Мнение императрицы разделил (что, в общем-то, случалось крайне редко) ее сын Павел I. 3 июля 1798 года он издал приказ об основании в Киеве фаянсовой фабрики. По предложению Городской думы, ее разместили неподалеку от источника сырья — в недавно ликвидированном Межигорском монастыре.

Фабрике, вошедшей в городскую собственность, предоставили все условия для развития — приписали 4000 десятин леса и 2000 десятин земли с селами Новые Петровцы и Валки, жители которых традиционно занимались гончарством. Учредители предприятия сразу решили не связываться с изготовлением дорогого фарфора, сосредоточившись на сравнительно дешевых фаянсовых изделиях, пользующихся спросом. Два монастырских корпуса были переоборудованы, за возведением новых дело тоже не стало. И уже в 1801 году четыре мастера, которым помогали шесть подмастеров, два десятка учеников и 150 мастеровых, приступили к производству.

Художественное и техническое руководство магистрат безоговорочно доверил Краниху, который этого доверия не оправдал. Еще во время строительства он добился увольнения хозяйственного директора, осмелившегося обвинить его в некомпетентности. Когда же предприятие заработало, оказалось, что уволенный был прав: значительно меньший ожидаемого объем производства плюс высокий процент брака сделали Межигорскую фабрику убыточной в самом начале ее деятельности.

Вскоре Краниха выгнали, но и его последователи не смогли помочь делу. Сложилась парадоксальная ситуация — отдельные образцы продукции (суповые чаши, тарелки, блюда, сервизы, скульптура) представляли собой творения искусства и высоко ценились даже в Петербурге, а достичь коммерческого успеха предприятию так и не удалось.

В придачу ко всему “хорошему”, 14 июня 1810 года фабрика сгорела. На этом бы ее и закрыть. Но нет! Спустя три года строения обновили. Магистрат освободился от опостылевшей обузы только в 1822 году, когда предприятие перешло государству. Однако, Кабинету Его Величества оно тоже не приносило прибыли. Напротив…

Вот штатное расписание того времени: на три мастера и шесть подмастерьев приходилось 34 особы “непроизводственного” контингента — 11 писарей, 8 военных, 4 “комиссара” и прочих, не считая обслуживающего персонала и служителей двух церквей, унаследованных от Межигорского монастыря.

Селяне работали на фабрике три дня в неделю, обеспечивая производство дровами и глиной. Предприятие, в свою очередь, оплачивало их налоги и освобождало от солдатчины. Немалые деньги (до 30 тыс. руб. в год), вырученные от продажи фаянса, “съедали” большие зарплаты мастеров (они, по крайней мере, их зарабатывали) и чиновников. На содержание остальных работников требовались ежегодные государственные дотации. Да и открытие при фабрике школы с рисовально-гравировальным уклоном вылилось казне в кругленькую сумму.

Понятно, что о техническом переоборудовании можно было только мечтать. Поэтому “допотопный” способ добывания глины, устаревшая технология выжигания и машины на конной тяге использовались на предприятии до конца его существования. Фабрика была обречена. Убедившись в этом, правительство махнуло на нее рукой, сдав в аренду киевскому купцу Барскому. Но без леса и селян. А в таких условиях предприятию вообще ничего “не светило”. Его несколько раз продавали и снова забирали в госсобственность. С 1884 года территория фабрики принадлежала духовному ведомству, которое возобновило Межигорский монастырь.