В языческие времена Купала занимал особое место в пантеоне богов, входил в первую пятерку. “С истреблением внешнего идолослужения при введении веры христианской в России, — писал историк Михаил Забылин более 125 лет назад, — понятия тогда преобладавшего язычества, внедряясь в дух и быт народа, проявлялись в древних праздниках его и поверьях, даже христианские торжества церкви получили названия языческих. Как, например: русалья неделя, Купало, радоница (радуница, радовальница) и прочее.

Из явлений природы столь важных и ощутительных для человека, как повороты солнца, разделяющие год на две равные части, были сильным поводом к тому, чтобы учредить Коледу и Купалу как праздники, столь важные в отношении к нуждам человека”.

К слову, подобные праздники существовали не только у славян, но и у многих народов мира. Правда, именовались по-разному.

Рождение обычаев, основанных на самой природе и коренных идеях человечества, открывается еще в глубокой древности, когда вода и огонь почитались за начало мира, главнейшими стихиями и символами очистительными. От этого верования получили начало и купальские огни, и омовения, вообще все обряды, наблюдаемые в это празднество стихий.

Украинский историк и этнограф Николай Маркевич в своей книге “Обычаи, поверья, кухня и напитки малороссиян” подробно рассказал о том, как праздновали Купалу в Малороссии в середине XIX века: “С утра девушки идут в поле или в лес собирать травы и цветы; из них вьют они для себя купальские венки, в венках должна быть и полынь; кроме того, они носят полынь весь этот день подмышками; это предохранительное средство от русалок и ведьм.

К вечеру отправятся в лес или сад, срубят там дерево, предпочтительно, если есть, — черноклен; отнесут его на место, назначенное для праздника, и дадут ему название марена. Тогда приносят пуки соломы, а иногда соломенную куклу, одетую в женскую рубаху, в лентах, в монистах и в большом венке; эта кукла называется Купала. Пришедши на место, втыкают в землю дерево, обвешивают его венками и лентами, ставят возле него Купалу и невдалеке разводят огонь; взявшись за руки, ходят с песнями вокруг дерева и потом скачут через огонь. Иногда вместо огня употребляют крапиву, которую набрасывают в высокие кучи и потом скачут через нее. Мужчины только присутствуют, но в хороводах, плясках и в песнях не участвуют”.

Для добывания огня в Иванов день, как правило, не пользовались огнивом или спичками, а применяли довольно трудоемкий метод трения дерева о дерево. Добытый таким образом огонь предки называли “божественным”.

Подобный праздник с обязательным обливанием водой, а то и полным погружением в воду отмечался и в Древнем Риме. Соседи Киевской Руси также отмечали день летнего солнцестояния и следовавшую за ним самую короткую ночь года. Так, например, в Литве и Польше широко праздновалась Иванова ночь с обязательным “купальским огнем”. В эту ночь там, как и на территории нынешней Украины, искали цветок папоротника, прыгали через костер, сжигали ритуальное дерево, купались в водоемах…

Поиски цветущего папоротника — один из ключевых моментов праздника, ибо это растение “цветет” лишь раз в году… В эту ночь тот, кому повезет, увидит, как цветущий папоротник “сияет огненным огнем и освещает местность; если его сорвать и бежать домой, не оглядываясь, что бы ни кричала сзади адская сволочь (бесы), то этот цвет даст возможность его обладателю открывать клады и получить богатство”.

Выдающийся киевский ученый, церковный и общественный деятель Иннокентий Гизель в своем знаменитом труде “Синопсис”, изданном в Киеве еще в 1679 году, предположил, что слово “Купало” (трансформировавшееся позднее в “Купала”) происходит от “купели”: “…идол Купало — бог плодов земных и ему из-за прелести бесовского омрачения благодарения и жертвы в начале жнив приносят. Того же Купало бога, или истинного беса и доселе в некоторых сторонах российских еще помнят: наипаче же в навечерие рождества св. Иоанна Крестителя юноши, мужеского, девического и женского пола сплетают себе венки от зелия некоего и возлагают на главу и опоясываются ими. Еще же на том бесовском игрище кладут и огонь, и окрест его, взявшись за руки, нечестиво ходят и скачут и песни поют, имя скверного Купало часто повторяют и через огонь перескакивают, самих себя тому же бесу Купале в жертву приносят”. Так же нелицеприятно отзывается о “бесовских купальских игрищах” и святитель Дмитрий Ростовский в своей книге “Четьи-минеи”.

Считалось, что если, прыгая через огонь, пары влюбленных не разомкнут рук, они непременно поженятся…

“Огонь очищает от всякия скверны плоти и духа, — писал один из этнографов XIX века, — и на Ивана Купалу прыгает через него вся русская деревенщина”.

