СЕРЖ ЛИФАРЬ И ЗАГОВОР ПРОТИВ “ДЕМОНА РЕВОЛЮЦИИ”

Популярный мужской праздник – День защитника Отечества – приходится на 23 февраля. В советское время всех кормили байкой, будто бы именно в этот день только что сформированные части Красной армии наголову разбили германские войска под Псковом и Нарвой. 

Уже в постсоветские годы эта история заняла положенное место среди развенчанных мифов. Параллельно получила распространение версия о том, что изобретателем торжественной даты был не кто иной, как Лев Троцкий (Бронштейн). В этом нет ничего удивительного. Ведь официальное празднование 23 февраля началось с первой годовщины – в 1919-м, когда Троцкий был наркомвоенмором, т. е. главой Наркомата по военным и морским делам, а заодно председателем Высшего военного совета и Реввоенсовета. Большевистские газеты той поры хором называли его “вождем Красной армии”.

Так писали о нем и в майские дни 1919 года, когда Троцкий, объезжая войска и гарнизоны, посетил Киев. Наркомвоенмор приехал сюда 19-го утром. В тот же день он выступил на объединенном заседании ЦИК Киевского совета и партийных организаций, проходившем в Оперном театре. А потом “вождь Красной армии” вышел на балкон Оперы и обратился к толпе под зданием театра. Он высказался на актуальную тему – о восстании атамана Григорьева, охватившем тогда значительную часть Украины. Троцкий выбранил руководителя повстанцев вполне в духе Паниковского, назвав его “жалким и ничтожным”.

На следующий день наркомвоенмор занимался своими прямыми обязанностями. В полдень он принимал парад на Софийской площади, где уже стояли изваянные к Первомаю бюсты вождей – Ленина и его собственный. Перед двумя Троцкими – живым и гипсовым – прошли части Киевского гарнизона, революционные матросы, отряды “интернационалистов” – китайцев и венгров и, наконец, сформированный из партийцев Коммунистический полк во главе с самим председателем Совнаркома Украины Христианом Раковским. 

Письмо с предложением переименовать Киев в Троцкиев, 1926 г. 

Лев Троцкий выступил прямо на Софийской площади с речью перед войском и киевлянами. Он даже не подозревал, что в этот миг находится на волоске от гибели. Так, по крайней мере, утверждал в своих воспоминаниях знаменитый танцор Серж Лифарь. По его словам, среди юных фанатиков-антибольшевиков в Киеве созрел заговор. Один из них должен был, явившись на площадь, взорвать “демона революции” гранатой. Однако начинающий террорист то ли сдрейфил в последний момент, то ли поддался магическому красноречию неистового человека с бородкой и в пенсне. Сам Лифарь, присутствовавший на том параде вместе с другими заговорщиками, признавал, что “в резких, подчеркнутых чертах лица Троцкого было что-то необычное, дающее власть этому человеку над другими людьми”…

Вождь произносил речи еще на митинге в Пушкинском парке, затем в просторном зале цирка на улице Карла Маркса (теперь Архитектора Городецкого, здание не сохранилось), где собрались красные командиры и курсанты. К ночи он отбыл в своем особом “поезде Предреввоенсовета”, который был его домом на колесах в течение почти всей войны.

МНИМЫЙ БОЛЬНОЙ

То был, к слову, не первый приезд Троцкого в Киев. Он не раз бывал в нашем городе еще в царские времена. Так, в бурном 1905-м ему удалось прожить здесь несколько недель по подложному паспорту отставного прапорщика Арбузова – буквально под носом у киевских жандармов. Он часто менял адреса, ради конспирации притворился даже пациентом глазной клиники (причем медсестра, не посвященная в революционные секреты, аккуратно делала ему впрыскивания в глаза).

И все это время Троцкий неустанно составлял тексты для прокламаций, которые разжигали стачку за стачкой. Так и не попавшись в руки властей, он благополучно выехал отсюда в столицу Российской империи – навстречу первому своему публичному успеху во главе Петербургского Совета.

ПЕРЕИМЕНОВАНИЕ КИЕВА НЕ СОСТОЯЛОСЬ

В 1920-е годы, когда многие исторические улицы Киева были переименованы в честь революционных вождей, новое поветрие коснулось и фамилии Троцкого. Ее присвоили бывшей улице Львовской. Но кое для кого даже этого было недостаточно. 

В мае 1926 года некий “рабочий-сахарник, беспартийный” направил в горсовет, Всеукраинский ЦИК и ЦК партии следующий документ (обнаруженный автором этих строк в Государственном архиве Киевской области):

“Вношу предложение переименовать город Киев – в гор. Троцкиев.

Гор. Троцкиев не будет более напоминать о мифическом Кие.

Гор. Троцкиев названием своим будет рассказывать трудящимся о той великой революционной работе, которую проделал тов. Троцкий на Украине в годы жесточайшей классовой борьбы по поручению ЦК РКП(б)”.

Правда, инициатор уже мог предчувствовать, что незыблемый прежде авторитет Льва Троцкого к тому времени изрядно поколебался. Потому предусмотрительно подписался невнятно: “Як. К-ский”. Уже в следующем 1927 году Троцкого исключили из большевистской партии, а его имя вскоре предали анафеме и вычистили с карт советских городов. Киевскую улицу Троцкого вновь переименовали – в честь большевика Артема (Сергеева), погибшего в 1921-м в транспортной катастрофе (потом, к слову, в его смерти обвинили… лично Троцкого!). 

Страница из справочника “Весь Киев на 1926 г.” с упоминанием улицы Троцкого. 

КСТАТИ 

Антид Ото из “Киевской мысли”

Задолго до того, как на слуху у всей страны оказалась фамилия “Троцкий”, многим в Киеве был хорошо известен другой псевдоним того же Льва Бронштейна. Выступая в ипостаси журналиста, Лев Давидович нередко подписывался “Антид Ото” (очевидно, от слова “антидот” – противоядие). Такое имя он оставил за собой и в многочисленных материалах на страницах “Киевской мысли” – самой популярной и тиражной газеты “матери городов русских”. Она придерживалась либерального направления и пользовалась финансовой поддержкой самого Льва Бродского – “сахарного короля”, богатейшего из киевлян. Благодаря этому “Киевская мысль” могла предложить популярному журналисту Антиду Ото довольно приличные гонорары и не боялась штрафов, которые то и дело накладывали власти за острые публикации.

Троцкий был тогда политэмигрантом и считался заграничным корреспондентом “Киевской мысли”. Он потом вспоминал: “Киевская мысль” была самой распространенной на юге радикальной газетой с марксистской окраской. Такая газета могла существовать только в Киеве, с его слабой промышленной жизнью, неразвитыми классовыми противоречиями и большими традициями интеллигентского либерализма”. Дебютировав в этом издании в 1908 году, Лев Давидович печатался в нем вплоть до мировой войны, причем газетного заработка ему вполне хватало для сносной жизни. То были аналитические статьи, военные корреспонденции, очерки по литературе и искусству… Они не умерли на страницах газеты: уже после революции нарком Троцкий составлял из них тома, которые печатали советские издательства.