“Течение сей реки по самому сыпучему песку, отчего оное очень непостоянно и часто каждой год делает себе новое коренное течение, оставляя между старым и новым течениями ниския острова, коих по причине сей немало, и есть очень болшие, и по болшой части по песку покрыти кустарником, и кои все вода вешняя покрывает, оставляя токмо возвышенные бугорки и то очень редко”, — фиксировалось в “Описании рек, озер, болот и гор Киевского наместничества”, составленном в 1785 году. Эта информация подтверждается многолетними наблюдениями за повадками реки. Днепр выше Киева принимает несколько мощных притоков, в частности Березину, Сож, Десну, Припять и Сейм, становясь в районе нашей столицы могучей рекой. Естественно, каждый раз таянье снегов переполняет избытком воды и их, грешных, в результате “разбухает” Днепр, а далее достается обширной местности, куда выплескивает он излишки. Так, на памяти киевлян — несколько разрушительных паводков, имевших место в разные годы. Обыкновенно лед на Днепре у киевских берегов “трогается” в последней декаде марта. Зная о примерной дате вскрытия реки, горожане готовились стоически принимать все прелести ледохода заранее. Жители традиционно заливных территорий Оболони и Плоской части Киева по возможности перебирались на время в другие места. То же делали обитатели Труханова острова и аборигены многочисленных левобережных слободок и селищ. Для помощи грядущим переселенцам Дума заранее выделяла специальную спасательную команду. Причем бесплатно. Правда, эвакуация людей, живности и скарба практиковалась и на коммерческой основе, ибо нуждающихся было много. Вот любопытная заметка из газеты “Киевлянин” за 24 февраля 1891 года: “Лодки на перевозку обитателей Плоского участка и Оболони, в виду ожидающегося сильного разлива Днепра, договорены городским управлением у Гинтова, предложившего на торгах 22 февраля низкую цену по 2 руб. за суточное пользование лодками по всякому требованию жителей как для них, так и для их имущества, — днем и ночью”. Чем не Венеция?


Контрактовый дом на Подоле также служил во время разливов Днепра гостиницей для пострадавших от стихии. Средства для этого выделял магистрат, а позже — сменившая его Дума. В залах величественного здания, где проходили балы и заключались многомиллионные сделки, выступали знаменитые певцы и музыканты, размещалось порой до 200 нуждавшихся в крыше над головой. Кстати, кормили пострадавших и город, и богадельни, и монастырь Флора и Лавра, и сердобольные горожане.


Руководивший городом статский советник Иван Фундуклей, будучи весьма состоятельным человеком, не брал взяток, требовал того же от подчиненных, а часто бескорыстно жертвовал собственные средства нуждавшимся. Среди прочих благодетельных поступков губернатора Фундуклея — смягчение участи бедолаг, пострадавших от страшного по последствиям весеннего паводка 1845 года. За его счет содержались потерявшие имущество и кров над головой многодетные семьи.


В 1916 году последний всероссийский самодержец Николай II посетил прифронтовую зону и, следовательно, побывал на территории нынешних Беларуси и Украины. В своем дневнике он оставил запись от 16 марта: “Вследствие необычайной трудности нашим войскам вести наступление против сильнейших германских позиций в теперешнюю ростепель, выше колена в воде, — приказано приостановить атаку до более выгодных условий почвы и погоды. Целый день стоял туман, изводяще действующий на меня. Днепр начал проходить…”. И далее еще одна дневниковая запись: “31-го марта. Четверг. Проснулся в 5 час. утра, увидел Киев при восходе солнца и громадный разлив Днепра”.


Самые разрушительные по последствиям паводки, известные нам, относятся к 1789, 1845, 1877, 1882, 1895, 1908, 1917, 1931, 1942 годам. Во время этих разливов Днепра погибли десятки людей, на Подоле заливало не только подвалы, но и первые этажи зданий, население передвигалось на лодках. О жителях Оболони и говорить не приходится. Спасаясь от стихии бегством, многие из них постепенно осваивали новые территории. Значительная часть бывших оболонцев осела на Лукьяновке и Татарке, неперспективных с точки зрения дореволюционных властей городских территориях, где пострадавшие могли получить дармовые участки под застройку.


