Производитель вина и решеток
Род Штейнгелей обосновался в Киеве с 1877 года. Перебравшийся сюда из Эстляндии Максим Васильевич Штейнгель первым делом купил себе двухэтажный особняк на Ярославовом Валу, 3. Именно здесь располагалась его знаменитая винная лавка, где барон продавал вино собственного производства из винограда, выращенного в его имении близ Туапсе (подробнее о винном бизнесе см. «Налей полней бокалы!», ВД № 1-2, 2007 г.). Несмотря на прибыльность и успешность винопроизводства и торговли, деловые интересы барона вовсе не ограничивались только вином. В 1885 г. он решил заняться металлоизделиями и создал на улице Кузнечной (ныне Антоновича) фирму с полусотней рабочих под названием «Русская фабрика металлических полотенец». Здесь ежегодно вырабатывались тысячи квадратных метров проволочных решеток, металлические матрасы, половики, сита и т. п. Годовой оборот предприятия составлял 35-40 тысяч рублей! В 1896 г., когда начало действовать АО Южнорусского машиностроительного завода (ныне «Ленинская кузница»), Штейнгель передал свою фабрику под эгиду этого общества, которое со временем стало называться особым Товариществом проволочно-гвоздильного завода. Но в городе этот завод по старинке называли «заводом Штейнгеля».

После метизного бизнеса у Максима Штейнгеля сразу же созрел новый проект — в самой популярной на то время отрасли отечественной промышленности. Он стал совладельцем и членом правления акционерного общества Юзефовско-Николаевского сахарного завода. Завод был выстроен в 1898-1900 гг. в селе Юзефовка Бердичевского уезда (ныне Йосиповка Винницкой области). Производство на 1913 г. составляло порядка 400 тыс. пудов в год — средняя мощность для подобных предприятий. Отличительной особенностью завода, директором-распорядителем которого был барон Максим Штейнгель, являлись условия работы. У рабочих были благоустроенные казенные дома и даже собственная больница. Под само правление АО барон выделил несколько комнат в собственном особняке на Ярославовом Валу.

Маленький железнодорожный король

Одновременно с Максимом Штейнгелем киевскую «прописку» получил и его младший брат Рудольф. Он выбрал для себя весьма популярную и востребованную во второй половине XIX века профессию — стал инженером-путейцем. В Петербургском институте путей сообщения, который барон окончил в 1861 г., его успехи высоко оценили: фамилия Штейнгеля как лучшего в своем выпуске была помещена на мраморной доске в актовом зале института. Едва приступив к практической деятельности, барон Рудольф Штейнгель включился в железнодорожное строительство. При его участии были проложены рельсы между Москвой и Рязанью, Москвой и Курском, Орлом и Витебском, Ревелем и Гатчиной, Лозовой и Севастополем… Но ко всем этим работам его привлекали просто как нанятого специалиста. А в 1872 г. Штейнгелю, которому едва исполнился 31 год, посчастливилось получить от государства концессию на строительство Ростово-Владикавказской железной дороги с прокладкой ветки до Новороссийска и устройством там коммерческого порта. Это сулило совсем другой уровень доходов! Столь лакомый кусочек достался барону, по воспоминаниям видного государственного деятеля Сергея Витте, почти случайно. Тогдашняя фаворитка царя Александра II княжна Долгорукова выпрашивала эту концессию для какого-то своего протеже, а министр путей сообщения граф Алексей Бобринский категорически возражал против ее кандидата, обвиняя его в лихоимстве. Тогда раздраженный неуступчивостью министра император заявил: «Ну, тогда сам выбери честного концессионера, но только сегодня же!» В раздумье над кандидатурой граф повстречал Рудольфа Штейнгеля — и решил рискнуть, тем более что репутация у молодого барона была безупречной. Штейнгель вполне оправдал доверие, создав и возглавив акционерное общество Владикавказской железной дороги и выполнив все условия концессии. Специалист-современник отмечал, что «среди русских железных дорог Ростово-Владикавказская, по экономной и разумной эксплуатации, занимает одно из первых мест». Успех дела помог руководителю концессии обогатиться. Барон Штейнгель положил в карман несколько сот тысяч рублей и стал, по выражению того же Витте, «маленьким железнодорожным королем».

