские.


Обнаруженные здесь, на летописном Копыревом Конце и Кудрявке археологические находки также свидетельствуют о давнем заселении района: клад римских монет, фрагменты керамики черняховского типа, ценные древнерусские украшения, оружие и т.п.


После разорения ордами хана Батыя, ворвавшимися в Киев в декабре 1240 года через Лядские ворота (современный Майдан Незалежности), жизнь здесь на длительное время приходит в упадок. Тогда впервые массово пролилась кровь защитников города.


О событиях XVII века напоминает улица Рейтарская: этот топоним происходит от названия слободы, где расположился русский кавалерийский гарнизон после присоединения Киева к Московскому царству в 1654 году.


В 30-х годах XVIII века, когда Турция противодействовала экспансии Российской империи к побережью Черного моря, в Киеве, по распоряжению генерал-фельдмаршала графа Бурггардта-Христофа Миниха, проводились крупные фортификационные работы. В частности были значительно усилены старые, насыпанные еще во времена Ярослава Мудрого валы, и в районе нынешней Львовской площади высота валов достигала 15—17 метров. Один из них шел от старых ворот прямо через современную площадь, второй — посредине современной улицы Воровского, как раз там, где так манит прохожих каштановая аллея, которую, по слухам, собираются уничтожить ради очередного подземелья.


Деревянные Львовские ворота (уже не Жидовские) существовали до 1795 года. Когда их разбирали, старинную икону «Божьей Матери всех скорбных радости», которая висела на этих вратах встречая прибывающих, перенесли в ближайшую деревянную церковь Сретения Господнего, стоявшую между Большой Житомирской и Сретенской.


В 1835 году Львовские ворота переименовали в Житомирские, ведь после второго передела Польши Львов отошел к Австро-Венгрии, а Житомир в Российской империи стал центром Волынской губернии.


Когда весной 1845 года катастрофическое наводнение на Днепре лишило крыши над головами многих жителей Подола, потерпевшим предоставили под застройку распланированные участки вдоль этой старинной дороги. Вот так с середины XIX в. сформировалась городская улица, с 1869 года известная под официальным названием Львовская.


Чуть раньше — в 30-е годы XIX в. — проложили улицу Бульварно-Кудрявскую, соединившую летописный Кудрявец и Львовскую площадь с долиной Лыбеди и проложенным от Крещатика бульваром, продолженным на запад Брест-Литовским шоссе.


Пожалуй, очень древним можно считать Вознесенский спуск, который вел к Жидовским воротам с Подола.


Сегодня у этих улиц пока случайные названия, присвоенные в советские времена по идеологическим соображениям тоталитарного режима: Артема (Львовская), Воровского (Бульварно-Кудрявская), Смирнова-Ласточкина (Вознесенский спуск).


20 октября 1853 года ря- дом с деревянной Сретенской церковью был заложен новый одноименный приходский каменный храм, освященный только спустя восемь лет — 21 октября 1861 года (как увидим далее, что-то построить быстро на Львовской площади не удается многим). Чтимую верующими икону перенесли туда, и церковь Сретения получила бытовое название Скорбной. У нее был довольно невыразительный вид, поэтому в 1884 году ее перестроили в «благолепном» русско-византийском стиле по проекту архитектора В.Николаева на средства баронессы Марии Штейнгейль, проживавшей в особняке по Бульварно-Кудрявской, 27.


Базар у Житомирской заставы (уже не ворот) стали называть Сенным, поскольку каждое утро сюда привозили на продажу сено, дрова, строительный лес. Сена требовал скот, который держали жители города; дровами обогревали помещения, на дровах готовили пищу; из леса строили. А официальное название Львовский, данное базару в 1869 году, не прижилось. Более того, крытый рынок, действующий на Бульварно-Кудрявской с 1959 года вместо ликвидированного Сенного базара, хоть и назвали Центральным, он все равно остался Сенным. Единственное, чего добились новые киевляне, так это изъятия из обихода традиционно киевского слова «базар» и замены его на «рынок».


