К переезду тщательно готовились в обоих городах. В Киеве оживилось строительство. Жилье тогда сооружали ведомства — на свободных участках или на месте снесенных церквей. Дома так и назывались: металлистов, пищевиков, обувщиков, полиграфистов, швейников, командиров, специалистов и тому подобное. Строили и кооперативы, например, врачей. В отличие от бывших прибыльных домов и в противоположность «буржуазным» стилям неоренессанс, неоампир, модерн с пышным архитектурным и скульптурным декором фасадов новое пролетарское жилье возводилось крайне экономно: с гладкими плоскостями стен, с маленькими квартирами (которые сразу же становились коммунальными — по комнате на семью), низкими потолками, деревянными перекрытиями, печным отоплением и в примитизированных формах конструктивизма. Вот так появились первые в Киеве однообразные «коробки», которые могли поразить воображение разве что темпами. Ради большевистских темпов киевские кирпичные заводы стали производить новый кирпич, который не шел ни в какое сравнение с «старорежимным», выжигаемым, кстати, из той же самой зеленой спондиловой глины (как ни странно, но так продолжается и по сей день). То, дескать, была устаревшая технология.
К новым условиям должны были приспосабливаться и архитекторы, воспитанные еще в Академии искусств или в Институте гражданских инженеров. Высокий профессионализм и огромный опыт все еще позволяли им возводить настоящие шедевры, такие, как железнодорожный вокзал (арх. О.Вербицкий) или жилой кооперативный дом врачей на улице Большой Житомирской, 17/2 (арх. П.Алешин).
Переехала в Киев и группа харьковских архитекторов. Среди них выделялся 38-летний Сергей Григорьев. Выпускник архитектурного факультета Харьковского художественного института, к тому времени он уже имел немалый опыт строительства. Следуя требованиям времени, использовал в декоре фасадов элементы украинского барокко. Тогда это была не мода, а патриотизм — то, чего так не хватает нашим современным строителям. Кстати, через весь фасад Бессарабского крытого рынка в 30-е годы висел красный транспарант с надписью: «Да здравствует украинский советский патриотизм!» Сегодня кое-кого просто тошнит от слова «патриотизм», не говоря уж о «национализме»!
В Киеве первоочередными объектами стали жилые здания Совнаркома, ГПУ, УВО (Украинский военный округ), ВУЦИК общей вместительностью 1140 квартир. Инженерно-строительный отдел управления делами СНК (Совнарком — теперь Кабмин) решил соорудить пять жилых домов всего на 192 квартиры. Бригаду проектировщиков возглавил архитектор С.Григорьев.
Первым вырос дом по улице Терещенковской, 5. Второй — на Институтской, 20/8, затем — на Институтской, 16, Шелковичной, 10 и 21—23, далее — на Обсерваторной, 23. Все они и по сей день отличаются рациональным планированием, эстетичностью, пропорциональностью и тем незаметным, на первый взгляд, шармом, свидетельствующим о вкусе талантливого зодчего. Пролетарская простота отошла в сторону. Идя в русле тогдашних достижений европейской архитектуры, С.Григорьев очень корректно использовал приемы классики и украинского барокко. Стоит вглядеться в сочно вылепленные филенки, четко очерченные карнизы большого выноса, красивые пропорции оконных отверстий и заполнений, дабы почувствовать руку настоящего архитектора.
Сегодня, когда новоявленные киевские строители грубо и неумело, с каким-то, похоже, сатанинским удовлетворением вторгаются в историческое окружение старого города, очень важно отметить, как мастерски и тактично «вписывал» С.Григорьев свои произведения в существующую ткань городской застройки. Этой исключительно интеллигентной черты не хватает не только современным новоприбывшим «крутым» заказчикам, которые стремятся поселиться в самом центре Киева, а еще больше — практикующим в Киеве застройщикам (слово «архитектор» в ряде случаев просто неуместно!). Все сооружения, возведенные С.Григорьевым в столице, органично вписались в окружение, не выпячиваясь нахально и кричаще, но и не оставаясь незамеченными. Как пример — большой участок на углу Институтской и Шелковичной, бывшая усадьба сожженного польским войском в 1920 году дома генерал-губернатора. Три свободно поставленных жилых корпуса, «приобщаясь» торцами к существующей застройке, тыльными фасадами выходят в большой парк, классически распланированный и со вкусом засаженный декоративными породами деревьев и кустов. На перекрестке главных аллей сохранился бетонный фонтан с вазой. На памяти пишущего эти строки — золотые рыбки в том фонтане. Это в 50-е годы.
