Идея продать картину родилась во время прогулок по Андреевскому спуску. Это место я, как и многие другие киевляне, считаю священным, несмотря на то, что «иконы», продающиеся на нем, часто далеки от совершенства. Признайтесь, вы ведь тоже не раз, увидев очередное творение современного исскуства, прикрепленное к сетчатому забору или прислоненное к парапету, отмечали про себя: «Корова хвостом точно нарисовала бы лучше!» Я не корова, и рисую, как и все мы, руками и с детства. «Дама с горностаем» мне, конечно, не по плечу, но фигуру сеятеля облигаций всенародного займа я бы точно сумел изобразить лучше Остапа Бендера.


Суть моего эксперимента состояла в том, чтобы продать на Андреевском какую-нибудь совершенно незамысловатую, но яркую картину с громким названием. Было очень интересно узнать, существует ли на спуске хоть какой-нибудь ценз для откровенной мазни и можно ли продать картину, не отличаюшуюся особой художественной ценностью. Идея созданной за пару часов картины была проста, как двери (в Национальный художественный музей).


Сотрудники офиса Абырвалг в самом прямом смысле приложили руки к моему холсту – руки, щедро намазанные разноцветными масляными красками. Процесс намазания и приложения был особо торжественным и после долгого отмывания масла с ладоней был отмечен корпоративным чаем с печеньем. А потом я нарисовал на заднем фоне картины яркую радугу, добавив на цветные отпечатки пятерней буквы из названия “Абырвалг”. Получилось весело и вместе с тем загадочно.


И вот уже я бодро шагаю по Андреевскому, держа свою картину, как образ Христа Спасителя.



– Девушка, специально для вас картина, приносящая удачу!


– Ну и чего ж тогда вы продаете свою удачу?


– Хм… Что делать! Жисть такая… Кроме того, я себе еще нарисую! Эй, люди, не проходите мимо! Налетай, торопись, покупай живопИсь!


 


– Возьмите картину – ее писал молодой Ленин!


– Кому свежую картину, всего за 300 гривен с подрамником и красками!


– Картина, приносящая удачу! К ней приложили руки суперуспешные люди современности, и теперь она просто излучает успех!


– Купите эту картину, и вы не будете знать, куда девать деньги!


Встречные прохожие улыбались моим шуткам, но к моему монументальному полотну проявляли чрезвычайно мало интереса. Судя по всему, покупка шедевра с линиями жизни и любви абрвалговцев не входила в их планы.


– Возьмите картину! Ее писал молодой Ленин! – обратился я к какой-то парочке.


– Как я вижу, он был очень молодой, – сказала женщина, внимательно осмотрев мою работу. Дедушка просто отдыхает!


– Слушай, если эту картину действительно писал Ленин, то как она может приносить удачу? – спросил ее спутник.


После этого я о вожде пролетариата упоминал лишь изредка.



Не думал, что продажа картины может оказаться таким непростым делом. Люди равнодушно скользили взглядом по моему холсту, который для них был всего-лишь одним из тысяч пестрых лоскутков Андреевского, и шли дальше, не желая вступать в дискуссии о Ленине и успехе.


Очень важной была для меня оценка моей работы товарищами по ремеслу.


– Как вы думаете, смогу я сбыть эту картину? – спросил я у женщины, продающей симпатичные пейзажи на дорожке, ведущей к Владимирской горке. – Называется «Руки мирового пролетариата». Гривен на триста потянет?


– Вполне, – улыбнулась она. – Только чтобы продать ее, вам нужно не ходить, а встать в самом конце дорожки и ждать своего звездного часа. И двух лет не пройдет, как продадите!


– Расскажите мне как журналисту, пытающеемуся поменять профессию, трудно ли стать художником? – раскрыл карты я.


– Ничего трудного! Я вот тоже как-то статью написала – и нормально. Так почему бы журналисту не писать картины?


Женщина за словом в карман не лезла и диалог с ней у нас завязался преинтересный.


– А как вообще картины? Покупают?


– А как статьи? Читают?