Один из довольно распространенных купальских обрядов — обливание грязной водой всякого встречного и поперечного. “Деревенские парни, — писал орловский корреспондент в середине позапрошлого века, — одеваются в старое, грязное белье и отправляются с ведрами и кувшинами на речку, где наполняют их самою грязною, мутною водой, а то и просто жидкой грязью, и идут по деревне, обливая всех и каждого и делая исключение только для стариков и малолеток. Но всего охотнее, разумеется, обливают девушек: парни врываются даже в дома, вытаскивают и выносят девушек на улицу силой и здесь с ног до головы окачивают водой и грязью. В свою очередь и девушки стараются отомстить парням и тоже бегут на реку за водой. Кончается дело тем, что молодежь, перепачканная, мокрая, в прилипшей к телу одежде, гурьбой устремляется на речку и здесь, выбрав укромное местечко, подальше от строгих глаз старших, купается вместе, причем, разумеется, и парни, и девушки остаются в одеждах”.

Очевидно, что и купание в реках, и пляски вокруг огня, и перепрыгивание через костры в древности было свидетельством почитания этих двух стихий: воды и огня, своеобразным жертвоприношением этим божествам. Кроме того, помимо сакрального момента, был еще в этом и элемент чисто практический: и омовение, и контакт с огнем помогали очистить тело, то есть служили санитарно-гигиеническим целям.

Кроме попытки объяснить происхождение слова “Купало” от слова “купель” упоминаемым выше Иннокентием Гизелем, были версии и других ученых. Имя божества выводили и от кучи зажигаемого хвороста — купы, и от копания плодов и кореньев, и даже от индийского Купало, что в переводе с санскрита означает “покаянник”. Все-таки нам ближе родная, домашняя версия о том, что Купало происходит от слова “купание”, что, конечно же, в данном контексте имеет прямое отношение к слову “Креститель”.

С древних времен, несмотря на появление великих праздников, установленных Церковью, языческий Иван Купала принадлежал к числу самых почитаемых, самых важных, самых разгульных праздников в году, в нем принимало участие все население, причем традиция требовала активного включения каждого во все обряды, действа, особого поведения, обязательного выполнения и соблюдения ряда правил, табу и обычаев.

В некоторых местах через купальский огонь прогоняли домашнюю скотину для защиты ее от падежа. В кострах купальской ночи матери сжигали снятые с больных детей сорочки, дабы вместе с этим тряпьем сгорели и самые болезни и недуги. Молодежь, подростки и дети, напрыгавшись через костры, далее устраивали шумные веселые игры, потасовки, бег наперегонки. Обязательно играли в горелки… Бытует мнение, будто бы ночь на Ивана Купалы — ночь безудержного разврата и блуда. Однако это неверно. Таковой ее пытаются сделать некоторые наши современники, чей морально-нравственный уровень несопоставим с таковым у предков. Как раз блудом и развратом занималась в ночь на Ивана Купалы всяческая нечисть.

По народным поверьям, в купальскую, самую короткую ночь года нельзя и глаз сомкнуть, так как именно тогда становится особенно активной нечистая сила — ведьмы, оборотни, русалки, змеи (гады), колдуны, домовые, водяные, лешие, баенные… В Иванову ночь ведьмы делаются очень опасными, а потому следует класть на пороге и на подоконниках крапиву, чтобы защитить себя от их нападения. Нужно также запирать в хлевах скотину, особенно лошадей, дабы ведьмы не украли их и не поехали на них на Лысую гору: живой оттуда лошадь уже не воротится! Из литературы известны случаи, когда на подобные шабаши ведьмы отправлялись и на свиньях, и даже на… живых людях.

Итак, Бабы Яги, ведьмы и колдуньи собираются для своей черной мессы на Лысую гору, или Чертово беремище, под Киевом (у Чертороя, неподалеку от нынешних Русановских садов, теперь в черте города), где, как писал Михаил Забылин, “у них бывает совещание ежегодно, также таинственные обряды и превращения, как в Польше под Сендомиром и в Северной Германии на Брокене в Вальпургиеву ночь”. Вообще, в эту пору колдуньи отбирают у коров молоко, портят хлеба, водяные стремятся утащить человека под воду, лешие пугают вошедших в лес, заводят их в чащобу и прочее. Люди верили, что на Ивана Купалы слепая змея медянка прозревает на целые сутки и потому в это время делается очень опасной: бросаясь на человека, как стрела, может пробить его насквозь.

Наступает рассвет, удаляется к местам дислокации нечисть… Лето набирает силу. Миновал день летнего солнцестояния — самый длинный в году. Поспевают хлеба…

Календарные праздники, справляемые ради получения богатого урожая, подходят к концу. Позади колядки и веснянки, масленичные и троицкие песни.

Но годовой земледельческий круг еще не замкнулся. Его кульминация — в ночь на Ивана Купалы, последний праздник перед новым осенне-зимним циклом…