Триумф иных театральных событий отражает глубинные процессы в жизни искусства. Вообще-то, все началось с оперного спектакля “Борис Годунов” в 1908 году, с успехом представленного в Париже и Лондоне. Окрыленный таким приемом Дягилев решил привезти в Париж хореографические постановки. Для этого он даже провел необходимую реконструкцию Театра Шатле — увеличил сцену. Первый балетный сезон 1909 года стал настоящей сенсацией — пресса писала об открытии “неведомого мира”, о “революции” и начале новой эры в балете. Спектакли “Русских сезонов”, по словам Жана Кокто, “привели в экстаз” публику и “потрясли Францию”. Успех был поистине триумфальным. Париж недоумевал: “Каким образом русские, уступающие нам в делах искусства, достигли столь высокой степени мастерства?”. Спектакли на сцене Театра Шатле не только стали знаковым событием в светской жизни Парижа, но и оказали мощное влияние на западную культуру, не говоря уже о самом балете, дальнейшее развитие которого прямо предопределилось “Русскими сезонами”. Это было связано не только с выбором блестящих исполнителей и классической музыки русских композиторов, но и с невиданной прежде целостностью и взаимосвязью всех компонентов сценического действа. Декорации и костюмы создавались по эскизам одного художника, что для того времени являлось смелым новаторством. Поначалу над декорациями и костюмами постановок работали соратники Дягилева по “Миру искусства”. При этом у каждого был свой излюбленный “конек”: у Бенуа — французский XVIII век, у Бакста — пряный Восток, у Рериха — языческая Русь, у Головина — русская сказка. Позднее в создании спектаклей участвовали не только русские авангардисты Наталья Гончарова, Михаил Ларионов, Наум Габо, Антуан Певзнер, но и лучшие художники Европы Пабло Пикассо, Андре Дерен, Коко Шанель, Анри Матисс и многие другие.


Балетные “Русские сезоны” — антрепризы Сергея Дягилева — пользовались колоссальным успехом в Европе, особенно во Франции и Великобритании, породив моду на все русское. А балетная профессия превратилась в одну из самых желанных для эмигрантов: русское имя в сочетании с пуантами в ненадежной жизни вдали от дома гарантировали кусок хлеба. Балетный мир осветила плеяда звезд Анна Павлова, Тамара Карсавина, Михаил и Вера Фокины, Матильда Кшесинская, Ида Рубинштейн и, конечно же, Вацлав Нижинский и Серж Лифарь.


Практически каждый спектакль был сенсацией, но то, что случилось 29 мая 1913 года, вышло за пределы зрительского понимания. В этот день в Театре на Елисейских полях состоялась скандальная премьера “Весны священной” Игоря Стравинского — балет, в котором музыкальное новаторство нашло идеальное воплощение в хореографии Нижинского и сценографии Рериха. Это была революция. Однако не все танцоры приняли новаторскую хореографию Нижинского, посчитав ее некрасивой, неестественной и чрезмерно трудной с точки зрения техники исполнения и ритма. “Только Рерих, — писала Бронислава Нижинская, — поддерживал Вацлава, который внимательно слушал его”. Накануне премьеры Дягилев уже знал, что постановка бросит вызов всем существующим представлениям о балете. Но реакция зрителей была даже более бурной, чем он ожидал: свист и топот заглушали оркестр.


Музыка, которая так шокировала зрителей в 1913 году, уже давно стала классикой, и многие из ведущих хореографов XX века создавали на ее основе собственные балетные постановки.


Кумир европейской сцены Вацлав Нижинский тяжело переживал столь агрессивную реакцию публики, которая еще вчера его боготворила. Вскоре он расстался со своим покровителем Дягилевым, женился, создал собственную труппу. На сцену в последний раз он вышел во время гастролей в Аргентине. Вернувшись в Европу, Нижинский постоянно находился во власти психического нездоровья. Умер гениальный танцовщик в Лондоне, пребывая в забвении. Спустя три года, в 1953 году, его прах был перезахоронен на парижском кладбище Монмартр, а на надгробном камне Киев указан как место его рождения.


В то время как “бог” танца ушел в легенду, его сестра Бронислава начала успешную карьеру хореографа. Она по праву считается одним из пионеров XX века в реформе балета.


Любовь к танцу у Нижинских была в крови. Они родились в семье профессиональных танцовщиков польского происхождения. Их мать Элеонора, в семь лет осиротев, вынуждена была пойти в танцовщицы, что считалось в те времена позорным занятием. Именно в балетной труппе молодая женщина познакомилась с красавцем Томашем Нижинским, однако выйти замуж она долго не решалась — жених был младше на пять лет. Но после угрозы застрелиться (за бурный темперамент Томаша называли не иначе как “бешеный”) Элеонора дала согласие на брак. Звезда провинции, мастер необыкновенно высоких прыжков, король мазурок и гопаков, Томаш вскоре стал постановщиком цирковых представлений. Именно это и привело его в Киев. В знаменитом киевском цирке Петра Крутикова (теперь на этом месте находится кинотеатр “Украина”) Нижинский-старший ставил спектакли-пантомимы, пользовавшиеся необычайным успехом у публики: “Дон-Кихот”, “Джоконда”, “Кот в сапогах”, “Красная Шапочка” и другие. Сын Вацлав (1889—1950) появился на свет в Киеве (здесь же он был крещен). В тот вечер его отец на одном из праздничных масленичных вечеров, прыгнув выше всех, поймал неразыгранный в лотерею приз — серебряную чашечку, ставшую счастливым талисманом Вацлава. На год младше была Бронислава, чуть старше — Станислав. Еще ребенком старший брат получил ушиб головы, вследствие чего у него развилось психическое заболевание. В семье помнили также о страшных вспышках ярости у отца. Так что вполне возможно, шизофрения Вацлава была наследственной. Отец завел себе другую семью, и мать решила отдать детей на казенное содержание в Петербургское балетное училище. Вацлава взяли только потому, что он красиво прыгал, в остальном данные были посредственные. Тем не менее он начал быстро делать успехи, а его своеобразная пластика и природный артистизм заслуженно привлекали внимание. Из невысокого, неповоротливого и мрачного в обычной жизни молодого человека формировался блестящий артист балета. До своего совершеннолетия Вацлав неоднократно получал престижные стипендии, а после окончания училища его зачислили в труппу Мариинского театра. В то время балет считался скорее искусством придворным, в первых ролях участвовали примы. Мужчины-танцовщики, как правило, нужны были для поддержек. Нижинский одним из первых заявил о себе как о премьере. Но в 1911 году разразился скандал: выступая в балете “Жизель”, он надел слишком откровенный, обтягивающий костюм, шокировавший вдовствующую императрицу. По приказу высочайших особ Нижинский был выдворен из театра. Из чувства солидарности труппу покинула и его сестра Бронислава. С этого момента имя Нижинского неразрывно будет связано с триумфом “Русских сезонов” в Европе.


