Киев бандитский

О становлении в городе полиции и о борьбе с бандитами увлекательно рассказывают в книге «Тайны сыска» Николай Ануфриев и Александр Пиджаренко, не один год проработавшие в правоохранительной системе. Авторы, в частности, повествуют, что постоянная полиция в Киеве была создана в 1799 г. по указу императора Павла I. Одной из ее главных функций был сыск, осуществляемый с целью предупреждения и раскрытия уголовных преступлений. Но сыскное отделение в составе городской полиции возникло лишь спустя три четверти века.

В 70-х гг. XIX в. стремительно развивались промышленность и торговля, железнодорожное и речное сообщение, росла численность населения. В 1870 г. в Киеве насчитывалось 80 тыс жителей. В город приезжали верующие на поклон святыням. Возросло количество краж и других преступлений. Но численность полиции не менялась, и средства на ее содержание не увеличивались. Это тормозило борьбу с преступностью.

Настойчивые попытки полицейского руководства города добиться от властей создания сыскной полиции, увеличения количества стражей порядка и средств на их содержание игнорировались за неимением должного финансирования. По крайней мере, так утверждали государственные мужи. Тем временем киевлян практически безнаказанно грабили и убивали, так как приставы и квартальные надзиратели не справлялись с нагрузками и надолго выезжали на подмогу коллегам в другие губернии. Лишь в 1873 г., в порядке эксперимента, была создана Киевская сыскная полиция в «ограниченном составе». Отчет о ее работе обнадеживал, но скудость бюджета и нехватка людей не давали возможности своевременно раскрывать особо опасные преступления. Увы, служба в сыске не была престижной, и уже в следующем году эксперимент почил в бозе, а преступники почувствовали безнаказанность.

В апреле 1876 г. Киев был напуган жесточайшим убийством шести человек, в том числе троих детишек, в Беличах. В корчме обнаружили трупы ее хозяина еврея Янкеля Довгалевского, его жены и двоих детей, а также постояльцев — немецкого подданного Людвига Аблевича и его сына. После облав в лесах и долгого поиска свидетелей киевская полиция задержала убийц и грабителей. Это были трое мужчин, условно названных «красными рубахами» (одежда двух бандитов и помогла выйти на их след).

Более тонко действовала рыжая «кошка» Ева со своим подельником — мужем-брюзгой. С помощью обольщения она обирала состоятельных мужчин. В феврале 1893 г. из-за ее чар лишился 2 тыс рублей ассигнациями коммивояжер Осовский в поезде «Киев — Одесса». Пока он приударял в коридоре вагона за Евой, в купе его саквояж почистил супруг аферистки, оставив еще и издевательскую записку: «Чужая жена счастья не приносит. А денежки в дороге надо беречь». Парочка вышла в Казатине и вернулась в Киев, а Осовский обнаружил пропажу аж под Одессой. Он заявил в полицию, и со временем преступников вычислили. Ими оказались харьковский мещанин Иос Бенедиктов и его жена Сура…

Богомольцев все прибывало, преступность прогрессировала. Штат городской полиции увеличили, актуальность создания сыска назревала, о чем сменяющиеся полицмейстеры напоминали губернаторам. Летом 1880 г. вновь была образована сыскная полиция, точнее, сыскная часть при городской полиции, но уже на постоянной основе. В ее состав входили заведующий, помощник и 7 агентов, 8 прикомандированных от полицейских участков городовых. Результаты были налицо: за год раскрыто 52 преступления, задержано 100 беспаспортных.

В 1892 г. очередная попытка создать сыскную полицию по образцу петербургской провалилась. Денег на содержание по-прежнему не хватало, а население Киева уже перевалило за 200 тыс (плюс 130 тыс приезжих в год). Более того, в начале XX в. вообще поднимался вопрос, не включать сыскное отделение в проектное расписание городской полиции, но в 1908 г. был введен Закон о сыскной части.