Так же, как и старший брат, Рудольф Васильевич обзавелся в Киеве недвижимостью. Его усадьба размещалась на улице Бульварно-Кудрявской (ныне ул. Воровского). Эффектный готический особняк барона был окружен живописным парком с фонтаном, цветниками, кегельбаном и прочими красотами. Отсюда хозяин, опять-таки подобно брату, нередко выезжал в Причерноморье. С 1880 г. ему принадлежало крупное имение «Хуторок» близ Армавира, где барон занимался скотоводством и виноделием. Здесь он успешно применял свои конструкторские способности. Так, нехватка источников энергии побудила его заняться строительством ветряных двигателей. Мало того, убедившись в недостатке литературы по этому вопросу, сам инженер взялся за расчеты, разработал теорию оптимальных ветродвигателей и даже выпустил об этом в Киеве книгу!

Барон Рудольф Штейнгель показал себя также как благотворитель: вместе с супругой Марией Федоровной (урожденной Каменской) он сделал весомое пожертвование в 50 тыс. рублей, на которые содержалось особое отделение при акушерской клинике университета на 10 койко-мест. Отделению, устроенному в 1893 году, было присвоено имя супругов-филантропов. Правда, ни барона, ни баронессы к тому моменту уже не было в живых.

Масон из Центральной Рады
Имущество барона Рудольфа Штейнгеля и, в частности, его роскошную усадьбу унаследовали четыре сына — Сергей, Иван, Федор и Владимир. Пожалуй, наибольшую известность среди них снискал барон Федор Рудольфович Штейнгель. Так же, как отец и дядя, он отметился в предпринимательстве, с 1900 г. владея изразцовой фабрикой в Холме Люблинской губернии. Занимался филантропией: в своем имении Городок на Волыни построил школу, содержал больницу для крестьян. Но еще более знаменитым сделала его имя политическая деятельность.

Весной 1906 г., на волне недавних революционных волнений, представитель кадетской партии Федор Штейнгель был избран на единственную вакансию в первый состав Государственной Думы непосредственно от города Киева. Нужно отметить, что этот немецкий барон едва ли не наиболее рьяно отстаивал в русском парламенте максимальную самостоятельность для Украины. Депутатствовать ему, однако, довелось недолго. Царь распустил Думу I созыва на третьем месяце существования. После этого без малого две сотни экс-депутатов, собравшись в Выборге, подписали манифест с призывом избирателей к гражданскому неповиновению. За это многие из них, в том числе и Федор Штейнгель, угодили на три месяца за решетку и были лишены избирательных прав.

Выйдя на свободу, барон сыграл видную роль в масонских организациях. В 1909 г. он был мастером ложи «Киевская Заря»; вскоре получил тот же ранг в ложе «Правда» (где его собратьями были будущие лидеры независимой Украины Михаил Грушевский и Сергей Ефремов). С 1912 г. Федор Рудольфович председательствовал в петербургской ложе, членом совета которой в то же время являлся Александр Керенский. Неудивительно, что в 1917 г. после Февральской революции именно Штейн­гель, по сути, оказался персоной №1 в Киеве, возглавив Исполком Совета объединенных общественных организаций. Вскоре он стал членом первого состава Украинской Центральной Рады. Потом, правда, барон вышел из нее, зато в гетманской Украинской Державе Федор Штейнгель занял одну из ключевых должностей — посла в Германии. Но оттуда назад уже не вернулся из-за прихода к власти большевиков.

Политические взлеты и падения барона Штейнгеля проходили вне отцовской усадьбы. Еще в 1901 г. семья Штейнгелей продала особняк с парком неврологу Михаилу Лапинскому под частную клинику. То был один из самых живописных уголков Киева. Теперь роскошный особняк, перешедший в 1952 г. в распоряжение Института травматологии и ортопедии, «прихлопнут» новым громоздким институтским корпусом и практически утратил прежний шарм.