Кто такой дворник по определению? Сергей Иванович Ожегов в своем знаменитом словаре утверждал, что это — “работник, поддерживающий чистоту и порядок на дворе и на улице около дома”. Коротко и ясно… Это — формулировка образца 1949 года. В нынешнем понимании дворник, конечно же, таковым и должен являться. А вот лет сто назад дела обстояли несколько иначе…

В самом начале — о хорошем. Дворник до известных событий 1917 года был, что ни говорите, фигура, причем не в последнюю очередь — фигура политическая. Не так-то просто было попасть в многочисленный отряд представителей этой древней профессии. В период строительной горячки столетней давности Киев ощущал громадный дефицит работников метлы. И, замечу, несмотря на это, кого попало в дворники не записывали…

Крупные домовладельцы содержали специальный “дворничий корпус”. Возглавляли его “командиры” — старшие дворники. Им подчинялись младшие. Скажем, дома на Николаевской (теперь — Городецкого) улице обслуживались не менее чем десятью старшими дворниками, которым подчинялась добрая сотня младших.

Старшие дворники, в некотором смысле — дворецкие того или иного доходного многоквартирного дома, подбирали себе в помощники младших. Это были, как правило, здоровые, нестарые крестьяне, которые в поисках заработка перебирались в города. Как пишут исследователи истории Петербурга Засосов и Пызин, “…от них требовались большая сила, трудолюбие, чистоплотность и честность. Жили они по дворницким, обыкновенно без семей, своего рода артелью. Харчи им готовила “матка”, жена старшего дворника. Старшие дворники получали по 40 рублей, младшие — по 18—20 рублей. Старшие дворники были начальством, они не работали, а распоряжались и наблюдали за работой дворников”. Младшим дворникам поручались менее ответственные дела. Например, дворовой помощник (младший дворник) был обязан лично убедиться, что трубочист после чистки труб закрыл за собой чердачное окно, через которое он вылез. Дворники с утра до вечера убирали улицы, дворы, лестницы, разносили дрова по тем квартирам, где центрального отопления, ванн и лифтов не было.

Если кто-либо из жильцов дома относился к дворнику недостаточно уважительно, мог поплатиться за такое поведение мокрыми дровами, да еще и не принесенными вовремя.

Особо доставалось этим труженикам зимой при снегопадах: надо было скребками вычистить все панели, посыпать их песком, сгрести в кучи снег с улиц и дворов, на лошади отвезти снег в снеготаялки — специальные деревянные короба.

Поздней весной и летом дворникам приходилось легче, ведь работы было гораздо меньше, чем осенью и, тем более, в зимнее время. Они могли отпрашиваться съездить в свою деревню: навестить родню, привезти гостинцы, помочь по хозяйству. Ведь в селе в это время особенно требовалась мужская сила: пахать, косить, убирать урожай… Так что вновь не до отдыха…

Впрочем, жалованье им при этом шло исправно, поскольку дворники объединялись в своеобразный профсоюз, артельщики выполняли работу “за себя и за того парня”. Кроме причитающегося жалованья дворники получали чаевые за дополнительные услуги жильцам: выколачивали ковры, завязывали и выносили вещи при отъезде жильцов на дачи, носили корзины с бельем на чердаки. Жили они очень экономно, копили деньги для деревни, где у них оставались семьи. Доход у тружеников метлы был также и от “поздравлений” с Рождеством, Пасхой; они знали кто когда именинник и обходили жильцов. За такие поздравления им не только давали на чай, но и угощали водкой и закуской. Многие из них старались одеться по-городскому, завести хромовые сапоги, пиджак, жилетку, гарусный шарф.

Дворники назначались на свою должность исключительно с ведома полиции, в которой на каждого из них заводилась учетная карточка. Кстати, каждая бляха (как именовали ее дворники — “какарьдья”) имела зарегистрированный в органах полиции учетный номер. Почти все дворники работали осведомителями, за что (“при исправной работе”) получали от полицейского управления 5—10 рублей в месяц, — весомую прибавку, между прочим, а то и премиальные “по итогам года”. Жильцы домов об этом, конечно же, догадывались, ибо подобное было повседневной практикой, а посему старались ублажить своего дворника, чтобы тот не возвел напраслины. Как правило, представители цеха “тружеников метлы” были людьми довольно мстительными и гордыми, считали свою профессию “оченно значимой”. Еще бы!

С наступлением сумерек дежурный ночной дворник, снабженный свистком (!) и бляхой с номером (!!!), удостоверяющей, что он не липовый труженик метлы, а самый что ни на есть “справный”, закрыв на большой замок ворота, ведущие во двор, выходил на крыльцо парадной лестницы и бдительно всматривался в прохожих. Незнакомцев, пожелавших войти в дом, спрашивал, куда и к кому “шествують”, мог поинтересоваться социальным положением, целью визита… Определял: пустить или дать “от ворот поворот”. Кстати, днем, когда вход во двор был свободен, уже дневные дворники-сторожа были обязаны “не пущать на вверенную территорию” шарманщиков, торговцев вразнос, наблюдали, чтобы не выносили вещей без сопровождения жильцов. Так продолжалось до полуночи. На Крещатике, Николаевской, Прорезной, Владимирской, Большой Подвальной, Фундуклеевской на отрезке от Крещатика до Несторовской улицы, Большой Васильковской на участке от Крещатика до Мариинско-Благовещенской улицы, а также на улице Большая Житомирская (участок от Михайловской площади до Львовской площади) — до часу ночи. Затем почти в подворотне устанавливалась широкая деревянная скамья, на которой сидели или лежали дежурные дворники, пока их не потревожит звонок запоздалого жильца. Чтобы попасть домой, такой “гуляка”, причем без оглядки на чины и звания, давал за пропуск в дом и, следовательно, в свою квартиру мелкую взятку — гривенник-другой (10—20 копеек), а то и целковый (то есть целый рубль). Дворник был обязан жить постоянно на закрепленной за ним территории, и в его каморке — “дворницкой” — имелся механический звонок с надписью “дворник” или висел колокольчик.

