Начиная с июля 1941 года весь город был изрыт окопами и рвами. Строились баррикады. Устанавливались противотанковые “ежи”. Мешки с песком и бумажные кресты на окнах стали неотъемлемыми атрибутами киевских улиц. Столица Украины готовилась к обороне и доблестно ее держала до 19 сентября.

Гитлеровцы вошли на Крещатик с помпой. Они разместились в лучших кварталах и заняли лучшие отели. На дверях некоторых магазинов и кафе появились таблички: “Нур фюр дойче” (“Только для немцев”). В Оперном театре давали “Лебединое озеро”. По проспектам скользили шикарные “Опель адмиралы”. Подвыпившие немецкие офицеры вываливались из ночных ресторанов с песней, которая переводится на русский приблизительно так: “Мы встречались при свете фонаря у казармы”. И всему этому молча внимал Крещатик, переименованный захватчиками в фон Эйхгорнштрассе.

В разговорах киевляне часто упоминают о “самом красивом доме” на Крещатике. То ли дворец, то ли замок, этот многоэтажный импозантный дом был построен в 1903 году по проекту архитектора Владислава Городецкого. До революции в нем размещалось Русское страховое общество, а перед войной — любимый самыми маленькими киевлянами магазин “Детский мир”. Доходный дом на Крещатике отдаленно напоминал резиденцию средневековых рыцарей. Высокий остроконечный шпиль венчал купол полукруглой башни, которая, в свою очередь, пересекалась поэтажно “поясами” ажурных изогнутых балконов. Гигантская мансарда с металлической вязью на крыше и башенками с треугольными фронтонами была похожа на корону и прекрасно просматривалась как с Думской площади, так и с Бессарабки.

Вероятно, эта готическая пышность и очаровала потомков тевтонских рыцарей. Первым делом немцы устроили в здании свою комендатуру. Они даже не задумывались над тем, что кто-то может оказаться умнее их. Но “троянский конь” был уже подан. Через пять дней двумя страшными взрывами “Детский мир” превратился в руины.

А затем взлетел на воздух высотный дом на противоположной стороне Крещатика, где до революции веселил душу “театр-электробиограф Штремера”, а перед войной открыли кондитерскую. Эти здания стали эпицентром сентябрьских взрывов. Намеченный Гитлером на 8 августа парад немецких войск на Крещатике не состоялся ни в августе, ни в сентябре, никогда.

Минная эпопея продолжалась: дома взлетали на воздух в совершенно разных местах и в самое непредсказуемое время.

Долгие годы все разрушения в центральной части города приписывались немецко-фашистским оккупантам, и лишь в период “хрущевской оттепели” выяснилось, что в Киеве действовала подпольная группа антифашистов во главе с Иваном Кудрей (по кличке “Максим”). В “Справке КГБ при Совете Министров УССР”, опубликованной в 1963 году, есть такой абзац: “И хотя утвердительно никто не может сказать, кто конкретно осуществлял подобные взрывы, уносившие в могилу сотни завоевателей, нет сомнения, что к этому приложили руку лица, имевшие отношение к группе “Максима”. Главное же состояло в том, что заносчивым фашистским завоевателям эти взрывы давали понять, что хозяином оккупированной земли являются не они”.

Все 778 дней своего пребывания в городе фашисты, хотя и чувствовали себя, как дома, но не забывали, что в гостях. 2 мая 1943 года во время вечернего спектакля в Оперном театре, которым руководил кенигсбергский капельмейстер, в партер, пробив крышу, с ужасным свистом угодила авиабомба. Но, кроме семи гитлеровцев, оказавшихся в месте падения снаряда, никто не пострадал. Бомба не взорвалась.

Это произошло в дни весеннего советского праздника. А вот накануне годовщины Октября дела приняли совсем иной оборот. “Черная смерть” (так фашисты называли советские штурмовики) буквально обрушилась на город. Так продолжалось несколько дней. Наконец в ночь на 6 ноября с воющими сиренами и зажженными фарами в пригородах Киева появились первые танки. Возвращались хозяева города, счастливые и гордые.