Лев КУДРЯВЦЕВ

Начало XIX века ознаменовалось в Европе рядом крупных исторических событий. Отечественная война 1812 года и мятеж декабристов в 1825-м, ряд других катаклизмов, едва не приведших к исчезновению просвещенной Европы… Чтобы предотвратить крушение имперской России, царское правительство укрепляло “гарант правопорядка” — военно-административный аппарат, прежде всего, в Киеве, городе, потенциально дышащем вольнодумием. Один за другим сюда назначались военные и гражданские губернаторы: Фенш, Тормасов, Голенищев-Кутузов… Непродолжительным, но замечательным было правление киевского военного губернатора Михаила Андреевича Милорадовича — отважного полководца, павшего от пули Каховского на Сенатской площади Петербурга, достойного отпрыска знаменитой дворянской фамилии.

Милорадовичи происходили из старинного украинского помещичьего рода, который имел корни в далекой Сербии. Во время русско-турецкой войны (1710—1713 гг.) многие его представители поступили на службу в армию российского царя, отличались героизмом и бесстрашием и были сполна вознаграждены монархом, ибо получили большие имения в Украине. Среди особенно заслуженных Милорадовичей — черниговский полковник Петр Степанович, гадячский — Михаил Ильич. Андрей Степанович Милорадович обучался некогда в знаменитой Киевской академии, был бунчуковым товарищем (генеральская должность), армейским генерал-поручиком. С 1779 года он стал губернатором Малороссии, где деятельно руководил работой по составлению истории украинских земель. Интересно, что другой представитель семейства — Григорий Александрович был историком, организатором и первым председателем Черниговской губернской архивной комиссии, которая занималась, помимо прочего, составлением трудов по истории Левобережной Украины, изысканиями в археологии и генеалогии. Генерал-лейтенант, участник русско-турецкой войны 1877—1878 годов, граф Милорадович оставил потомкам богатое литературно-историческое наследие.

Полководец и покоритель женских сердец

Будущий Киевский военный губернатор Михаил Андреевич Милорадович, который получит эту должность в судьбоносные для российской державы годы (1810—1812), родился в октябре 1771 года в семье черниговского наместника. Мать его — родовитая украинка. Он получил блестящее гражданское образование и воспитание, обучаясь в университетах Геттингена и Кенигсберга, но тяга к военной службе была у него в крови. В 1797 году ему присвоили звание полковника. Участвуя в баталиях, уже в следующем году молодой офицер дослужился до генерала! Способствовала этому громкая слава бесстрашного офицера, проявлявшего чудеса героизма и отваги. Итальянская кампания и дерзкий переход через Сен-Готард, сражение при Борго-Франко, где, по свидетельству очевидцев, он, пренебрегая опасностью, “схватил знамя, ринулся вперед, а с ним богатыри”, увлеченные примером старшего товарища… Результатом этого стала блестящая победа над французами. Милорадович умел сохранять спокойствие и решительность даже в такие минуты, когда под ним убивали лошадь, а вражеские пули пробивали головной убор. Суворов, будучи отважным до безрассудства, ценил это качество у других, в том числе и у Милорадовича, который сдружился с такими отважными и умными полководцами, как Кутузов и Багратион… Вообще Александр Васильевич Суворов относился к молодому генералу особенно уважительно и даже подарил ему свой миниатюрный портрет, созданный итальянским живописцем. Добиться подобного не удавалось даже некоторым венценосцам. Милорадович вставил миниатюру в перстень, снабдив сие ювелирное произведение словами “Быстрота, штыки, победа, ура!”. Заметив однажды надпись, генералиссимус сказал: “Хорошо! Но не все: между штыками и победой вставь слово “натиск”, вот и вся тактика Суворова”.