Когда дальнейшему развитию района стали мешать старые земляные валы, в 1872 году городской архитектор, 29-летний инженер-капитан Виктор Прохоров разработал план ликвидации уже бесполезной фортификации. С тех пор Львовская площадь обрела прямоугольный план, удлиненный в сторону Бульварно-Кудрявской и углубленный между Б.Житомирской и Львовской улицами. Застраивалась площадь довольно вяло невзрачными двухэтажными зданиями, где по обыкновению первый этаж владельцы отдавали под магазины. А валы еще возвышались, хоть и не сплошной грядой.


Тогда действовало правило, в соответствии с которым владелец выкупленного участка городской земли должен был в течение трех лет застроить ее. Вот так боролись с долгостроями.


Приведем показательный пример. В 1871 году участок на углу Ярославова Вала и Бульварно-Кудрявской выкупил на торгах коллежский советник Василий Иванович Сербулов. Ввиду наличия валов, городская управа согласилась с его прошением продлить срок застройки до пяти лет. Землю дрогами вывозили в отроги Афанасьевского оврага — к усадьбам нечетной стороны улицы Ярославов Вал. Уложившись в оговоренный срок, владелец соорудил в 1876 году одноэтажный особняк с мезонином на той части усадьбы, которая выходила фронтом на Бульварно-Кудрявскую. Проект выполнен архитектором Павлом Спарро — в модном тогда стиле английской готики — с характерными «тюдоровскими» сандриками, пинаклями и зубцами.


Теперь этот оригинальный памятник архитектуры реконструируют (а не реставрируют!), добавляя к неоготическому фасаду… необарокковую крышу — ради столь популярной ныне мансарды. То есть откровенно портят. К сожалению, реставрация в Киеве осталась только в виде реставрационных расценок на новые строительные работы.


В 1882 году Сербуловы разделили свою внушительных размеров усадьбу на три самостоятельных домовладения. Так, на Ярославом Валу, 35, где стоял одноэтажный домик, в 1888 году добавили второй этаж, по проекту техника Андрея Краусса. Причем архитектура фасада выдержана в одном стиле. Тут на первом этаже размещалась аптека Ивана Марцинчика — сына известного киевского фармацевта Адольфа Марцинчика, содержавшего аптеку на Крещатике, 36.


Во второй половине 90-х годов XIX ст. в Киеве вспыхнула так называемая «строительная лихорадка». В ее разгар третью, краеугольную часть усадьбы Сербулова в 1898 году выкупил киевский 2-й гильдии купец Генрих Зивал, гласный городской думы, член многих общественных комиссий и объединений. Спустя год он соорудил четырехэтажный доходный дом в модном тогда стиле «венского ренессанса». На первом этаже тоже разместились магазины, где арендаторы торговали галантереей, мануфактурой, мясом, где расположились кондитерская и булочная. А на остальных этажах были сдаваемые в наем квартиры, также приносящие доход владельцу недвижимости. Поэтому такой дом назывался доходным.


В годы советской бесхозяйственности (подобное понятие не имеет аналогов в других языках мира) этот дом утратил декоративное завершение. Его еще можно и нужно восстановить. Только не надо добавлять мансарду, по роскоши превосходящую весь фасад, как это случилось на углу улиц Богдана Хмельницкого и Лысенко. Кстати, раньше в мансардах проживала городская беднота, а не богачи.


На противоположном углу Ярославова Вала и Львовской площади стоит каменная стена, возведенная в начале XX в. и закрытая теперь щитами с афишами, ясное дело, московских экспансионистов от эстрады. Ранее сей участок принадлежал городу. В 1899 году известный сахаропромышленник Николай Терещенко пожертвовал 100 тысяч рублей в 4,5-процентных облигациях Киевского кредитного общества «на устройство и оснащение дома, который бы полностью отвечал современным требованиям школьной гигиены, для размещения в нем городского приходского училища на 300 учеников в двух отделениях: мужского и женского, причем в этом же доме должен быть устроен рекреационный зал, приспособленный для размещения Киевского педагогического музея. Кроме того, желательно, чтобы в училище преподавались черчение, каллиграфия, рисование, пение, «руханка» и рукоделие для девочек, ручной труд для мальчиков, а поскольку последнее повлечет со стороны города затраты на содержание этих классов и музея, то я жертвую при этом пятьдесят тысяч рублей в 4,5-процентных закладных листах Киевского земельного банка. Указанный капитал должен оставаться неприкосновенным, а проценты по нему должны использоваться на покрытие этих расходов».