“Могуч и грозен Днепр в разливе, когда ледяные глыбы, словно сказочные богатыри, своими исполинскими мечами крушат и ломят все вокруг, — пишет неизвестный автор. — Стон и звон стоят над водой и эхом вдали откликаются. И нет этой безбрежной водной шири ни конца, ни края: заполонил собою могучий Днепр все прибрежные луга, поля и яруги (овраги. — Авт.). В хмельном угаре рушит крутые берега, деревья с корнем вырывает и несет их по волнам, словно перья ворона убогого. Не оторвать взора от этой разбушевавшейся стихии. В ледоход на берегу полноводного Днепра всегда много людей: и мужики, и бабы, и дети. Многие слободские высыпали из своих хат посмотреть, как лед шел по реке. Берег гудел, как растревоженный улей, пестрел цветными платками и сарафанами девиц и замужних женщин, кафтанами, плащами, полушубками парубков и мужиков. Шумная детвора, подобно стайке вихрастых воробьев, порхала с одного зрелища на другое”.


Разливы Днепра влияли на очертания берегов в районе Киева и даже формировали облик города. Историк Михаил Рыбаков сообщает следующее: “Изучая планы Киева 1638, 1695, 1784 гг., карты и планы XIX ст., можно прийти к выводу, что раньше не существовало ни Русановских залива и пролива, ни острова Гидропарк. В первой половине XIX ст. озера Святище, Русановское и Васильевское превратились в один водоем, который соединился с Чорторыем. Так создался Русановский залив Днепра. Большой подъем воды в 1877 и 1882 году прорвал Днепровскую дамбу, снес деревянный Русановский мост и Чорторыйскую плотину. Русановский залив превратился в пролив, и создался остров — современный Гидропарк”.


Была от разливов Днепра и значительная польза. После того как спадала вода и Днепр входил в привычное свое русло, на обширнейшей заливной территории начинала произрастать такая сочная, высокая и “полнотелая” трава, что домашний скот, имевшийся в хозяйствах киевлян и жителей близлежащих селений Киевской и Черниговской губерний, никак не страдал, а, по идее, благодарил судьбу за то, что жил неподалеку. Из-за этих вот сеножатей разгорались нешуточные войны между городским магистратом, позже — Думой, крупными монастырями и частниками, а наипаче между аборигенами близлежащих населенных пунктов и жителями территории самих заливных лугов, возвращавшимися сюда на пмж в межень. Кстати, обилие ивняка и глины позволяло быстро отстраивать нехитрое, но весьма практичное жилье. К тому же не станем отбрасывать и тот факт, что в создававшихся вследствие спада воды озерцах водилось множество рыбы, относительно несложный лов которой также давал и пропитание, и средства для жизни. Подольский люд промышлял ловом рыбы, опять-таки судился за право заниматься этим промыслом то с городом, то с той же Церковью. Подоляне и жители Оболони сбывали рыбу и икру (ведь водились в Днепре некогда даже осетры) зажиточным жителям Верхнего Города и Печерска, поставляли (за деньги) в Печерский форштадт, военный госпиталь, некоторые крупные монастыри (Флоровский, Никольский и т. д.).


“На левобережье с давних времен был развит кустарный промысел — плетение корзин из лозы, которые также шли и на продажу в Киев, — сообщает Михаил Рыбаков. — Промысел лозоплетения был обусловлен наличием на берегах Днепра большого количества лозы. Жители плели из нее корзинки, дорожные чемоданы, детские колыбельки, стулья, диваны, шкафы, этажерки, ширмы, другую домашнюю утварь, шляпы”. Сырье (лозу) кустари заготавливали сами либо покупали на городских рынках, где за пучок из 200 прутьев платили пятак… Заготовив в достаточном количестве лозу, делали из нее перечисленные выше изделия в межень. С конца октября по апрель. Так продолжалось веками. Особенно преуспели в этом жители таких поселений, как Вигуровщина и Троещина.


Несколько слов о Трухановом острове, который пользовался популярностью еще на заре нашей цивилизации, о чем свидетельствуют археологи. Лет триста назад остров приобрел современные очертания. Опять-таки не без помощи Днепра, когда в результате мощного разлива “раскололся” на две части. Одна из них (северная) известна нам под именем Муромец.