За мужество и героизм в сражении при Аустерлице Милорадович был представлен к производству в генерал-лейтенанты с вручением ордена Святого Георгия III степени. После сражался с турками на Дунае и получил золотую шпагу и орден Святого Владимира II степени. Уже будучи генералом от инфантерии, по повелению императора Александра I, Михаил Андреевич приступает к выполнению нелегкой миссии: становится Киевским военным губернатором. На посту практического хозяина важнейшего стратегического узла (в апреле 1810 года, накануне вторжения Наполеона в Россию) он проявил себя весьма положительно — грамотным, справедливым и честным администратором. Управлять делами губернии было тогда сложно. Надвигалась Отечественная война 1812 года. Особенно тяжелым стал для России 1811 год. А тут еще возникло небесное предзнаменование: на небосводе появилась большая звезда с хвостом (яркая комета), которой поначалу и восхищались, и ужасались набожные соотечественники, размышляя “о предназначении появления светила”. Комета, постепенно удаляясь в глубь Вселенной, бледнела и меркла, пока совсем не исчезла из поля зрения. А в самом Киеве летом 1811 года, как бы в оправдание предзнаменования, случилась страшная беда: загорелся огромный жилой и ремесленный район города — Подол. О том зловещем пожаре сказано много, поэтому стоит лишь упомянуть, что деятельный Милорадович, пользуясь полномочиями, сделал все возможное и невозможное, чтобы не оставить город наедине со своей бедой. Хотя и не в полном объеме, но были изысканы средства, благодаря которым Киев получил от правительства долгосрочную ссуду, позволившую восстановить древний район, причем с использованием новейших достижений градостроительства, так как был утвержден план “регулярной застройки”, практически сохранившейся в исторической части Подола и по сей день. При Милорадовиче в 1809 году была основана Первая Киевская дворянская мужская гимназия с правами высшего учебного заведения. Именно он убедил императора пойти на такой важный шаг, дабы утвердить российское влияние в крае (взамен распространившегося польского).

На плац-парадной площади и в саду Мариинского дворца на Липках, где была резиденция губернатора, в правление Милорадовича часто устраивались изысканные фейерверки (иллюминации), которые сам граф очень любил. В этом дворце в 1812 году размещался лазарет для плененных французов. Еще одним увлечением Милорадовича были роскошные балы, в которых сам губернатор, холостяк и сердцеед, принимал деятельное участие. Балы проходили в генерал-губернаторском доме. Получив приглашение, великосветские дамы первым делом бросались за новыми корсетами. Шнуровались самозабвенно, до обмороков… Старались “не выпасть из тона”, понравиться начальнику края. “Вечный холостяк” легко очаровывал их в танцах, пользовался успехом. Он был влюблен в фаворитку императора Александра графиню Марию Нарышкину. При дворе шутили, что он “для ее потехи скачет на одной ножке и кричит петухом”. Но Мария Антоновна тайно любила губернатора Новороссийского края, графа Эммануила де Ришелье, и он отвечал ей взаимностью. Ходили слухи, что Милорадович был любовником вдовствующей императрицы Марии Федоровны, супруги покойного Павла I.

Некоторое недоумение и удивление исследователей старины вызывает тот факт, что одно время его личным адъютантом был знаменитый корнет Александров, на самом деле — кавалерист-девица Надежда Андреевна Дурова, служившая, кстати, и ординарцем Михаила Илларионовича Кутузова.

С началом Отечественной войны Милорадович отбыл на театр военных действий, где занимался формированием резерва. На Полтавщине, Черниговщине и Киевщине было создано несколько казачьих полков. Позже боевой генерал стал начальником авангарда главной армии. В Бородинском сражении действовал на правом фланге “с необыкновенным духом и отличной храбростью”. В донесении Кутузова царю указывалось, что “войска в центре, находящиеся под командой генерала от инфантерии Милорадовича, заняли высоту… поставили сильные батареи… открыли ужасный огонь… после чего вся неприятельская пехота и кавалерия отступила”. При отступлении к Москве Милорадович командовал арьергардом. Позднее прославился в битвах под Тарутино и Малоярославцем, под Красным. За военные подвиги, в том числе в сражениях против грозных маршалов Нея и Даву, за успехи под Ульмом и Лейпцигом был награжден орденами Святого Владимира I степени и Святого Георгия II степени, золотой шпагой и Андреевской лентой. За его плечами к тому времени было несколько войн и 52 сражения!