Красовский Николай Александрович

Расцвет киевского сыска пришелся на период правления Николая Красовского, личным примером показывавшего подчиненным, как надо раскрывать преступления по горячим следам и работать с тайной агентурой. Уголовный мир Киева вздрогнул. Преступники покидали город, а одна воровская группа даже решила убрать Красовского. Но, увы, убрало его начальство, лишив должности по лживому обвинению.

Волна преступности вновь захлестнула город. В декабре 1909 г. воры вытащили из кармана пальто старшего председателя Киевской судебной палаты тайного советника Мейснера ценные бумаги на 2,5 тыс руб. Сыскное отделение не справлялось с десятками краж и ограблений. Случались и убийства. Нервы у некоторых сыщиков сдавали, и они увольнялись. Вскоре лишился должности руководитель сыскного отделения г-н Кельбедин. 1 августа 1910 г. на задней площадке вагона трамвая у прокурора Кукуранова неизвестный украл часы с цепочкой. Кельбедин не смог раскрыть преступление, что возмутило прокурорское и полицейское начальство.

Поразительная история случилась в январе 1872 г.В доме по ул. Кадетской снимали квартиру две семьи: кузнец Варламов с женой и 10-летней дочерью Ольгой и содержательница кабака Ефросимова с 12-летней дочерью Лукерьей. Семьи жили дружно, их дети спали в одной кровати. Но как-то вечером Ефросимова призналась соседке, что отнесет в контору 50 руб. Вскоре пришел кузнец Варламов, которому жена рассказала об этом. Мужчина направился вслед за ушедшей кабатчицей, а когда вернулся, на кухне вынул из-под тулупа окровавленный топор и деньги. Варламов с женой сели ужинать, выпивая заодно за упокой Ефросимовой.

Девочки лежали в комнате на кровати, но Лукерье не спалось. На душе было тревожно, мама долго не возвращалась. Ей захотелось воды, она встала и на пороге кухни услышала тихий разговор соседей, ужаснувший бедняжку. Варламова предлагала мужу порешить Лукерью. Испуганная девочка поняла, что убежать не удастся, ведь выходить нужно через кухню, и придумала выход из ситуации: передвинула спящую Ольгу на свое место, а сама легла на ее. Как стучало сердечко бедной Лукерьи, когда Варламов тихо подошел к кровати с ножом. Одной рукой он закрыл рот лежавшей, как он думал, Лукерьи, а второй дважды ударил в грудь. Тельце задергалось в конвульсиях. На кухне кузнец вытер кровь с ножа, отрезал им кусок сала, выпил водки и закусил.

Когда Лукерья услышала, что ее в мешке отнесут в овраг, она в чулках и платьице пролезла в форточку и побежала по заснеженному ночному городу. В одном из домов зажегся свет, девочка постучала. Хозяева Жуковские открыли двери, привели в чувство озябшую, услышали ее страшный рассказ и вызвали полицию. Квартальный надзиратель Хохлов, устанавливавший личность недавно убитой топором женщины, не поверил девочке, но с отцом и сыном Жуковскими отправился к Варламовым. Кузнец с женой пришли в ужас, когда Хохлов обнаружил их дочь Ольгу зарезанной. Пряча в темноте труп под кроватью, Варламовы не сомневались,что это тело Лукерьи…

Как «молоточники» грабили горожан

В первые послевоенные годы Киев запомнился нищетой и грязью. Городское хозяйство только восстанавливалось. Молва разносила леденящие душу истории о бандитах и их жертвах. Но в киевских газетах тогда об этом не писали, и все воспринималось на уровне слухов. Впрочем, многое подтвердилось, в частности, история о банде «молоточников».

Вспоминается мой старый немощеный двор. Слепящее солнце ласково заливало ветхие сараи и голубятню. Мы, пацаны, забирались на крыши сараев, где загорали, играли в карты и рассказывали что-либо таинственное. В то время любили страшные истории про шпионов, монстров, бандитов.

Запомнился разговор во время карточной игры.

