Город с многолетней историей, древними памятниками мирового уровня, важнейшими для восточных христиан святынями и учреждениями может претендовать на статус художественной метрополии, каковой он и являлся по отношению к Древней Руси несколько столетий назад. Сегодня Киев с первого взгляда напоминает западноевропейские университетские города с их соборами, дворцами, а также благодушной молодежью, заполняющей улицы. В этом же контексте воспринимается и гимназия, где учились многие выдающиеся деятели нашей общей истории: Н.И.Пирогов, К.Г.Паустовский, М.А.Булгаков. Живописность придают городу сложный рельеф, бегущие по холмам бульвары. Рельеф преломляет в себе весь драматизм и напряженность, уготованные городу, оставляя на долю жителей лишь вальяжность, свойственную народу с древней, бурной историей, от которой остались лишь воспоминания.


Киев не стал сейчас “перекрестком семи дорог” – в этом залог его обаяния и причина некоторого однообразия социального ландшафта. Оставаясь монокультурным городом, он не вбирает в себя таланты и традиции тысяч гостей. Иностранная, чуть экзотическая линия остается городу чужда и незнакома, это создает впечатление закрытости, отстраненности, удаленности от “настоящей” столичной, в том числе и художественной, жизни. Видимая культурная однородность снимает динамизм, присущий любому американскому или европейскому мегаполису, сообщая городу чисто музейное обаяние. Вообще, “музейность” Киева ощущается явственно. Город выступает как обрамление легендарных, знаковых для восточнославянской истории памятников: Софии Киевской, Аскольдовой могилы, лавры. Выстроенная под открытым небом экспозиция кажется хорошей иллюстрацией к классическому учебнику истории. Каждому периоду и произведению свое место, свой знаток и ценитель. Акцент делается неизменно на исторических достопримечательностях, и такой способ самопрезентации города оставляет в тени современную культурную жизнь. Прячутся от глаз любознательного путешественника частные галереи, словно осознавая невозможность соперничества с сокровищами древности. Даже антикварные магазины предлагают немного и не выставляют горделиво свои кичливые вывески, подобно московским и петербургским салонам: будто нехотя участвуют они в художественно-коммерческом процессе. Пустые залы и отсутствие нормальных каталогов в некоторых крупных государственных музеях, как, например, в Музее русского искусства, – явление того же порядка. В последнем случае прекрасное собрание признанных мастеров оказывается “беспризорным” и научно не освоенным. Это обстоятельство очень наглядно демонстрирует систему ценностей, определяющую характер культурного ландшафта города.


Основной антитезой, отражающей противоречия современного Киева, стало противопоставление “быть и казаться”. Кажется он в первую очередь столицей религиозного, старого искусства с его незаметной, но интенсивной духовной жизнью, успокоенной медитативной сосредоточенностью лаврских садов. Одновременно для внешнего потребления, для профанов Киев с отменной самоиронией предлагает сувениры, воскрешающие в памяти “анекдотическую” раблезианскую репутацию Малороссии, – восковые и глиняные персонажи сжимают в руках бутылки горилки, куски сала, привлекают к себе пышнотелых восковых же подруг. Этот коммерчески успешный экстракт национального характера воплощается с одомашненной, почти ремесленной грубоватостью, что сообщает изделиям некоторую мнимую подлинность, “аутентичность”, к которой так или иначе тяготеют все большие и малые киевские памятники.


Переходя от категории “казаться” к сфере действительного бытия, отметим, что образ города, представление его жителей о нем, еще находится в стадии оформления. Повсюду, в современном искусстве в частности, ощущаются растерянность и несобранность, обусловленные прежде всего поиском национальной идентичности. Поэтому так высок интерес к искусству XVII века – эпохе мазепинского барокко – и к портретной живописи XVIII столетия. Последний жанр с его острой характерностью, плоскостностью, интересом к локальному цвету отчасти ориентирован на произведения сарматского круга работ польских мастеров. Эти абсолютно искренние вещи украинских художников, близкие культуре примитива, мыслятся как подлинно национальный феномен, и традиция развивается в полотнах современных киевских мастеров. Игровое, чуть брутальное начало, характерное для подобных работ, получает неожиданное претворение и в самой городской среде.


Одной из характерных особенностей современного киевского городского ландшафта является обилие скульптуры. Зрелище это довольно пестрое – от хрестоматийного пафосного памятника Богдану Хмельницкому до жеманного дуэта Прони Прокоповны и Свирида Петровича Голохвастова, застывших у подножия Андреевской церкви. Разнообразие представленных персонажей демонстрирует политкорректную европейскую терпимость и философское отношение к бегу времен и смене кумиров: размышляющий Ярослав Мудрый отделен несколькими кварталами от указующего Ленина, соседствуют А.Пушкин и А.Довженко, восстановленный памятник княгине Ольге не отменил потребности увековечить киевскую эпоху в жизни старика Паниковского. Структурируя площади и улицы, монументы назидают, украшают и развлекают. Театрализация и бытовизация современной городской скульптуры вносят живую, ироничную интонацию в культурное и эмоциональное пространство города. И все же Киев остается преимущественно “хранителем древностей”, проходя, таким образом, известный этап, знакомый многим крупным некогда художественным центрам и старинным столицам. Косвенное подтверждение тому – обилие на улицах итальянских и французских туристов, инстинктивно чувствующих, что их родные метрополии в наши дни разделяют “музейную” судьбу украинской столицы. Меньший интерес вызывает город в англоговорящем мире: жители Америки и Британии, давших приют действительно актуальным проектам современности, почтительно игнорируют его (не все, конечно), устремляясь туда, где пульс сегодняшней жизни интенсивнее. Киев сегодня – в большей степени собиратель, нежели первопроходец, он хранитель, а не инвентор, ясность и возвышенность этих амплуа снимают как недостаточно емкое заявленное в начале заметки противопоставление столицы и провинции и лучше отражают реальное значение и роль Киева в современном контексте.