В относительно мирное время, а именно в 1818 году, Милорадович принимает командование Петербургом, граф становится военным губернатором Северной Пальмиры. И здесь он отличился благородством, спасая население города на Неве от разрушительного наводнения, способствовал возведению каменных храмов, памятников военной доблести солдат отечества…

14 декабря 1825 года он был ранен на Сенатской площади. Рана оказалась смертельной. Россия потеряла этого человека 27 декабря 1825 года, но сохранила память о нем, устроив, как и подобает боевому генералу, грандиозные похороны в Александро-Невской лавре, где военный губернатор Киева обрел вечный покой.

Бывший шеф жандармов

Полной противоположностью любимцу солдат и слуге отечества Милорадовичу стал его коллега — Киевский, Подольский и Волынский генерал-губернатор, генерал-адъютант и генерал от инфантерии, служивший ранее шефом жандармов, позже — командующим Киевским военным округом Александр Романович Дрентельн, непримиримый антисемит, противник самоопределения украинского народа. Он происходил из дворян Киевской губернии, был нашим земляком. Будущий губернатор родился в 1820 году, окончил Кадетский корпус в Петербурге, находился на военной службе в лейб-гвардии Финляндского полка… Командовал запасной бригадой 12-й пехотной дивизии, Самогитским гренадерским полком эрцгерцога Франца-Карла. Карьера продвигалась медленно, но уверенно. В должности командира Измайловского полка был произведен в генерал-майоры, а вскоре получил новое назначение: был зачислен в свиту Его Императорского Величества и определен командующим 1-й гвардейской пехотной дивизией, дислоцировавшейся в Вильно. Нужно отметить, что офицер проявлял заботу о братьях-славянах, несших нелегкую военную службу, проявлял усердие к службе, хорошие знания в военном искусстве, был требователен к себе и подчиненным. Монаршей милостью, помимо орденов, он был пожалован чином генерал-адъютанта, принимал деятельное участие в работе “высшего военного управления”, задачей которого стало проведение военной реформы. В русско-турецкую войну Дрентельн — начальник военных сообщений действующей армии и командующий войсками тыла. Отвечал за своевременную доставку снаряжения и боеприпасов, поддержание надежной связи армии и тыла. В 1878 году Александр Романович назначается главным начальником печально известного III отделения, членом Кавказского комитета и комитета по делам Царства Польского. В должности начальника жандармов Дрентельну приходилось иметь дело с террористами. Так, в мае 1878 года в Киеве, на одной из самых оживленных улиц, народоволец Попко кинжалом нанес смертельную рану барону Гейкингу, который возглавлял киевскую сыскную политическую полицию. Преступнику удалось скрыться с места преступления. Полиция вышла на след группы террористов, готовивших в Киеве убийство императора Александра II. Народовольцам удалось совершить это 1 марта 1881 года в Петербурге. Однажды в III отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии поступили сведения о готовящемся покушении на самого Дрентельна. Убийцей должен был выступить некто Мирский, в деле были замешаны агент полиции Семенский и заведующий агентурой департамента полиции блистательный авантюрист Рачковский, завоевавший доверие Александра III и Николая II. Покушение не состоялось, но Дрентельн был уволен со всех должностей и назначен членом Государственного Совета. В 1880 году Александр Романович — уже губернатор Одессы и командующий войсками Одесского военного округа. 13 января 1881 года он переводится в Киев на должность генерал-губернатора и командующего КВО. Дрентельн существенно ограничил польское влияние во вверенном ему крае, чем заслужил доверие царя. Поляки были выжиты при нем из всех государственных учреждений губернии.

