В Киеве кормили, как в Париже

“Лишь назовите народ, а мы предъявим здесь в лицах; сроду я столько не видывала, хотя привыкла видеть наций разных”.

Гостей кормить и развлекать нужно

Заработала вся индустрия развлечений, как сейчас говорят. В Киеве тогда проживало чуть более двадцати тысяч человек. И им нужно было разместить всех гостей, накормить и развлечь.

Одним словом, «Евро-2012» по старому стилю. А знатные особы приезжали в сопровождении своих слуг. Только наш граф Станислав Феликс Потоцкий (владелец Тульчина, Умани и вообще большей части Брацлавщины) привез с собой около двухсот человек прислуги шляхетного происхождения.

Цены на жилье подскочили мгновенно (за плохую квартиру платили по восемьдесят червонцев в неделю).

За время пребывания императрицы в Киеве прошли и Масленица, и Великий пост, и Пасха с разговлением, которая в 1787 году была, как и в 2007, 8 апреля. А если учесть, что среди гостей были люди почти всех вероисповеданий, у которых не совпадали сроки поста, то можно представить, каким искусством должны были обладать повара, чтобы удовлетворить все прихоти этого «форума». Сотни телег с продуктами, казалось, непрерывным потоком ежедневно прибывали в Киев.

Будущий диктатор Венесуэлы граф Франциско де Миранда присутствовал при рыбной ловле, навещая в польском Каневе короля Станислава Августа, ожидавшего там Екатерину:

«Выпили кофе и пешком спустились к реке, где нас ожидало полдюжины саней. Примерно милю ехали по льду реки — заметьте, что дело происходило 29 марта, — причем быстро, и около девяти прибыли в селение Пикары (Pickary), где вылезли из саней. Некоторые двигались дальше верхом, мы же шли пешком, то вдоль берега, то по речному льду, и примерно через версту добрались до речки Рось (Ross).

Там собралось несметное количество народа, 6 или 7 тысяч человек, которые ловили рыбу следующим образом. Каждая группка состоит из четырех человек; двое специально принесенными для этой цели топорами вырубают во льду прямоугольное отверстие, а двое других натягивают на двух длинных шестах сеть. Рыба, которой в этой мелкой речушке не счесть и которой к тому же загородками перекрывают путь в Днепр, подплывает к отверстию подышать и попадает в сеть, так что за короткое время, и мы это наблюдали, можно ее наловить видимо-невидимо. Накануне улов составил более 800 телег, причем каждую волокли два быка или пара лошадей. Как только рыбу вытаскивают из воды, ее тут же развозят по домам, где женщины немедленно ее солят…

Эта рыбная ловля представляет собой замечательную и любопытную картину. Движущиеся по льду люди, сети, выпрыгивающая из них рыба, радостные лица – все это производит необыкновенно приятное впечатление. Попробовали то, что они готовят, — очень вкусно. Ловят в основном рыбу трех сортов: что-то вроде форели, макрель и осетров. При нас вытащили рыбу в десять футов (более трех метров) длиной, и мы решили отвезти ее королю».

Судя по дневникам гостей, киевляне прекрасно справились с обеспечением гостей питанием.

«Никогда в жизни я не встречала столько веселья, изящества и остроумия, — писала графиня Мнишек, племянница короля Станислава Августа. — Наши обеды в грязных еврейских корчмах так изысканны, что, закрыв глаза, можно вообразить, что мы — в Париже».

Корова — 1 рубль, шляпка из Петербурга — 4

А теперь два слова о киевлянках – самых красивых женщинах в мире. “Жизнь в городе начинается только тогда, когда в него входят военные”, — говаривал Козьма Прутков. Так вот в Киеве в 1787 году квартировали: Лейб-кирасирский, Днепровский пехотный, Первый канонирский, Второй фузельерский полки и еще несколько понтонных рот. Но это еще полбеды. Настоящей бедой был приезд модниц из Парижа, Петербурга, Варшавы, Вены… Весь город сходил с ума в поисках нарядов, приглашений на балы и молебны. Сколько слез, сил, интриг и женских чар было истрачено на это! Хозяйки модных салонов вмиг стали самыми востребованными, самыми недоступными.

Цены на женские наряды приводили мужчин в оцепенение. Даем краткую справку о ценах 1787 года:

– Ведро водки — 1 рубль 88 копеек

– Корова — 1 рубль 26 копеек

– Бричка, груженная репой, — 1 копейка

– Пуд муки — 25 копеек

– Шляпка из Петербурга — 4 рубля

– Шляпка из Парижа — …

Короче говоря, если все удавалось, можно было считать, что жизнь прожита не зря! Но попав на бал и сравнив свои наряды и украшения с убранством других женщин, дама чаще всего понимала, что все ее старания оказались напрасны. Что уж говорить о простых киевлянках, если сама императрица Екатерина II, рассматривая украшения приглашенных на бал дам, похоже, позавидовала жене нашего графа Потоцкого Жозефине.

