Издавна для евреев существовала «процентная норма», ограничивавшая их число в государственных гимназиях и высших учебных заведениях. Для Петербурга и Москвы эта норма составляла три процента, для городов за пределами «черты оседлости» (в том числе и в Киеве) — пять процентов, внутри «черты» — десять процентов. Ее надлежало вносить в уставы средних и высших школ, пользовавшихся правами государственных учебных заведений (которые предусматривали важные для выпускников льготы при прохождении воинской службы, при зачислении на государственную службу). Обычно количество претендентов-евреев превышало норму, и происходил драматический отбор. Ладно еще, если бы при этом принимались в расчет только знания и способности. Но все знали, что зачастую происходил конкурс родительских кошельков, — чья взятка больше.


Эта проблема нашла живой отклик не только в еврейских кругах, но даже и в жандармерии. Бывший начальник Киевского губернского жандармского управления Василий Новицкий вспоминал о своей беседе с вице-министром просвещения Григорием Зенгером: «Я ему откровенно сказал, что по достоверным сведениям, по сведениям, не подлежащим никакому сомнению, поступление евреев в гимназии сопровождается громадным взяточничеством гимназического начальства с родителей и родственников за прием в число учеников и доходит от 300 до 700 рублей с ученика (в те времена — полугодовой бюджет средне обеспеченного семейства. — Авт.), что, в общем, страшно озлобляет евреев, наплыв которых во всевозможные противозаконные общества идет с невероятною быстротою, натиском и большою численностью, и что необходимо принять неотлагательные меры пресечения этого по министерству просвещения во что бы то ни стало, в особенности по г. Киеву». Зенгер, однако, ответил с милой улыбкой: «К сожалению, это везде так делается».


Иногда наступала либеральная полоса, когда на перебор «процентной нормы» руководители образовательных заведений и учебного округа смотрели сквозь пальцы. Но потом начальство спохватывалось и приказывало навести порядок. Легко себе представить, к примеру, состояние евреев-абитуриентов, которые вдруг узнавали, что количество вожделенных вакансий в университете резко сокращено и что многим из них после гимназии уже некуда деваться, — разве что ехать учиться за границу. Такое положение сложилось, в частности, в Киевском университете в 1880-х годах. Нечто похожее происходило в 1907 г. в Киевском политехническом институте. Вначале институт счел возможным принять некоторое количество евреев сверх «нормы» в качестве слушателей вне отделений. Но когда юноши уже втянулись в учебный процесс, вдруг последовало распоряжение всех «лишних» из института отчислить.


Другим примером критической ситуации в связи с «процентной нормой» стала реформа устава Киевского коммерческого института. Он был основан в 1906 году по инициативе Митрофана Довнар-Запольского, профессора-историка, известного своими передовыми взглядами. На первых порах институт официально представлялся как частное учебное заведение, хоть и под эгидой Министерства торговли и промышленности. В его первоначальном уставе, утвержденном министерством в мае 1908 г., вообще не рассматривался вопрос о количестве евреев. Сюда сразу же устремилась еврейская молодежь из других городов империи. В списках студентов института значатся имена будущего писателя Исаака Бабеля, прибывшего из Одессы (в ККИ он, как оказалось, обучался под фамилией Бобель); приехавшего из Риги Шломо Вовси, ставшего потом артистом и режиссером Соломоном Михоэлсом; Вольфа Высоцкого из Бреста (всем известен его внук — Владимир Высоцкий). К концу 1911/12 учебного года иудеи составляли примерно 60 % общего числа слушателей института. Но именно в это время власти навязали институту пересмотр устава. Заведению была дана существенная привилегия: институт уравняли в правах с государственными высшими учебными заведениями. Однако новая редакция устава могла быть утверждена лишь при условии введения пятипроцентной нормы для евреев. Таким образом, лишь небольшая часть их могла спокойно продолжить обучение. Остальные оказались перед альтернативой: либо переходить в православие (к лету 1913 года так поступили 80 человек), либо удовлетвориться статусом вольнослушателя — т.е. слушать лекции «на птичьих правах» в ожидании освободившихся вакансий…


Менее жесткие ограничения накладывались на средние специальные учебные заведения, для выпускников которых были не столь принципиальны права государственной службы. Нередко демонстрировали вполне благоприятное отношение к евреям средние коммерческие училища Киева. В Первом коммерческом училище, содержавшемся Киевским купеческим собранием, дело было поставлено чисто по-купечески: какой процент бюджета заведения обеспечивают евреи, такой процент еврейских учащихся туда и поступит. Богачи-иудеи не ударили пейсами в грязь. Мало того, что их взносы обеспечивали свыше половины потребностей училища, но и само его здание (сейчас — ул. Воровского, 24) было построено на средства одного из богатейших киевских евреев Льва Бродского. Как Первое, так и Второе коммерческое училище держали в своем штате преподавателей иудейской религии.