– Но ведь без картины можно прожить. Это же не хлеб…


– Да и без газеты можно. Это же не колбаса.


– А как же программа телевидения?


– А как же эстетика? А чем дырки в обоях закрывать?


И другие художники, видимо, стосковавшись по собеседникам, говорили охотно. От них я узнал, что самая дорогая картина, продававшаяся когда-либо на Андреевском, стоила 1000 долларов. А самую дешевую поменяли на пирожок за 3,50 грн.. Но средней цены, как мне объяснили, нет – все зависит от «безумия ваятеля и желания покупателя».



– Хорошо подумай, прежде чем менять профессию, – предупредил один худощавый мастер. – Картина-то ведь может не продаваться целый год – и совсем не потому, что она плохая. Просто почему-то не находится покупатель. Вот наш друг Саша, который стоял со своими полотнами на этом самом месте еще месяц назад, долго не мог продать ни одной своей работы и в конце концов не выдержал, повесился. Устраивает тебя такая перспектива?


– Бизнес на картинах делать сложно, потому что все зависит от покупателя, – рассказал другой художник. – Я иногда трачу на материалы для картины 150 долларов, а продаю ее за 80 долларов, потому что боюсь упустить клиента. Кроме того, порой внутренний ценз не позволяет выносить на продажу неудачные работы. Один холст, к примеру, я писал два года, а потом выбросил. Из экономии я ем только раз в день и занимаюсь у-шу – это позволяет немного компенсировать отсутствие пищи…


 Несмотря на материальные сложности, вольные художники всегда расположены к шуткам.


– Чтобы заниматься живописью в свое удовольствие, я планирую жениться на богатой женщине, а потом развестись и не платить алименты, – с серьезным видом сообщил мне еще один «андреевский микеланджело». – Также думаю о том, чтобы пойти на преступление, за которое дают наименьший срок. Что делать, если нужны деньги!


Мимо мастера, картины которого являли собой просто нагромождение разноцветных кусков засохшего масла на объемных холстах (по сравнению с этим художником я почувствовал себя Рембрантом) я просто не мог пройти.



Человек он оказался премилый, только уж чересчур косноязычный. Из его сбивчивых рассказов я понял, что после Академии искусств ему совсем некуда было податься. Украину разрывала экономическая депрессия начала девяностых годов,  работу творческому человеку, тем более художнику было просто нереально найти. Но на Андреевском, где часто гуляли богатые иностранцы, можно было неплохо заработать. По словам художника, с 1992 года он продал на Андреевском около 1,5 тысяч собственных работ. Но из-за избытка на них дорогостоящего масла заработал в общем немного.


– Редко кто проходит, который… для этого надо от рождения воспринимать живопись, цвет… каждый человек не видит цвет… и то, что в галерее есть, он достиг, и неизвестно, где лучше, потому что кризис и денег нет.


– Так-то оно так, ежели чего, но не потому, скажем, к примеру, а, доведись кому чего, вот тебе и на, пожалуйста, – ответил я в том же стиле.


Моей работе мастер предрек большое будущее, посоветовав быть посмелее, нарисовать штук двадцать картин и выставить их где-нибудь под «Андреевским» забором.


– Я думал, что вы купили эту картину, а о том, что вы сами ее продаете, даже не догадывался, – сказал художник и добавил. – На каждый товар есть свой покупатель. Я иногда вижу здесь такую дурацкую картину, которая, думаю, никогда не продастся. И что? Через пять минут  смотрю: ее уже несут – купили…


Многие художники Андреевского, узнав, что я журналист, просили написать о том, что киевские власти выгоняют их с дорожки, ведущей к Владимирской горке, – якобы из-за того, что на горке Ян Табачник строит какой-то дом для вип-персон. Уже сейчас художники со своими полотнами создают проблемы для бетономешалок и самосвалов с песком-цементом. Поэтому власти активно срезают металлические сетки, купленные художниками, грозят им скорым изгнанием, несмотря на уплаченные за места деньги – около 1000 грн. в год за 1 кв. м. А на все возражения отвечают, что «Киев не предусматривает художественного рынка».