— А вы слышали, ребята, про банду «Черная кошка»? Она орудует вроде вблизи вокзала. Бандиты подходят к дверям, мяукают и, как котенок, скребутся. Жалостливый хозяин открывает дверь и наклоняется к «котенку», подставляя голову под удар топором. После ограбления квартиры никого не оставляют в живых, поэтому преступников и не могут поймать.

1940-е годы. Евбаз (ныне пл. Победы) — одно из самых криминогенных мест послевоенного Киева

— А я был на Житнем базаре, так народ напуган другой бандой — «молоточниками». Говорят, уже сотни людей стали их жертвами. В темных переулках бандиты нап адают сзади на одиноких прохожих и бьют их молотком по голове. Человек отключается, бандиты его грабят и убегают.

Бандитизм в первые годы существования СССР мало изучен. И хотя соответствующая статья все-таки появилась в УК в 1940-х гг., суды ее практически не применяли. Считалось, что такого в нашей стране нет и быть не может. Пугающие рассказы пацанов многие серьезно не воспринимали, если, конечно, сами не становились жертвами нападавших.

В конце 1960-х мой дядя Алексей Васильевич Говоровский, ветеран завода «Ленкузня», подтвердил мне, что «молоточники» действительно орудовали в Киеве. Оказывается, дядя работал с одним из членов этой банды после отбытия тем наказания.

После войны улицы почти не освещались, транспорт работал плохо. Из-за отсутствия песка и соли, да еще и в темноте, огромную опасность для пешеходов представляло обледенение. Первые жертвы бандитов думали, что они, поскользнувшись, сами упали на булыжник, ударившись головой. У потерявшего сознание прохожего снимали одежду, обувь, забирали деньги, продуктовые карточки, часы. С женщин снимали украшения. Уже в больнице врачи определяли, что такие травмы бывают только после ударов по голове молотком.

Со временем «молоточники» сменили тактику, ведь у большинства пострадавших пешеходов нечего было взять — старая многократно перелицованная одежда, поношенная обувь, пустые карманы. Бандиты стали поджидать жертв у работавших до часу ночи ресторанов и притонов, располагавшихся вблизи пл. Контрактовой. Посетителями подобных заведений были люди небедные. Среди всякого рода торгашей, спекулянтов, подпольных ювелиров попадались и государственные мужи. Машин было крайне мало, и то лишь у чиновников высшего ранга, поэтому возвращался домой такой народ пешком, становясь добычей «молоточников». У жертв отбирали одежду, часы и даже золотые монеты.

Несмотря на первые указы советской власти о сдаче золота в ЧК, долгое время нелегально ходили в обращении золотые царские монеты, а также монеты из драгоценных металлов, выпущенные уже в советское время. С начала 1920-х гг. в СССР были введены в обращение золотые и серебряные червонцы, полтинники и более мелкие деньги. «Молоточники» обогащались. Но когда среди пострадавших стали попадаться чиновники, жалобы дошли до Москвы и возмутили Сталина. Он приказал обезвредить банду, что и было немедленно сделано.

Остался фольклор

Преступная деятельность «молоточников» закончилась, но киевляне еще долго напевали переделанную на другой манер популярную в то время песенку «Хороши весной в саду цветочки»: «Выйдешь вечерочком, стукнут молоточком, и в глазах становится темно».

«Молоточники» получили высшую меру наказания и были расстреляны. И только одного, Юрия С. (фамилию называть не будем — в Киеве живут его родственники), которому на момент задержания не было шестнадцати, приговорили к 25 годам лишения свободы. Отсидев 18 лет, в 1964 г. его, больного туберкулезом, выпустили. Работал Юрий разметчиком на «Ленкузне» и еженедельно отмечался в милиции. Один раз в месяц с завода в органы поступала на него характеристика. Вскоре прямо в заводском медпункте на приеме у врача Юрий умер. Его здоровье было подорвано почти двумя десятилетиями пребывания в лагерях.