Пока городская управа искала надлежащий участок, благодетель отошел в мир иной, и дело отца продолжил сын, Александр Терещенко. Он добавил 240 тысяч рублей на выкуп соседней с пустующим «городским местом» подле Львовской площади усадьбы № 38 по Ярославову Валу и пожелал соорудить более просторное здание.


На объявленном открытом конкурсе жюри признало лучшим проект 22-летнего студента Института гражданских инженеров Павла Алешина — будущего известного киевского зодчего. Окончательный проект составил гражданский инженер Павел Голландский. Дом получил рациональную планировку и фасады, выдержанные в модерново трактованном стиле византийско-древнерусской архитектуры — с имитацией кладки в технике opus-mixtum, характерной для Киева ХІ—ХІІ вв. Вот так корректно и тактично интеллектуалы учли размещение учебного заведения на территории исторического «города Ярослава».


В наше время похвальный пример обрел последователей: в 1990 году архитекторы Борис и Вадим Жежерины (отец и сын) декорировали подземное пространство станции метрополитена «Золотые Ворота» в киевском древнерусском духе.


Хватит ли понимания и вкуса соответствующим образом оформить станцию метрополитена «Львовская брама», которую уже многие годы ждут киевляне? Ведь не секрет, что отсутствие двух пропущенных станций на этой линии — на Львовской площади и посредине между «Лукьяновской» и «Дорогожичами» — может привести к крайне нежелательным последствиям в случае — не дай Бог! — аварийной ситуации. Отсутствие этих промежуточных станций уже вызывало огромные транспортные заторы на трассе Б.Житомирская — Артема — Мельникова.


Стоит напомнить, что сто лет назад, когда в городе жило в пять раз меньше людей, трамвайные маршруты проходили и по Большой Житомирской — Львовской, по Ярославову Валу — Бульварно-Кудрявской, и, ясное дело, через Львовскую площадь, ведь так было удобно прежде всего рядовым киевлянам, а уж потом — трамвайной компании. Ведь Львовская площадь, несмотря на ликвидацию трамвайного сообщения с вокзалом, остается местом пересечения людских потоков.


Но возвратимся на угол Львовской площади и Ярославова Вала. Фасад дома № 40 обозначен монограммами благотворителей: «Н.Т.» (Николай Терещенко), «А.Т.» (Александр Терещенко) и годами строительства: 1905—1907. Здесь размещались два училища: мужское №58 и женское №59, оба носили имя Н.Терещенко и имели отдельные входы. Общая сумма затрат отца и сына Терещенко составила 425 тыс. рублей.


В послевоенное время в этом доме размещалась Киевская консерватория им. П.Чайковского — до переезда в 1958 г. в реконструированное здание бывшего отеля «Континенталь» по ул. Архитектора Городецкого. А на Ярославом Валу, 40 разместился Киевский институт театрального искусства им. И.Карпенко-Карого. В 80-е годы, на закате советской эпохи, рядом развернулось грандиозное строительство нового корпуса этого учебного заведения — на месте старых домиков на углу Рейтарской улицы, с расширением площади и даже с перекрытием этой улицы сверху проезжей частью. Но ввиду недостатка средств это строительство заморозили. Старое городское правило застройки участка в течение трех лет советская власть проигнорировала, так что нескладное сооружение уже многие годы портит вид площади. Если дойдут руки до этого долгостроя, было бы крайне желательно исправить досадную градостроительную ошибку и разобрать крыло, закрывшее перспективу исторической улицы Рейтарской. Нельзя издеваться над прошлым. К сожалению, новые терещенки-меценати не откликнулись, чтобы довести до ума этот объект.