Об отлучке более чем на сутки “человек с метлой” извещал полицию. В противном случае органы начинали его розыск самостоятельно.

Вот что сообщает журналист Дарья Махнапс: “Герасимы, Иваны и Прохоры заправляли во дворе всеми делами, знали в лицо каждого жильца и были грозой извозчиков, непослушных детей и ночных гуляк.

Для поступления на работу дворнику, равно как и горничной, требовались рекомендации от уважаемых людей. Таким образом, лентяям, буянам и выпивохам место дворника было заказано”. Кстати, когда в дом въезжал новый жилец или нанимался кто-нибудь из прислуги, старший дворник всякий раз изучал прошлое личности: отправлялся по старым адресам нового постояльца или наемного работника, наводил справки, составлял характеристику и затем докладывал в полицию о благонадежности…

Ровно сто десять лет назад по всей Российской империи были утверждены специальные правила работы дворников и их поведения в быту, что было своеобразным кодексом чести представителей этого цеха. Тогда же был создан интересный и довольно пространный документ — “Инструкция о порядке регистрации дворников, швейцаров и ночных сторожей”.

“Человек с метлой” немедленно докладывал в полицию о любом чрезвычайном происшествии в доме или подозрительных личностях, появившихся на вверенной ему территории.

В свою очередь сыщики обязывались “строго следить за поведением дворников, швейцаров, ночных сторожей и артели полотеров и обо всех замеченных предосудительных действиях незамедлительно докладывать своему начальнику… Во время обходов вверенных их наблюдению районов должны проверять бдительность дворников, сторожей и швейцаров на своих местах”. Некоторые дворники могли вступать в сговор с преступным миром, становились сообщниками преступников. Впрочем, это было исключением из правил. Полиция заводила на них особую картотеку. Вот какое внимание уделялось “скромному человеку с метлой и ревностному труженику двора” времен “до исторического материализма”. А сейчас я дворника своего дома не вижу неделями… Может, “стучит” все время кому-то, и ему (то есть ей, в данном конкретном случае) уборкой придомовой территории заняться некогда?

При императоре Александре II началась эпоха разгула террора. Террористы быстро организовались в довольно многочисленные группы. Когда счет павших от выстрелов и бомб чиновников государственного аппарата уже шел на десятки, в жандармериях с удесятеренной силой стали выявлять крамолу, подготовку к покушениям, подстрекателей к бунтам, массовым беспорядкам, распространителей прокламаций, изготовителей взрывчатых материалов. Обязанность сообщать начальникам охранных отделений (от волостных до уездных) о всяких подозрительных лицах и их действиях в деревнях власти возложили на сотских и старост, а в городах “стучать” начальнику губернской охранки полиция дозволила дворникам, трактирщикам, служащим гостиниц, публичных домов, игорных заведений, гимназий и высших учебных заведений. Эта система исправно работала вплоть до октябрьского переворота 1917 года. Поэтому когда большевики призвали всех к бдительности “перед лицом опасности со стороны “контрреволюционеров”, “вредителей” и прочих “врагов народа”, для массового доносительства уже была давно подготовлена почва. Кто из страха, кто из выгоды, кто по убеждениям и заблуждениям, но после некоторого затишья с утроенным рвением “застучали” повсеместно. В архивах, среди прочего, выделяются тонны доносов, многие из которых были банальными наветами.

Как я уже сообщал, сыскные отделения, занимавшиеся уголовщиной и существовавшие во всех губернских городах, в обязательном порядке регистрировали извозчиков, швейцаров, сторожей и нашего героя — дворника…

Между прочим, в Киевском сыскном отделении существовал Отдел внутренней службы, где имелись “наблюдательные листки на лиц, которым воспрещалось занятие в Киеве должностей посыльных, швейцаров, дворников, сторожей и других т. п. должностей, а также занятие извозчичьим промыслом”. Так было и в первые годы советской власти, которой уже дворники новой пролетарской волны по убеждению или по необходимости служили верой и правдой, но уже “за бесплатно” и под страхом “вычистки” с последующим лишением занимаемой жилплощади. В годы массовых репрессий по вине управдомов и дворников в ГУЛАГе оказались десятки тысяч ни в чем не повинных людей. А вот случаи репрессий против самих дворников крайне редки…

В дни героической обороны Киева в 1941 году дворники организовывали бригады горожан для дежурства на чердаках для тушения “зажигалок”, которые попадали на крыши домов…

В послевоенные годы, когда в связи со строительством хрущевок постепенно исчезло понятие “двор” (в классическом его значении), дворники стали уже “не те”. Но об этом поговорим как-нибудь в другой раз.

Исторический анекдот: 1917 год, октябрь. В собственном доме сидит барыня, внучка декабриста, и услышав шум на улице, просит своего дворника узнать, что там происходит.

— Барыня, революция там! — возвращается дворник.

— О, как замечательно! — радуется барыня, — мой дед мечтал о революции! А сходите, голубчик, и узнайте, чего же хотят революционеры?!

— Барыня, они хотят, чтобы не было богатых, — говорит, вернувшись, дворник.

— Странно — задумчиво произносит барыня. — А мой дед хотел, чтобы не было бедных!