Жозефина Потоцкая

Как же иначе понять ее письмо в Петербург Брюсу: “Прикажите спросить на петербуржской алмазной мельнице в Роде, нет ли у них стеклянной или хрустальной модели того громадного алмаза, который у меня в скипетре, и, если найдете, пришлите его мне, здешним дамам интересно на него посмотреть, а особенно графине Потоцкой, на ней самой запросто алмазов не менее чем на полмиллиона и жемчуга огромной величины!…”

Алмаз «Орлов»

В то время это был “третий в мире по необыкновенной величине своей (194 3/4 карата) алмаз, составляющий одно из чудес минеральнаго царства и служащий украшением Российско-императорскаго скипетра, был поднесен императрице Екатерине любимцем ея, князем Григорием Григорьевичем Орловым”.

Любовные утехи

Оба портрета написаны М.Шибановым в Киеве во время путешествия. Екатерине – 58 лет, а ее фавориту – 29.

Индустрия любви находилась на Подоле. Дома терпимости работали круглосуточно. Но и обычные киевлянки не гнушались подрабатывать в эти дни. Не вдаваясь в подробности, отметим, что тот же Миранда в своих дневниках рассказывает, как, гуляя по Подолу с графом Киселевым в поисках любовных приключений, встретили пару хорошеньких женщин. Это хозяйка прогуливалась со своей служанкой. Киселев атаковал служанку, а Франциско пошел на приступ хозяйки, которая, наконец, согласилась за три дуката (девять рублей серебром), хотя вначале просила десять. Но в самый неподходящий момент вернулся муж, и так как дело до конца не было доведено, сдачу пришлось взять вещами. Бизнес есть бизнес.

Если мужчины могли посещать дома терпимости, то женщинам-графиням приходилось прибегать к более изысканным способам поиска любовных утех. «Бесстыжий распутник принц де Линь рассказывал, как предавался любовным утехам с госпожой С…б прямо на карточном столе».

День рождения императрицы

А 2 мая (21 апреля по старому стилю) 1787 года праздновали день рождения Екатерины II.

“В девять часов поутру, перед обеднею, розданы графом Безбородько перстни и табакерки, пожалованные от Ея Величества, а в одиннадцатом часу императрица, для слушания обедни, изволила приехать в соборную Софийскую церковь… Потом Ея Величество следовала во дворец со всеми придворными и кавалерами. Передъ дворцом на площади, поставлены были чаны с виномъ, медом и пивом, да подвешены около гульбищ белые хлебы и разныя рыбы, а на сделанных к тому нарочно столикахъ положены были на всехъ жаренныя мяса, яблоки, сливы и прочие съестные припасы для народа. По данному позволению, все принялись разделять те съестные и питейные припасы, а для недопущения в сем случае одного другим обиды поставлены были караулы… “

Во дворце состоялся прием, где были пожалованы чины, ордена и подарки: бриллиантовые табакерки, бриллиантовые перстни и другие разные вещи.

“Роздано подарков на 52 тысячи рублей. Вечером был во дворце бал, а перед оным великолепный фейерверк в тридцать пять тысяч рублей. Во время оного народ кричал громким голосом: Ура! Ура! Сего же дня на Подоле в магистрате вольный бал, с обеденным столом, после онаго танцовали по духовой музыке” – таковы сухие строки из дневника черниговского губернского маршалка (предводителя дворянства) Андрея Полетики.

И все-таки первое, что сделала Екатерина II в свой день рождения, — подписала знаменитый “Манифест о дуэлях”. Чужестранным насаждением названо это действо. Участники и секунданты бескровной дуэли обязывались платить крупный денежный штраф, а обидчику грозила пожизненная ссылка в Сибирь. Раны и убийство на дуэли приравнивались к уголовным преступлениям.

А уже вечером в царском дворце и в магистрате состоялся бал. Это слово для старшего поколения ассоциируется со школьным сочинением по литературе “Первый бал Наташи Ростовой”. Через него прошел в обязательном порядке каждый из нас. И если девочки писали его с трепетом, представляя себя на месте героини Льва Толстого, то у мальчиков на уме был почему-то поручик Ржевский и оклик командира “Гусары, молчать!” И лишь потом некоторые из нас узнавали, что Ржевского как раз на том балу и не было.

Но наши мысли были в правильном направлении – именно военные придавали особенный шарм нашим балам по сравнению с европейскими.

Это очень красноречиво подтверждает маркиз Астольф де Кюстин, посетивший Россию в 1839 году и издавший записки о России, запрещенные до последнего времени у наших северных соседей, но актуальные и по сей день:

“У нас балы обезображены унылыми фраками мужчин, тогда как здешним салонам особенный блеск придают разнообразные и ослепительные мундиры офицеров. Великолепие женских украшений сочетается с золотом военного платья, и кавалеры не кажутся подручными аптекаря или писарями, служащими у адвокатов своих дам”.

“Какая пышность! Какой шум! – восклицал де Линь. – Сколько алмазов, золотых звезд и орденов! Сколько золотых цепей, лент, тюрбанов и шапок, остроконечных и отороченных мехами!”