Еще один удар по культуре нанес недавний пожар, уничтоживший верхний этаж Педагогического колледжа по Бульварно-Кудрявской, 2 — бывшего Художественного училища, основанного в 1900 году и сооруженного по проекту архитектора М.Казанского. Дом этот теперь сгорел во второй раз: впервые его сожгли немецкие оккупанты, убегая осенью 1943 года из Киева.


Тогда же они сожгли и соседнее, величественное здание бывшей Казенной палаты, а перед войной — типографии. При послевоенном восстановлении фасад значительно упростили, лишив лепного декора «в народном стиле», которым сплошь были покрыты стены по проекту архитектора В.Бессмертного, выполненному в 1913 году. Сейчас здесь — Киевский техникум радиоэлектроники.


Сенной базар на Львовской площади функционировал до середины 1958 года. На восточной стороне стояли мясные лавки, на западной — молочные, посредине торговали овощами и фруктами, у ворот — цветами. А от «правительственной трассы» — улиц Б.Житомирской и Львовской — торжище закрывали деревянные магазины с обувью, тканями, посудой, скобяными изделиями и культтоварами. Сейчас разросся красивый сквер, а о давних временах напоминает гранитная подпорная стенка вдоль асфальтированного прохода и… все еще не развеялся мощный заряд людских страстей, бурливших здесь в течение столетий. Если старые храмы считаются «намоленными» местами, то какую же ауру оставляет торжище?


На месте уничтоженных домиков с магазинами спустя несколько лет, в 1978-м, было завершено сооружение Дома художника. Он первым встал наискось, игнорируя старую линию застройки и по-иному трактуя старый план площади. Архитектор А.Добровольский сделал акцент на асимметрии стеклобетонных удлиненных горизонталей, а боковую плоскость заполнила круглая скульптура.


Давно уж не действует охлаждающий бассейн центрального кондиционера перед Домом художника, но каждый день здесь продолжается бойкая торговля пирожками и пирожными, все так же толпятся на углу люди — впрочем, не торгующие, а прохожие или ожидающие на остановке троллейбус. Как ни странно — запах сдобы на этом углу раздражал обоняние прохожих еще сто и пятьдесят лет назад, ведь в подвале под магазином «Хлеб» круглые сутки действовала пекарня, откуда доносились волшебные запахи пирожных. А до революции эта пекарня и булочная над ней принадлежали выходцу с Востока Осману Киосе-оглы. Людям всегда будет приятно перехватить горячий пирожок под открытым небом, на улице, какие бы роскошные подземелья не строились.


Еще в 1969 году напротив началось сооружение 24-этажного Дома торговли. Архитектор В.Ежов поставил его так, что здание зрительно раздавило окружающую застройку. Не было учтено и размещение дома в более широком городском пространстве, поэтому, если идти по улице Институтской, колокольня Софийского собора оказывается как раз на фоне этого унылого небоскреба. Строили его целых тринадцать лет, и для любопытных прохожих в заборе, ограждающем котлован, сделали круглые окошечки. Экскурсоводы «Интуриста» объясняли иностранцам, что за этим едва ли не истлевшим под солнцем и дождями забором — «наш киевский долгострой». Пока вездесущие «компетентные органы» не сделали соответствующее замечание. С тех пор как только автобус с иностранцами оказывался на Львовской площади, гиды, изображая радостное удивление, восклицали: «О, смотрите, еще вчера здесь ничего не было, а сегодня уже бурлит стройка коммунизма!»


Киевские остряки никогда не оставляли без внимания очередное произведение местных зодчих. Как только на верхушке Дома торговли появилась огромная белая шароподобная оболочка, киевляне догадались: «Так это же символ советской торговли: хоть шаром покати!»