Бывший шеф жандармов еще больше прославился как антисемит. Он утверждал, что правительство обязано избавить христиан от “еврейского племени”. Как начальник края Дрентельн нес персональную ответственность за то, что не остановил еврейские погромы 1881—1882 годов, которые охватили шесть губерний и 150 населенных пунктов в украинских землях. Во время расследования сумел переложить всю ответственность на Киевского гражданского губернатора Гудим-Левковича, который впоследствии был уволен со службы. Александр Романович всеми силами стремился ограничить влияние “инородцев”, настаивал на перенесении черты оседлости евреев, активно депортировал “политически неблагонадежных” иностранцев, укреплял местную власть, состоявшую из “проверенных христиан”. Губернатор заботился о развитии церковно-приходских школ, при нем в Киеве возводились храмы, в том числе — Владимирский собор, Благовещенская церковь, было освящено начало строительства Александро-Невской церкви. Супруга Дрентельна Мария Алексеевна много занималась благотворительностью, была председательницей Киевского благотворительного общества и первым председателем Мариинской общины сестер милосердия (Благовещенская церковь стала, по сути, храмом этой общины). Она скончалась намного позже своего трагически погибшего мужа, в 1914 году, и была похоронена рядом с ним на Аскольдовой могиле.

Александр Дрентельн серьезно противодействовал развитию украинской культуры в Юго-Западном крае, справедливо усматривая в этом вызов “единонеделимой” России. Так, при нем были запрещены издания на “малороссийском наречии”, проведение спектаклей украинскими труппами. Генерал-губернатор публично заявлял: “Никаких Кропивницких и Заньковецких не подпущу на пушечный выстрел к Киеву”. В то же время подобные спектакли с большим успехом шли в обеих столицах. Дрентельн объяснил это просто: “Там — только театр, а здесь — еще и политика”. Циркуляры тех лет требовали для каждого спектакля разрешение губернатора или даже генерал-губернатора. Начальник губернии Дрентельн поручал чиновникам следить за “украинофилами”, “избравшими сцену орудием своей пропаганды”. Украинские труппы “в поисках пропитания” вынуждены были гастролировать в городах, заселенных в большинстве своем этническими русскими…

В правительственных кругах империи деспота Дрентельна считали выдающимся государственным деятелем. В день 50-летия его верной службы сатрапа наградили высшим знаком отличия — орденом Святого Апостола Андрея Первозванного. Ему в жизни везло. Он не участвовал ни в одном реальном сражении на поле боя, не “нюхал пороху”, но был отмечен множеством боевых наград. Его грудь украшали ордена Святого Владимира трех степеней, Александра Невского, Святой Анны, Станислава двух степеней и даже Белого Орла…

Лето 1888 года в Киеве выдалось весьма жарким. Страна готовилась к празднованию 900-летия Крещения Руси. Город украсился памятником Богдану Хмельницкому, под чьим руководством Украину присоединили к России, украшался росписями величественный Владимирский собор, приводились в порядок улицы, площади, парки города, в котором крестили Русь. Весьма тучный 68-летний Дрентельн, часами не сходя с лошади, объезжал “горячие точки”, давал ценные указания… Весь июнь и начало июля прошли в почти бессонных ночах, что сказалось на здоровье. Когда в годовщину Крещения крестный ход двинулся от Софийского собора, где состоялась литургия, на Владимирскую горку к памятнику крестителю Руси, память которого отмечалась Церковью именно в день 15 июля, с генералом сделалось худо. Это заметило его окружение, но на вопрос, нужна ли помощь, губернатор ответил отказом. Совершая объезд войск, он поднялся на гору и едва успел поздороваться с 3-м Оренбургским пехотным полком, как тотчас, сраженный апоплексическим ударом, упал с лошади и скончался спустя несколько секунд. Торжество этим было сильно омрачено. Преждевременная кончина губернатора обросла слухами. Сказывали, что в смерти “повинен” служитель Преображенской пустыни, случайно разбивший на месте гибели Дрентельна сосуд с вином. Городская Дума распорядилась установить памятник. Уже год спустя, в канун первой годовщины трагедии, там, где губернатора настигла смерть, был установлен скромный обелиск, который простоял до середины 20-х годов ушедшего века…