Его сестра Бронислава тоже не без успеха выступала в дягилевских антрепризах. Рецензенты отмечали “мужественный” характер ее манеры, свободной от декоративной сладкой “женственности” — и почти такой же, как у Вацлава, полетный прыжок. Правда, в упрек ставили блеклую внешность и неудовлетворительную — по канонам классического балета — фигуру.


Мировая война надолго разлучила брата и обожавшую его сестру. В 1916 году на концерте в петербургском народном доме 25-летняя Нижинская впервые показала свою хореографию. Это были номера “Осенняя песня” и “Кукла”. С 1919 года она пару лет жила в Киеве, где имела собственную студию при Оперном театре, преподавала, выпустила книгу, ныне — библиографическую редкость, под названием “Школа движения: теория хореографии”. В киевской студии Брониславы первые навыки искусства танца получил Серж Лифарь, и именно в Украине созданы ее балеты “Мефисто-вальс” и “Траурный марш”, а также положено начало сотрудничеству с художницей Александрой Экстер.


Вскоре, в 1921 году, Брониславе удалось уехать в Париж, к Дягилеву, у которого она была единственной женщиной-балетмейстером. Потом началось сотрудничество Нижинской со Стравинским: совместно были созданы балеты “Байка про Лису” и “Свадебка” по мотивам древнерусского свадебного обряда, позже — “Поцелуй феи”. Нижинская сделала для Дягилева “Лани” (“лани” — так называли в 20-е годы светских бездельников) и “Голубой экспресс” на тему “шикарной” жизни сливок общества. Ее интересовали новые явления в музыкальной культуре — джаз, мюзик-холльная эстрада, все то, что давало широкие возможности для экспериментов. Для хореографической оперы “Голубой экспресс”, придуманной в 1924 году Дягилевым и Кокто, театральный занавес “Женщины, бегущие по пляжу” был создан Пабло Пикассо. Удачнее всего была хореография, построенная на спортивных движениях и акробатике. Для этой компании все было символично: они сами часто ездили этим экспрессом. В этой постановке танцевали настоящие спортсмены и спортсменки в спортивных костюмах от Chanel, тем самым, ознаменовав пришествие новой моды: практичной и непринужденной. Сконструированные легендарной Коко Шанель пляжные костюмы были изюминкой спектакля. Главную роль исполнила сама Бронислава.


Уйдя от Дягилева, Нижинская до конца дней работала по всему миру: от Буэнос-Айреса до Вены, от Берлина до Лос-Анджелеса.


Нижинская создавала собственные коллективы, правда, на недолгий срок, участвовала в постановках Русской оперы в Париже и заключила контракт с Идой Рубинштейн. Танцовщица-любительница, наследница банкиров Рубинштейнов любила эпатировать публику своими поступками и давала пищу слухам. К ее танцевальным способностям относились весьма иронично, а о ее невероятной худобе в газетах писали: “Длинная, как день без хлеба”. Тем не менее и сама музыка “Болеро”, написанная Равелем по заказу Иды, и оригинальная хореография Брониславы вошли в историю мирового балета. Да и Матильда Кшесинская в последний раз вышла на сцену (1936) именно в номере, поставленном Нижинской.


Позднейшие исследователи находили в ее постановках влияние кубизма и акробатики. Она работала с крупнейшими художниками эпохи. Ее “сюрреалистический” балет “Ромео и Джульетта” оформили Хуан Миро и Макс Эрнст. При создании хореографии Нижинская любила чертить схемы, похожие, по свидетельству очевидцев, на супрематистскую живопись.


В конце 1930-х годов Нижинская эмигрировала в Америку, где основала студию в Голливуде и руководила школой в Нью-Йорке. Бронислава — автор 80 балетов, ни один из которых никогда не был поставлен в России.


В 80—90-е годы в репертуаре многих трупп мира сохраняются “Лани”, “Голубой экспресс” и “Свадебка” в постановке Нижинской. Последний балет, лучшая ее работа, вошел в “золотой фонд” мировой хореографии.


В Киеве пытались почтить память Вацлава Нижинского, проведя фестиваль балета. Но в Национальной опере уже утвердился к тому времени конкурс имени Сержа Лифаря и нетрудно догадаться, что никакое имя не спасет аналогичный культурологический проект. А жаль, ведь эта весна прошла без имени Лифаря на столичных афишах.