Рядом, на месте уютного скверика с традиционной круглой клумбой, сделали еще один охлаждающий бассейн центрального кондиционера, впрочем, летом иногда действующий. А за ним — старые мещанские каменные дома с недавними надстройками. И лезет оттуда все та же безвкусица, напоминая известное: не все то золото, что блестит.


Пока что остаются неприкосновенными фасады еще двух бывших доходных домов, обрамляющих Львовскую площадь. Это № 38 и 40 по Большой Житомирской. Первый сооружен в 1900 году по проекту уже упомянутого архитектора В.Николаева, в уже упоминаемом стиле «венского ренессанса». Второй сооружен в 1912 году с использованием декоративных лепных украшений в стиле неоампир — весьма умело исполненных. На первом этаже был кинотеатр «Лира» (потом — имени Чапаева), а также кондитерская, перед войной — магазин системы «Гастроном», а во время немецкой оккупации — продовольственный магазин для «фольксдойч». После войны — снова «Гастроном», с фирменными синими беретами и синими галстуками и белыми халатами на продавцах. Дверь была открыта с 8.00 до 24.00. Над входом висели электрические часы и уличный громкоговоритель.


Вспоминается такая картинка из городской жизни полувековой давности. Как только в 23.50 начиналась радиопередача из Москвы «Последних известий», в магазин по одному заходили базарные нищие. Они ссыпали на чашу весов выручку в копейках: «серебро» шло по 55 рублей за килограмм, «медяки» — копейка за грамм, то есть по номиналу. Продавщица передавала в кассу записочку, огромный, еще дореволюционный ручной кассовый аппарат «National» с надписью в окошечке «Наличныя» выбивал чек, и покупатель шел «отовариваться»…


И последний объект, который, впрочем, стоит немного в стороне от Львовской площади, — Торгово-промышленная палата, сооруженная в начале 1960-х годов в прогрессивном «стеклянном» стиле. Садик перед ней — место давнего церковища: в середине 1930-х годов Сретенскую церковь снесли под предлогом развития Львовской площади.


Наверное, если бы эта площадь ежедневно мозолила «светлейшие глаза», у нее уже давно был бы столь же лощеный вид, как у улицы Шелковичной. Или случилось бы что-то вроде истории в Москве. Говорят, когда-то Сталин, проезжая по какой-то улице, поинтересовался у спутника, что это за деревья? Ясное дело, в ту же ночь вместо деревьев блестел асфальт. Проезжая в другой раз, всемогущий вождь полюбопытствовал, куда девались деревья, на что услышал: «Так вы же говорили…» — «Ничего я не говорил, я просто поинтересовался, какой породы эти деревья». Нечто подобное, как, опять-таки, говорят, было в Киеве, когда Щербицкий, проезжая по узкой Большой Житомирской, обратил внимание на заброшенные старые двери бывших доходных домов. Вскоре красивые, украшенные резьбой и латунными ручками филенчатые двери, которые легко можно было отремонтировать, поменяли на примитивные, сделанные из реечек щитовые двери. Зато — новые!


Вот такие воспоминания и мысли навеяли слухи об очередном намерении внести новое в старый многострадальный Киев, уже привычно игнорируя городское наследие, киевские традиции и нужды рядовых киевлян.


Можно ли надеяться, что нынешние власть имущие (а ведь именно они, а не коренные киевляне, так беспардонно вмешиваются в ткань столичной жизни) подумают прежде чем начнут переделывать Львовскую площадь, которой блестящее подземелье точно так же не идет, как и унылые небоскребы, уничтожающие уютную ауру. Решится ли кто-то из проектантов прибегнуть к традициям украинской архитектуры, а не к идеям из старых и новых зарубежных журналов, детских книжек и Диснейленда? Можно ли надеяться, что при реконструкции Львовской площади найдется место для показа исторического прошлого, как это делается во всем мире? Только не нужно сооружать стеклянные «теплицы» и «лифчики» или воображаемую, никем не виданную часть «ворот», да еще почему-то с гербом Миклашевских, как на Майдане Незалежности.