– Защитите нас, – просили художники, – и тогда будет не одна, а много картин, приносящих удачу. – Напишите об этом, и, может быть, вы сделаете для людей больше, чем можете сделать с помощью холста и кисти…


Но картину мне все равно надо было продать, поэтому, пообещав сделать все возможное, я отправился дальше.


По словам многих «акул» Андреевского, мне не хватало для этого коммерческой жилки.


– Картинка твоя ничего, очень веселенькая, в ней что-то есть, – сказал один художник. – Ты только верь в удачу и посмелее приставай к людям! А то создается впечатление, что ты эту картину где-то стырил. У нас ведь здесь случаи воровства были. Недавно какие-то молодые люди утащили картину за 500 долларов, все видели их, но думали, что они купили работу. А художник сидел над ней чуть ли не месяц…


Я стал смелее.


– Эй, кому картину, приносящую удачу?! – подскочил я к какому-то полному молодому человеку, рывшемуся в багажнике своего мерса. – Если она висит в офисе, то деньги приходят сами и говорят: «Здравствуй!»


– Ну ладно, клади в багажник! – снисходительно ответил он.


– С вас 300 гривен!


– Не, тогда не клади.


Картину молодой человек не взял, но с удовольствием сфотографировался с ней.



– Возьмите картину, и у вас сразу все продастся! – зазывал я покупателей, от отчаяния прибегнув к юмору висельника. – Это проверено: мы вот купили – и у нас тоже все продалось – машина, дача, квартира…


– Хотите удачу? Всего 300 гривен!


Продавец одеял из овечьей шерсти, внимательно посмотрев на мое полотно, сказал серьезно:


– А я такую картину уже нарисовал. Только я ноги к холсту прикладывал.


Те, кто любят гулять по Андреевскому, не могут не знать Валерия Винарского – человека, который удивляет. На любое слово он за гривну-две, а то и бесплатно может в одну секунду сочинить стихотворение. Я попросил его сочинить стихотворенье о моей картине. И вот, что он придумал.


С запахом лета висит на паутинке…


Эту картинку хочу нарисовать…


Висит она, качаясь, лучась и не кончаясь,


Но жаль, что паутинку так просто оборвать.



В конце концов я решил последовать совету многих художников и попытать счастья на Крещатике. Честно говоря, большой разницы с Андреевским не было. Люди скользили взглядом по моей картине, время от времени спрашивали цену и улыбались моим шуткам.


– Картина, приносящая удачу! Висит и приносит удачу! Налетай! – зазывал я.


Мужчина, разглядывающий мой шедевр, заметил с видом знатока:


– Эх, парень! То, что висит, не может приносить удачу! Настоящую удачу приносит только то, что стоит!


Не стал спорить с ним. Просто предложил купить мою картину и поставить где-нибудь. Пусть себе стоит, а не висит, раз ему так лучше воспринимать живопись.


– Девушка, нужна ли вам картина-талисман? – спросил я у воздушного создания с мечтательными глазами.


– А я сама талисман! – загадочно ответило создание.


«Я женат, я женат!» – повторил я себе несколько раз и пошел дальше, стараясь не оглядываться.


– Картина, приносящая удачу! Вешаете на стену, и она приносит. Картина, приносящая сумасшедшие бабки! – кричал я под пунктом обмена валют, намекая на то, что настоящее искусство не имеет границ.


 


Одна женщина попросила сфотографироваться с моим шедевром. За фотки я денег не брал. Какая ни какая, а все-таки реклама! С меня тоже не брали денег – ни зеленый Чебурашка (везет мне на них), ни девушки-клоунессы.



– Купите картину! Всего 300 гривен! – обратился я к какому-то пареньку с фотоаппаратом.


– Давай лучше я тебя сам за 50 гривен сфотографирую, – парировал он.


– А скажите, какие именно успешные люди приложили руку к Вашей картине? – поинтересовался веселый дядечка, раздающий какие-то рекламки у пассажа.