Да, это был элитный квартал, о чем напоминают многочисленные мемориальные доски на фасадах трех зданий. Таким он остается и сейчас — но с шлагбаумами и охраной на воротах. Кстати, аутентичные Григорьевские ворота, выдержанные в едином стиле с домами, еще сохранились со стороны Институтской, в то время как со стороны Шелковичной новые власть имущие пожелали переделать их на псевдоренессансные, в любимом ими стиле ретро. Появилась и новая беда — вырубка насаждений ради строительства еще более элитного высотного жилья в углу старого парка, что и делается, несмотря на все протесты общественности. Теперь стало как-то даже модно будоражить общественность актами вандализма, издеваться над культурой, над ее проявлениями и ее носителями, и при этом, дерзко улыбаясь, делать свое! Напомним: до 1917 года в Киеве действовала общественная комиссия, заботившаяся о «красоте города». Даже в 30-е годы проекты перестройки Киева широко обсуждались общественностью, интеллектуалами и ведущими специалистами. Правда, кое-кому это могло стоить жизни, как, например, Николаю Макаренко, осмелившемуся стать на защиту Михайловского Златоверхого собора. Александр Довженко решительно протестовал против сооружения десятиэтажного монстра на нынешней улице М.Грушевского, 12 (сейчас — Дом правительства), который начали возводить для НКВД (представьте масштабы «работы» этого ведомства, если большего административного здания в Киеве, кажется, нет и по сей день!).
Архитектурная и художественная общественность решительно осуждала строительство еще одного урода — здания ЦК на Михайловской площади (сегодняшний МИД) и все-таки смогла убедить власть имущих не сооружать второй такой же (симметричный) дом для Совнаркома — на месте уже уничтоженного ради этого Михайловского Златоверхого собора. К мнению специалистов и интеллектуалов еще прислушивались. Попутно подчеркнем: оба колосса проектировали не киевские архитекторы, а представители, так сказать, имперского зодчества, соответственно ленинградец Иосиф Лангбард и москвич Иван Фомин. Поэтому оно и воспринимается как постороннее, чужое, агрессивно-вражеское в киевском окружении.
Может, такова уж судьба Киева — всегда уступать агрессии более предприимчивых и нахальных пришельцев. Все более и более уплотняя застройку Липок, «новые» пренебрегают даже транспортными проблемами: сколь бы вместительными ни были подземные автостоянки, улицы Липок нельзя превратить в хайвэи. Этот район планировался во времена доавтомобильные, когда ездили конными экипажами, а советские и компартийные руководители пользовались служебными авто, которые прибывали по вызову. Никто не парковался на уличном тротуаре и газонах, это считалось злостным нарушением не просто правил уличного движения, но и нравственных устоев.
Но вернемся к герою нашего повествования. В середине 30-х годов по проекту С.Григорьева началось сооружение крупного автохозяйства СНК на углу улиц Некрасовской и Ново-Павловской. На просторном, искусно озелененном участке, в смелых формах новой архитектуры, не лишенных величественной выразительности, построены крытые гаражи, мастерские, механизированная мойка, заправочная и административно-бытовой корпус. Очевидно, тот же С.Григорьев был автором одного из первых советских особняков, сооруженных для председателя Совнаркома Афанасия Любченко на территории нынешнего парка «Нивки».
Имея заслуги перед властью, С.Григорьев удостоился чести проживать в «авторском» квартале на Липках. Работал на строительстве здания НКВД. В 1935 годы участвовал в конкурсе на проект здания Верховного Совета, но первенство получил проект В.Заболотного.
А вершиной творчества Сергея Викторовича Григорьева в Киеве стало здание штаба Киевского особого военного округа (КОВО) на Банковой, 11. Возвели его в 1936—1938 годах, использовав в качестве основы старые симметричные каменные строения, построенные в 70-х годах ХІХ ст. по проекту архитектора Александра Шиле. Новое величественное здание получило удлиненные крылья, а в центре композиции — массивный ризалит со вставной колоннадой большого коринфского ордера. Властная монументальность дома подчеркнута тяжелым антаблементом, облицовкой цоколя полированным лабрадоритом, серой отделкой «под шубу». Прибавили величия и четыре полированных каменных шара, фланкирующих портал парадного входа. Зодчий столь точно рассчитал все детали, что огромное здание, несмотря на расположение на узкой улице, не только не раздавило окружающую среду, но и хорошо просматривается со всех точек: с Институтской и Лютеранской, с соседней площади им. Франко и с далекой Михайловской площади. Но современные строители, непрофессиональной «реставрацией» испортив архитектурную жемчужину Киева — дом Городецкого на Банковой, 10, — ко всему еще допустили и досадную градостроительную ошибку: торжественную лестницу от площади им. Франко на Банковую сдвинули от оси — портала величественного здания, где теперь размещается администрация Президента Украины. Сто лет назад в таких случаях сокрушенно вздыхали: «И это творится в университетском городе!» Напомним: университет тогда в Киеве был один, но к мнению интеллигенции власть прислушивалась с большим уважением!