Военное лихолетье оставило глубокие шрамы. Пережившая ужасы оккупации киевлянка Ирина Хорошунова в своих дневниках 1942 года писала: “Пятница, 27 марта. Если весна и дальше пойдет такими же темпами, то скоро все растает. Всего третий день весны, а уже на горах снег остался только в ложбинах. Днепр побурел, и возле Гавани большие голубые заливы образовала вода, которая неисчислимыми потоками выливается сейчас из города в реку. На нашем Андреевском спуске перейти через мостовую нельзя. Бурный огромный поток несется все время вниз. Долгожданная весна пришла, наконец, тепло совсем. И только все еще не верится, что будет тепло. Началась весенняя распутица, и несчастные саночники совсем выбиваются из сил. С трудом тянут они свои санки по грязи и воде… Четверг, 2 апреля. Сегодня льются бесконечные потоки воды, дует южный ветер, но небо серое, пасмурное… 28 апреля, понедельник. А весны все равно нет в этом году. Ополчилась на нас природа. Сегодня холодно, словно вот-вот выпадет снег, и черно-серые тучи почти цепляют крыши домов. Днепр все разливается. Уже почти не видны его дальние берега. За пятницу вода прибыла на полметра, а за субботу — на метр. И Днепр от серого неба совсем свинцовый, серый и словно грязный. И от ветра шершавый и грозный. В городе, правда, сухо, и снова все в зимних пальто… 30 апреля. Днепр все еще разливается. Уровень воды поднялся в нем на семь метров. Почти совсем не видны далекие берега. Он черный все эти дни от свинцового неба. Весны все нет. Сегодня снова льет осенний дождь. Он льет, не переставая ни на минуту. И небо безнадежно затянуто, как глубокой осенью… 4 мая. Разлив в этом году всего на семьдесят сантиметров меньше, чем в 1931 году. Вода залила уже ЦЭС и Набережно-Крещатицкую улицу. Гранитная набережная лишь на метр возвышается над водой. По улицам ездят на лодках. Залиты дома всех улиц, выходящих к Днепру. Труханов остров весь под водой… Среда, 6 мая. Ужасная погода, ужасное настроение. Словно зимой бушует буря. Она воет и стонет, и гнет к земле обнаженные, безлистые деревья. Днепр черный совсем от свинцового неба. И только ветер вздымает на нем гребни пены. Временами ветер приносит капли холодного дождя, которые, как осенью, стучат в оконные стекла и медленными струями сползают вниз. И снова кажется, что не будет тепла в этом году… Среда, 13 мая. Мрачен теперь наш Днепр. Все время неспокойны его волны. Медленно уходит вода в этом году. Не потому ли, что дно Днепра устелено погибшими пароходами? Не спешит река освобождать поля под посевы, словно чувствует, что чужою стала земля, а ведь раскованы теперь воды Днепра. Они снова бьются о пороги, беспрепятственно скользя мимо мертвой плотины… 19 мая, вторник. Весна. Или вернее лето. Сразу стало жарко. В воскресенье была первая гроза. И сразу все зазеленело вокруг. Киев красив, как всегда весной, если только не идти туда, где руины…”. Что ж, в этих строчках не только настроение и талант Ирины Хорошуновой, но и картина того, как меняет свое настроение наш своенравный Днепр, доставляя столько хлопот обитателям его берегов.


Постоянные опасения жителей современного Киева относительно возможных разрушительных последствий разлива Днепра, как видим, не лишены основания. Хотя и работают согласованно различные службы, предупреждая поднятие уровня воды выше ординара постепенным спуском вод вниз по течению, доставляя головную боль тем, кто живет ниже Киева, хотя и укрыты относительно высокой бетонной дамбой берега левобережной части Днепра и Оболонь, а тревога жителей сохраняется. Виной тому и наша знаменитая рукотворная лужа — Киевское море, и плотина Киевской ГЭС, что в Вышгороде. Многим помнится ошибочно выданное по городскому радио сообщение, что, дескать, прорвало плотину ГЭС и появилась угроза затопления низинной части Киева. Помнится и то, какая началась тогда паника. Хотя сообщение и выдали по “ошибке”, отчего у многих работников городского штаба ГО полетели головы, но нет дыма без огня. Все же будем надеяться, что подобного в жизни не произойдет. А то мне искренне жаль не только потенциальных жертв — жителей многоэтажек, но и тех, кто, захватив рекреационные зоны Днепра, вопреки здравому смыслу построил свои хатынки прямо на берегу реки, устроив небольшой намыв. Кстати, киевский район Теличка, в непосредственной близости от которого застроились “сиротки”, заливало не раз и не два…


О коварстве Днепра свидетельствует и такой факт. В течение семи лет заштатный городок Градижск был уездным городом вместо Кременчуга. Связано это было с тем, что весной 1789 года разлив Днепра был катастрофическим. Он уничтожил в Кременчуге все уездные учреждения. Вот и довелось перенести администрацию уезда в Градижск, который стоит на высоком месте.


Итак, наш седой старик-Днепр воспет Гоголем и Булгаковым, Шевченко, Нечуй-Левицким и многими другими корифеями не случайно. Красивый, гордый, величавый, широкий, могучий и… одновременно непредсказуемый, он не только гордость украинского, белорусского и русского государств, по территории которых несет воды свои, не только источник жизни, но и генератор возможных проблем. Так что будем бдительны, и до встречи на киевских пляжах в погожий летний день!


Фото из фондов ЦГКФФА Украины им. Г.С.Пшеничного