Особым образом вопрос о пребывании евреев решался в творческих учебных заведениях — Музыкальном и Художественном училищах. Здесь «процентная норма» не вводилась. Но возникали проблемы с дозволением на пребывание в Киеве иногородних евреев, которые желали учиться музыке или художеству. Эти проблемы нужно было решать на уровне местного генерал-губернатора — начальника Юго-Западного края. В свое время генерал-губернатор Михаил Драгомиров отмечал: «В Музыкальном училище Киевского отделения Императорского Русского Музыкального Общества (это училище особого устава не имеет), на основании порядка, установленного моими предместниками, допускаются к приему иногородние евреи с особого каждый раз разрешения генерал-губернатора .., по ходатайствам Дирекции училища, в тех случаях, когда евреи эти, по предварительном испытании их, будут признаны обладающими музыкальными дарованиями, и с тем непременным условием, чтобы они проживали в Киеве одни, без членов семейств». На тех же основаниях начальник края допускал зачисление приезжих евреев и в Киевское художественное училище, где в 1901–1911 годах директором был Владимир Николаев. Этот выдающийся архитектор и педагог оказался чутким и отзывчивым к нуждам воспитанников иудейского исповедания. Когда в ноябре 1911-го он скончался, ученики-евреи отслужили по нему молебен в Купеческой синагоге.


Так обстояли дела с общегородскими учебными заведениями. Лишь в начале XX столетия в Киеве появились еврейские школы с официально признанным статусом. В 1904 году начало действовать двухклассное еврейское училище имени Соломона Бродского с ремесленным отделением. Его основатели — крупнейшие сахарозаводчики, братья Лазарь и Лев Бродские, дали училищу имя своего рано умершего брата Соломона. На их средства было возведено специальное училищное здание (нынешний корпус Института электросварки им. Е.Патона, ул. Горького, 69) по проекту одесского архитектора Адольфа Минкуса. Учебный курс включал русский и еврейский (иврит) языки, русскую и еврейскую историю, закон еврейской веры, арифметику, географию и естествознание. Здесь могли обучаться 300 мальчиков. Кроме того, имелось ремесленное отделение еще на 100 человек. Как мастерские, так и классы обеспечивались самым современным оборудованием. Были устроены даже душевые для учеников (впервые в России). Выпускников училища приравнивали к выпускникам христианских начальных школ, окончившие ремесленное отделение допускались к испытаниям на свидетельство ремесленника, дававшее вожделенное право жительства.


Училище было бесплатным, как и еще одна еврейская школа, открывшаяся в 1911 году, — Талмуд-Тора, общинное учебное заведение для бедняков и сирот. Талмуд-Тору основал известный еврейский предприниматель Давид Марголин. На его пожертвование по проекту гражданского инженера Федора Эссена был построен учебный корпус по ул. Константиновской, 37, рассчитанный на 300–400 учащихся (теперь школа).


Начальное еврейское образование можно было получить в хедерах. Их было в городе несколько; размещались они, как правило, в наемных помещениях. Один из хедеров содержал за свой счет известный ювелир Иосиф Маршак. Любопытная история произошла с хедером, действовавшим в 1910-х годах на Набережно-Крещатицкой улице. Когда-то в этом здании по Набережно-Крещатицкой, 27, известном как «Подольская бурса», находилось Подольское духовное училище. В конце 1913 года черносотенный «Союз русского народа» высказал претензию: как, мол, можно терпеть, что православная святыня — знаменитая бурса — находится в еврейских руках?! Этот вопрос специально рассматривался на епархиальном съезде. И было установлено: «1) Здание училища не представляет памятника глубокой старины …; 2) святыни в здании нет, т.к. по закрытии училища антиминс передан в консисторию, иконы в соседнюю церковь, а престол и пол бывшей церкви разобраны и сожжены; 3) наемной платы за здание получается 4500 р. от арендатора-еврея, а соискатель-русский предлагал лишь 3000 р.». Помещение осталось за хедером.


Что же касается национального среднего образования, то лишь в период Первой мировой войны появились частные еврейские гимназии. В них обучали тем же предметам, что и в государственных гимназиях, но, кроме этого, еврейской религии, истории и языку. Осенью 1916 года открылась еврейская мужская гимназия «с правами правительственных гимназий» А.Козаринского. Ее начали организовывать для обучения детей тех евреев, которые в это время сражались на полях Первой мировой войны. Но затем начальство удовлетворило ходатайство учредителя «о том, чтобы доступ в гимназию был открыт и детям лиц, не находящихся в родстве с участниками войны, но с тем, однако, чтобы преимущество при приеме отдавалось детям и ближайшим родственникам убитых на поле брани или удостаиваемых наград». Затем были учреждены еврейская гимназия инженера Б.Шуммера, реальное училище Ф.Данциса и С.Фельдмана. Но в это время «процентная норма» в школах и высших учебных заведениях Киева доживала последние месяцы. После Февральской революции 1917 года она была полностью отменена.