Архитектор С.Григорьев активно участвовал в общественной жизни столицы, выступал в профессиональной периодике. В 1937 году его избрали членом правления Союза советских архитекторов Украины. На тогдашнем групповом фотопортрете видим его среди архитекторов старшего поколения, В.Кричевского, В.Рыкова, К.Жукова. На творческом диспуте, состоявшемся летом 1939 года, по обсуждению только что сооруженного здания ЦК КП(б)У на Михайловской площади, архитектор С.Григорьев высказался решительно против этого строения, отметив, что это «очень тяжелый и «тупой» объем, придавивший своим бременем надднепровскую возвышенность. Это — основная ошибка проекта, не учитывающего условия рельефа и дальней видимости силуэта». Через десятки лет современные киевские застройщики точно так же допускают подобную, казалось бы, лежащую на поверхности ошибку, в который раз наступая на любимые грабли! Как ни протестовала общественность против сооружения на склонах Мариинского парка высотного дома, но он все же возводится. Негодовали по поводу проекта гостиницы под дерзким названием «Святая София», а это стеклянное пузо все-таки торчит! Поражались наглости реконструкции Майдана Незалежности, а ее все-таки осуществили. К величайшему сожалению, таких примеров — сотни!
В 1939 году С.Григорьев вместе с И.Машковым и Алексеем Повстенко опубликовал большой профессиональный обзор всесоюзного конкурса на проект новой большой гостиницы в Киеве. К мнению коллег прислушались.
Но началась война. Сергей Викторович с семьей остался в Киеве. Опытный маэстро, не имея иного заработка, проектировал и собственноручно расписывал иконостасы для сельских церквей Киевщины, работая в производственно-художественных мастерских. Помогала ему юная Катя Кричевская, ученица Киевской художественной школы им. Т.Шевченко, — рисовала лица ангелочков. Об этом она, художница Екатерина Кричевская-Росандич, внучка В.Г.Кричевского, вспоминает в далекой Калифорнии.
Когда осенью 1943 года немецкие оккупанты, в ожидании уличных боев, выгнали киевлян из домов, покинул город и С.Григорьев. А дальше был Запад, лагери «перемещенных лиц», выезд в США в марте 1950 года. Поселившись в городе Сейнт-Пол, столице штата Миннесота, он работал в нескольких крупных архитектурных фирмах. Также работала чертежницей его жена, Любовь Семеновна.
Сын С.Григорьева, Олег, сменив фамилию на Грегорэт, закончил университет штата Миннесота, тоже стал архитектором и работал в одной из крупнейших в Америке архитектурных фирм. Проектировал преимущественно медицинские учреждения в США и за границей. Наибольшее удовольствие, по его признанию, получил от сооруженной по его проекту украинской православной церкви св. Екатерины в Арден Гиллс — предместье Сейнт-Пол. Это пятикупольное нарядное и просторное здание выдержано в традициях стиля украинского барокко ХVІІ—ХVІІІ ст. Пространственная композиция напоминает церковь Рождества Богородицы на Дальних пещерах Киево-Печерской Успенской лавры.
Выдающийся украинский архитектор Сергей Викторович Григорьев ушел в вечность 10 июня 1975 года (эта дата обнародуется в Украине впервые!) и похоронен в Сейнт-Поле. 20 октября 1993 года не стало Любови Семеновны, похороненной там же.
Хотелось бы верить, что эта публикация поможет возвращению в Украину еще одного славного имени, а на его авторских зданиях, которые по сей день украшают Киев, появятся охранительные доски памятников архитектуры — с обязательным указанием фамилии автора. И эти объекты не будут подвергаться перестройке и надстройке, как бы ни хотели этого «новые» киевляне и строители, обслуживающие их капризы.