К слову сказать, этой доски могло и не быть, так как Киевская городская администрация распорядилась открыть её за счёт… семьи корреспондента. Сын Михаил не имел такой возможности. Но доска есть. Видимо нашлись люди или организации, которые захотели помочь.


А что же Яков Борисович, чем знаменит этот человек? Ну хотя бы тем, что он  был единственным фотокорреспондентом из союзных республик, имевшим право во время партийных съездов находиться в партере Кремлевского дворца, в котором они проходили.


Фотокорреспондентом он стал совершенно случайно. Началось всё стого, что жена подарила ему на день рождения простенький фотоаппарат. Отправляясь на войну рядовым солдатом, он прихватил с собой и камеру. Он воевал и снимал. И его снимки часто печатались в газете для партизан. Видно это и стало причиной того, что он подал рапорт о переводе в партизанский отряд. И началась для Давидзона двойная жизнь: вместе с партизанами пускал под откос немецкие эшелоны, подрывал мосты, уничтожал гитлеровские тыловые части, освобождал от гитлеровцев населенные пункты, и фотографировал, фотографировал…


После войны он продолжал работать фотокором.


Вот, что вспоминал фотокорреспондент “ФАКТОВ” Сергей Даценко. «Как-то Яков Давидзон вернулся из Москвы. Уже прошло несколько дней после съезда, все им переболели и успели забыть, как страшный сон. Давидзон, выйдя из-под этого гнета, собрал вокруг себя сотрудников. Вот он стоит – в светлой рубашке, подтяжках, еще пышущий жаром оперативной работы – и задает нам, не думающим на эту тему в данный момент, вопрос: “Что было самым важным для нашей делегации на съезде?” При этом уточняет: “Вы же знаете, Украина сидит в первом ряду, у прохода, то есть прямо на виду!”


Женщины подсказывают: “Наверное, хорошо выглядеть”. Кто-то предположил: “Удачно выступить!” А Давидзон поднял палец вверх и провозгласил: “Не заснуть!” Потому что нет ничего хуже, когда великий Гнат Юра засыпал на второй минуте сессии Верховного Совета УССР. Народный артист СССР спал в роли депутата сочно и на самом видном месте. В этом случае Яков Борисович мог, проходя, не очень учтиво толкнуть знаменитость в плечо и сказать: “Гнат, не спи!”


В послевоенные годы фотокор газеты “Радянська Украiна” Яков Давидзон снимал участников партийного мероприятия. Высокому мужчине он скомандовал: “Эй ты, длинный, стань во второй ряд!..” Впоследствии “длинный” стал первым секретарем ЦК Компартии Украины. Иногда, пребывая в добром расположении духа, Владимир Васильевич (Щербицкий) с улыбкой интересовался: “Ну как, Яша, тебе света хватает?”


– То, что Яков Давидзон был экспрессивен, – это однозначно, – рассказывает заместитель главного редактора газеты “Демократична Украiна” Евгений Ямпольский. – Если он радовался, то на полную катушку, если работал, то заразительно, с азартом. Так что мог из толпы коллег крикнуть что-то панибратское Никите Хрущеву. Или, снимая у трибуны почетный президиум, сказать первому секретарю обкома: “Посмотри сюда!” Но, думаю, за рамки приличий в отношениях с первым секретарем Яков Борисович не выходил.


– Говорят, когда Никита Хрущев и Леонид Брежнев приезжали в Киев и не замечали в толпе легендарного фотокора, они тут же интересовались: “А где Яша?”


– Во всяком случае, когда Леонид Брежнев посещал Киев (даже с неофициальным визитом, например, возвращаясь из Крыма в Москву), Давидзона обязательно вызывали на съемку.


Якову Борисовичу нравилось проходить туда, куда никого не пускали. И хотя у фотокора “Радянки” был пропуск со штампом “Проход всюду”, он предпочитал не предъявлять удостоверение. Да это было и незачем – Давидзона знали практически все. Так, в дни парадов и демонстраций Яков Борисович легко пересекал кордоны оцепления на Крещатике и устраивался прямо у правительственной трибуны, чтобы лучше видеть и происходящее на трибуне, и поток людей. У легендарного фотокора было такое выражение: “Ну если Давидзона не пропустят, то зачем вообще этот парад?”


– Яков Борисович рассказывал, как в партизанском рейде он не выполнил приказ уничтожить отснятую пленку?


– Он рассказывал о последних часах жизни одного из руководителей партизанского соединения Героя Советского Союза Николая Попудренко. Накануне фатального боя – через несколько часов Попудренко погиб – он очень строго разговаривал с каждым. Шансы выжить в этом бою практически равнялись нулю, и военному корреспонденту Якову Давидзону было поставлено железное требование: засветить пленку! Если бы она попала в руки полицаев или немцев, по ней тут же вычислили бы семьи партизан. Можно себе только представить ужас самого фоторепортера (Давидзон, кстати, называл себя репортером), оттого что весь его труд пойдет насмарку.


– Тогда речь шла о жизни или смерти, а он беспокоился о какой-то пленке…


– В войну у Давидзона было много ситуаций, которые могли плачевно закончиться. Тогда надо было выбирать: подчиниться приказу или рискнуть.


– И Яков Борисович рискнул, переложив пленку из фотоаппарата в бачок с фиксажем, который при 20-градусном морозе сохранил отснятый материал?


– У Давидзона есть снимок Попудренко за несколько часов до гибели. Он сидит на опушке и что-то говорит собравшимся. Мы не нарушим историческую правду, если скажем, что Яков Борисович не выполнил приказ.


Издателями газеты “За Радянську Украiну”, которая выходила для населения оккупированных районов, были Александр Корнейчук, Ванда Василевская и Микола Бажан. Как-то Давидзон заснял выпуск газеты: известные писатели сидят в полном военном обмундировании, прямо под деревом разложены бумаги… Шикарный снимок!


– Как он воспринял перестройку?


– Наверное, так же, как и его кумир Владимир Щербицкий. С недоверием. Мир менялся. Было очевидно, что на митинги Руха Яков Давидзон не пойдет.


– Перед отъездом в США Яков Борисович прощался с “Радянкой”?


– Это был трагический момент в жизни Давидзона. Летом 1994 года Яков Борисович последний раз зашел в свою редакцию. В предбаннике его фотолаборатории раньше стояла огромная машина – какой-то прокатный стан в миниатюре – с никелированным валом, на котором Яша сушил снимки. По-моему, он не так часто им пользовался, но важно, чтобы это у него было. Вот в этой комнате мы экспромтом проводили коллегу. Выпили по сто граммов.


В Америке Якова Давидзона избрали почетным профессором одного из университетов. Но он не прожил за границей и четырех лет.