– Пинчук, Ахметов, Медведчук… – начал я и понял, что это лажа: образ Ахметова, подставляющего ладони, которые я намазываю толстым слоем пусть даже синей и белой красок, как-то не клеился с реальностью.


– … ладоней этих людей вы не увидите на моем холсте, – продолжил я. – Здесь представлены гораздо более скромные, но, поверьте, не менее успешные украинцы.


– Но как их имена? – не унимался дядечка.


– Они слишком известны, чтобы я их называл, – ответил я заговорщецким тоном и, не дожидаясь новых расспросов, зашагал дальше по Крещатику.



– А что это за буквы на вашей картине? – спросила одна женщина.


– Здесь зашифровано магическое слово, приносящая удачу. Купите – и расшифруйте!


Эта идея ей явно не понравилась, и не успел я и рта раскрыть, как дама достала фотоаппарат  и сфотографировала мою картину со всеми ее волшебными буквами. Интересно, составила ли она из них магическое слово Абрвалг и принесло ли оно ей удачу?


– Безнадежное у вас занятие, сказал унылого вида мастер, который рисовал рядом с метро «Крещатик» очень даже неплохие портреты. – В вашей картине нет композиционного центра. Если бы на ней была одна лапа, все смотрелось бы по-другому. А так это нарушение законов композиции, все сливается, как комуфляж… На хорощих картинах теперь сложно заработать, что уже говорить о плохих! Меня вот уже три дня подряд гоняют. Позавчера тоже почему-то всех художников выгнали – и с Майдана и с Крещатика. А у меня двое маленьких детей, я должен их кормить.


 В самом деле, художники на Майдане уже собирали вещи, чертыхая милицию, политиков и все на свете. Один из них даже чуть не погнался за нашим фотографом, увидев, что попал в объектив.


Когда я вернулся к метро «Крещатик», унылого художника там уже не было. Видно, стражи порядка добрались и до него. Но ко мне милиционеры не приставали – может, потому что не могли понять со стороны, продаю я картину или хвастаюсь прохожим, что купил ее.


В конце концов я снова вернулся на Андреевский. И там случилось чудо. Какой-то веселый паренек с модной прической и в джинсовой куртке с какими-то чудными лейбами,, продающий сувениры в самом низу спуска, неожиданно предложил:



– Дашь картинку на реализацию? Это масло? В ней что-то есть!


Я был на седьмом небе от счастья. И хотя понимал, что картины даже известных мастеров порой не продаются по целому году, все же был готов рискнуть.


– Андреевский уже давно не показатель качества работ, – признался мой новый знакомый, которого, как и меня, звали Дмитрием. – Сюда приезжают и селяне от плуга, и новые украинцы. Однажды я целых полгода носил сюда несколько холстов…


Человек, подаривший мне надежду, рассказал также, что на Андреевском уже почти не осталось мастеров – повсюду только перекупщики, торгующие безделушками из Турции и Китая.


– Ведь до чего дошли – украинские вышитые сорочки в Китае шьют! – возмущался он. – Да и покупатель теперь не тот, что десять лет назад. Девяносто процентов публики рассматривают покупку как снисхождение. Ладно, мол, куплю, жаль мне тебя. Давно бы обосновался в какой-нибудь галерее, да уж слишком аренда дорогая. Но зато в галерее трехкопеечную вещь можно продать за миллион. А сюда принеси алмаз – и никому он будет на фиг не нужен.


Кстати, и за мою картину, по словам Дмитрия, вполне можно выручить миллион. Если, конечно, повезет с покупателем.


– Картинка необычная, очень здорово выглядит, имеет право жить, – резюмировал Дмитрий. – Ты только подпишись на подрамнике и придумай какое-нибудь красивое название. Нет, Ленина и успех оставь в покое. Напиши просто: «Водопад радости».


Пока картина еще не продалась. Но если она вам понравилась, обращайтесь к Дмитрию, который стоит в самом низу Андреевского спуска. Мне за этот шедевр даже миллиона не надо. Я бы стал настоящим водопадом радости, если бы у меня ее купили за триста гривен. Ведь это так здорово – продать хотя бы одну собственную картину!


 


больше фото