ТАК НАЗЫВАЕМАЯ ПРОВИНЦИЯ

Вторая половина мая 1912 года (по новому стилю – первая половина июня) ознаменовалась для киевских театралов сенсацией. В наш город на две недели прибыла труппа Московского Художественного театра. Это был популярнейший драматический коллектив страны. Его украшали такие мастера, как Качалов, Москвин, Книппер-Чехова, а лучшие постановки осуществлял один из основателей театра, режиссер всех времен и народов Константин Станиславский. 

Визит был подготовлен тщательно и солидно. Чтобы показать киевлянам шесть избранных спектаклей (среди них “Вишневый сад” Чехова, “На дне” Горького, “Месяц в деревне” Тургенева, “Братья Карамазовы” по Достоевскому), москвичи привезли в Киев по железной дороге целый караван – 23 вагона и платформы с реквизитом и декорациями.

Надо сказать, что всякий гастрольный город, если это был не Петербург, считался для московских гостей “театральной провинцией”. Такие были тогда понятия. Между тем Киев располагал в те времена собственным драматическим театром, основанным Николаем Соловцовым, который практически ни в чем не уступал столичным. Достаточно сказать, что в тот же Художественный театр охотно принимали актеров, прошедших “соловцовскую” выучку. Среди них были Леонид Леонидов, Михаил Тарханов, Степан Кузнецов.

Актеры МХАТа в Киево-Печерской лавре. Фото 1925 г. 

Но, как говорится, нет пророка в своем отечестве. Поэтому спектакли “Соловцова”, хотя этот театр пользовался в городе устойчивой любовью, не вызывали такого неимоверно пылкого приема, какой оказали МХТ. Гастроли проходили как раз в помещении театра “Соловцов” (нынешний Театр имени Ивана Франко), и очередь в кассу за билетами вытянулась на несколько кварталов.

УПИТАННЫЕ ТЕЛЕСА И БАРАНЬИ ГЛАЗА

Энтузиазм киевских театралов, прежде всего студенческой молодежи, был несколько охлажден материальными соображениями: билеты продавали по повышенным ценам. Мест на дешевой галерке для всех желающих не хватало, а партер и ложи достались состоятельной публике. Именно она получила возможность соприкоснуться с замечательным лицедейством Художественного театра непосредственно, глаза в глаза.

Зрители знали, что МХТ не признает шумных одобрений и “бисов” посреди действия. Как сейчас перед каждым спектаклем звучит увещевание: “Отключите мобильные телефоны”, так тогда Художественный театр настоятельно просил публику потерпеть с аплодисментами до конца актов. Но едва ли только это обстоятельство вызвало у некоторых очевидцев ощущение прохладного приема. Сохранилось письмо одного из киевских зрителей Станиславскому, в котором говорилось: “Если бы вы посмотрели на эти открытые жилеты, бараньи глаза, упитанные дамские телеса, вы, вероятно, почувствовали бы нечто неприятное при мысли, какую публику вы кормите вашим бисером”.

Алла Тарасова в детстве.

Впрочем, это едва ли полностью справедливо. Помимо “бараньих глаз”, актеры могли видеть обращенные к ним горящие взоры искренних поклонников. Любители театра разделяли мнение журналиста Всеволода Чаговца, который в своей итоговой рецензии высказал надежду, что по примеру чеховских трех сестер, мечтавших “в Москву, в Москву”, МХТ теперь будет стремиться “в Киев, в Киев”. И он оказался прав. Корифеи Художественного театра и до революции, и в советское время еще не раз и с тем же успехом приезжали к нам.

КИЕВСКИЕ ЧАРЫ

Константин Станиславский (впереди справа) на сходнях днепровского парохода. Кадр из кинохроники 1912 г.

Впервые оказавшись на гастролях в замечательном городе на Днепре, москвичи были окружены радушием хозяев. В книге “Моя жизнь в искусстве” Константин Сергеевич вспоминал, как однажды всю труппу погрузили на специально нанятый пароход и повезли кататься под музыку оркестра. На палубе танцевали, потом причалили к живописному лугу и продолжили гуляние на природе – устроили игры и шествие с музыкой, бегали вперегонки на приз… 

В другой раз, после продолжительного торжественного ужина, гости забрались среди ночи в парк у Мариинского дворца. Один его уголок до такой степени напомнил артистам декорации спектакля по Тургеневу “Месяц в деревне”, что они бросились разыгрывать сцену из пьесы прямо в парке…

Неповторимый киевский ландшафт вызвал у гостей такое восхищение, что они попытались, как могли, выразить его. Сам Станиславский и его ведущие актеры во время гастролей начинали чуть ли не каждое утро с того, что отправлялись на Цепной мост или на противоположный берег Днепра. Оттуда они как бы медитировали – по их собственному выражению, “молились Киеву”. 

КСТАТИ

Мечта, воплощенная в жизнь

Дочь киевского стоматолога Алла Тарасова с раннего детства обожала театр. В заветном ящике стола у нее хранились портреты любимых артистов – это были актеры МХТ.

Когда Художественный театр приехал в Киев, Тарасовы абонировали ложу. “Открылся занавес, – вспоминала потом Алла Константиновна, – и мы почувствовали живое, трепетное дыхание “Вишневого сада”. В тот же момент я услыхала за своей спиной, как щелкнул замок маминой сумочки, и мама вынула носовой платок. Да и меня охватило необычайное волнение от всего виденного и услышанного со сцены… Глядя на все это, я еще сильнее ощутила огромное желание быть актрисой и только актрисой МХТ, играть Аню в “Вишневом саде””.

Обучаясь в гимназии, юная Алла не упускала возможностей обрести актерские навыки. Она участвовала в концертах, декламировала на вечерах в военном госпитале, где работал отец. Едва окончив гимназический курс, 16-летняя девушка отправилась в Белокаменную поступать в Школу драматического искусства при Художественном театре. Мечта стала явью: “С большим внутренним трепетом поднялась в знаменитое верхнее фойе, где проходили испытания молодежи, стремившейся попасть в МХТ, и первое, что увидела – моих любимцев, сидевших за экзаменационным столом, словно ожившие портреты, оставленные мною в Киеве…”. Со временем Алла Константиновна Тарасова сама стала ведущей артисткой МХАТа, и следующее поколение юных киевских поклонников стремилось уже на ее спектакли во время гастролей.