Пока молодые офицеры на балах занималась танцами, старший офицерский состав был увлечен карточными играми. Играли по-крупному, проигрываясь в пух и прах. Так, принц Бельмонте Вентимильи проиграл все деньги, на которые собирался продолжить путешествие в Константинополь (18 тысяч дукатов), и теперь вынужден возвращаться восвояси, к тому же он заразился французской болезнью, несчастный. Вышеупомянутый граф Киселев уверял, будто со времени отъезда из Петербурга уже выиграл 28 тысяч рублей.

А принц Нассау жаловался в письме жене, что “ставки великоваты – по 200 рублей”.

День закончился фейерверком, продолжавшимся полчаса. Последний залп, напоминавший букет цветов, был особенно красив.

Днепровская галерная флотилия

3 мая (22 апреля), можно сказать без преувеличения, весь Киев собрался на Подоле и вдоль дороги, примыкающей к нему от Царского дворца. Самым удачливым достались места на набережной возле Братского монастыря. Именно здесь на волнах Днепра покачивалась галерная флотилия. На этих плавающих в “римском стиле” дворцах императрица и ее свита должны были, по задумке князя Потемкина, попасть в ЕГО сказочную страну. Романтик, фантазер, но при этом очень деятельный человек, Потемкин просчитал все до мелочей: после тряски в закрытых зимних экипажах – испытать наслаждение неторопливого движения на галерах, любуясь возрождающейся весной украинской природой. А если добавить к этому естеству творение рук человеческих в виде новых городов, крепостей, кораблей и дорог, то можно действительно поверить в волшебство.

20 галер разного калибра привлекали взоры киевлян уже более десяти дней. Самые зажиточные из горожан могли не только подняться на борт и осмотреть внутреннее устройство, но и пройтись на них по Днепру, ибо вице-адмирал Пущин стремился довести до совершенства слаженность действий своих матросов.

Галера «Днепр» была копией галеры «Тверь» с картины А. К. Беггрова

Две галеры, «Днепр» и «Буг», были самыми крупными: длина их составляла 34 метра, имели они 12 банок (пар весел) и 19 орудий на борту. При попутном ветре корабли шли под парусами, поднимавшимися на двух мачтах. На «Днепре» собиралась путешествовать Екатерина со своим фаворитом Дмитриевым-Мамоновым и фрейлинами. На «Буге» — князь Потемкин с фрейлинами. В кормовой части, в надстройке, размещались обеденный зал на 10 персон, общая гостиная, библиотека, концертный зал и 8 больших светлых кают. Спальни на галерах были отделаны тафтой и китайским шелком, в кабинетах стояли столы красного дерева, а уборные были снабжены водопроводом. На палубе находился балдахин из красной затканной золотом парчи, убранный в восточном стиле коврами, низкими диванами и подушками. Возлегай себе на подушках, вдыхай ароматы весны и любуйся украинской природой!

Пять галер десятибаночных, хоть и были чуть поменьше – 27 метров, зато вооружены были помощнее – 21 орудие. А в роскоши вряд ли уступали головным.

«Каждый из нас имел комнату и еще нарядный и роскошный кабинет с покойными диванами, с чудесною кроватью под штофною занавесью и с письменным столом красного дерева. На каждой из галер была своя музыка. Множество лодок и шлюпок носилось впереди и вокруг этой эскадры, которая, казалось, создана была волшебством», — писал Сегюр.

На четырех из них — «Снов», «Сож», «Сейм» и «Ипуть» — во время плавания находились зарубежные посланники и свита императрицы, а пятая, «Десна», была превращена в изысканный плавучий банкетный VIP-ресторан: настоящие пальмы, прислуга в нарядах, отливающих золотом, золотые столовые сервизы, оркестр инструментальной и роговой музыки под управлением знаменитого итальянского композитора Джузеппе Сарти.

Резные фигуры на галерах

Корма галеры, впрочем, как и остальных, была украшена резными фигурами сирен, тритонов, амуров и русалок.

«Трудно себе представить, — писал граф Сегюр, — судно великолепнее, изящнее и роскошнее этого».

Остальные тринадцать галер, тоже названные именами рек, были чуть поменьше. Кухонные, водовики, аптечная и больничная, конюшенная – все свое вожу с собой. А в конце флотилии «плелись» десяток барж с провиантом.

«Освобождение» Киева

В полдень 3 мая Екатерина, Потемкин и их свита взошли на галеру «Десна», где был накрыт стол на 50 персон. Спустя 3 часа все перешли на свои корабли, а с флагманской галеры «Днепр» был произведен пушечный выстрел. Слаженно и грациозно заработали расписные весла, и плавучий город медленно отправился вниз по Днепру.

Императорские галеры, отплывающие из Киева. 1787 год. С рисунка художника Хатфильда.

С берега началась пушечная стрельба, в церквях — перезвоны, киевляне на лодках, барках, дубах и плотах сопровождали флотилию, стреляя из ружей. Проходя мимо Печерской крепости, обменялись салютами. А в 6 часов вечера флотилия стала на якорь на ночлег в районе Китаевской пустыни.