Любопытно отметить, что ровесником По оказался Николай Гоголь, параллели некоторых его вещей с творчеством американца видны невооруженным глазом. Такие же параллели легко провести и для верного поклонника Гоголя – киевлянина Михаила Булгакова. Можно даже убедиться в том, что самые фантасмагорические сюжеты Эдгара По находят аналогии в киевской истории.

«Убийство на улице Морг»

Это произведение признают краеугольным камнем детективного жанра. Герой Эдгара По, француз-интеллектуал Огюст Дюпен, узнав о невероятно жестоком преступлении, путем наблюдений и умозаключений приходит к выводу, что совершил его не человек, а вырвавшийся на волю орангутанг… В наших краях такие кошмарные истории, пожалуй, не происходили. Однако переполохи, связанные с дикими животными, все же случались.

Один из них, к примеру, произошел в 1896 году. Тогда местные пацаны, играя возле железнодорожных путей вблизи реки Лыбедь, обнаружили трупы пяти крупных удавов. Ребятишки зацепили их веревками и выволокли на городские улицы. Находка произвела фурор. Трупы оказались вполне свежими и свидетельствовали о гибели от холода (дело было в ноябре).

Кое-кто из местных жителей авторитетно утверждал, будто подобные гады издавна водятся в пещерах возле Байковой рощи. По киевским базарам поползли такие слухи, что обыватели перестали выпускать детей на улицу. Солидная газета «Киевлянин» несколько дней кряду гадала, из какого зверинца могли сбежать удавы…

Но тайна вскоре открылась. Стало известно, что некий бизнесмен с Крещатика купил в Гамбурге шесть удавов для частного музея-кунсткамеры. Их везли в Киев по железной дороге. Обогревательное устройство в вагоне отсутствовало, и пять из шести рептилий околели. Трупы должны были зарыть, но рабочему, которому это поручили, лень было копать мерзлую землю, так что он попросту выбросил дохлых удавов на шпалы.

«Золотой жук»

Эта история, в которой изобретательный герой расшифровывает таинственный документ и находит пиратский клад, довольно популярна. Но уж чем-чем, а кладами, зарытыми на протяжении многих столетий, киевлян не удивишь. Правда, теперь их главные искатели – специалисты-археологи. Иные до сих пор не теряют надежды обнаружить в тайнописях граффити Софийского собора ключ к отысканию самого сенсационного из древних сокровищ – библиотеки Ярослава Мудрого.

«Ворон»

Едва ли не самое знаменитое из стихотворений Эдгара По – баллада «Ворон». Здесь автор вступил в диалог с мрачной птицей, которая на все горестные вопросы каркает английское слово «Nevermore!» – «Никогда!» Константин Паустовский вспоминал, как его, киевского гимназиста, потрясло чтение «Ворона» со сцены Купеческого собрания (нынешней филармонии): «Мрачная и великолепная поэзия дохнула в зал.

За окнами уже не было ни Киева, ни огней на Крещатике, висевших голубоватыми цепями, – не было ничего. Только ветер уныло гудел над черной, присыпанной снегом равниной. И железное слово «невермор» тяжело падало в пустоту этой ночи, как бой башенных часов». Строки Эдгара По читал тогда в собственном переводе Константин Бальмонт, приехавший в наш город с лекцией «Поэзия как волшебство».

Существует целый ряд переложений «Ворона» как на русский, так и на украинский язык; наш земляк-украинец Александр Ирванец не так давно предложил осовремененную пародийную стилизацию «Крук, або ж Ворон». Образ вещей птицы из баллады По давно проник в наше подсознание.

И, может быть, отчасти поэтому многих так тянет в старый дворик на Рейтарской улице, где в последние годы обитает в вольере целое семейство громадных воронов и ворон. Они охотно принимают от гостей съедобные подношения, а время от времени бросают в тесное пространство двора свое излюбленное «Nevermore!».

«Месмерическое откровение»

В основу рассказа положено знакомство Эдгара По с «месмерическими сеансами». Их проводили последователи австрийского врача Фридриха Антона Месмера, основателя учения о «животном магнетизме», предтечи нынешних экстрасенсов. Адепты теории и практики Месмера были широко популярны в Европе и Штатах.

Однако и в Киеве в первой половине позапрошлого столетия можно было встретить обладателей «магнетической силы». Среди них был генерал Дмитрий Бегичев, владевший значительными участками на нынешней Институтской улице (одно время она даже называлась Бегичевской). Другим известным киевским «магнетизером» оказался предприниматель Иван Романовский, житель горы Юрковицы в районе Лукьяновки, владелец кирпично-кафельного завода.

Его племянник, местный старожил Василий Барщевский в своих воспоминаниях приводил примеры исцелений, которых Романовский добивался «силою магнетизма», рассказывал и о студенте Духовной академии, впавшем после сеанса у Романовского в гипнотический транс.

«Маска Красной смерти»

Рассказ-«страшилка» переносит нас в страну, опустошаемую роковой болезнью. В разные годы губительная зараза проникала и в Киев. Вспоминаются и чумная эпидемия XVIII века, и «визиты» холеры сто лет назад. Даже теперь можно услышать об угрозе страшного мора: его сулят тем, кто собрался строить коммерческое здание на склоне над улицей Мечникова, где будто бы находился чумной могильник.

«Продолговатый ящик»

Сюжет небольшого произведения трагичен: молодой художник, у которого безвременно скончалась любимая жена, не в силах был с нею расстаться и, направляясь в Нью-Йорк, взял с собой на пакетбот большой продолговатый ящик, – пассажиры не подозревали, что в нем находится бальзамированное тело умершей.

В свое время сходная история, хоть и с комическим оттенком, произошла с выдающимся украинским историком и общественным деятелем Владимиром Антоновичем. Завтра, кстати, исполняется 175 лет со дня его рождения. Антонович увлекался археологией, проводил раскопки на высоком по тем временам научном уровне. Как-то раз ему предстояла поездка с докладом о древних захоронениях.

В качестве наглядного пособия он заготовил модель-реконструкцию допотопной могилы с восковым покойником, взял с собой также несколько обнаруженных при раскопках черепов. Все это он упаковал в ящики и заготовил для перевозки, но… на его багаж польстились воры. Поездка Антоновича едва не сорвалась.

По счастью, на следующий же день пропажа обнаружилась: похитители, вскрыв ящики со столь устрашающим содержимым, поспешили отделаться от них. Владимир Бонифатьевич потом с полным основанием утверждал, что приобрел среди киевских уголовников репутацию опасного чернокнижника, исполнителя колдовских обрядов.