Несколько месяцев кряду, двигаясь от остановки автобуса к Воздухофлотскому путепроводу, наблюдаю картину: в ложбине, на берегу Лыбидского коллектора, под открытым небом на пружинных матрасах почивают несколько «богатырей», укрытых горой лоскутных одеял и прочего хлама. Рядом дымится костер, валяется пластиковая посуда, в изголовье — старый кассетник. Бездомные собаки, завидев меня, поднимают лай, впрочем, не нарушая сна отдыхающих.
Лежбище у реки
«Заробитчане, наверное, жилье снимать не за что. Может, бандюки, наркоманы», — прикидывал я, но знакомиться не спешил. Во-первых, времени в обрез, а во-вторых, в случае чего, разбужу горемык — и придется мне от них отбиваться. На обратном пути никого уже не заставал, кроме гор мусора. А 8 мая я спустился в ложбину к разбросанным на берегу вещам. Тут тебе пожмаканные куртки с брюками, обувь, клетчатые сумки, котелок, зачем-то электрочайник и напомнившие студенческие годы аудиокассеты МК-60.
Вдруг со стороны гаражей, из-под путепровода, нарисовались два худющих парня в не знавшей стирки одежде. Один светлый, с лысиной, побитой чем-то вроде коросты, второй — темный, небритый, с 6-литровой бутылкой воды. Здороваемся. Лысый просит закурить, но я давно бросил — и понял, что допустил тактическую ошибку: угостил бы ребят сигаретами, глядишь, и душевный разговор завязался бы. Но у меня припасена «казенная» легенда:
— Что ж это вы, хлопцы, свинюшник развели? А завтра, между прочим, День Победы. Я — представитель районного отдела по благоустройству, инспектирую берега Лыбиди на предмет наведения порядка. Через пару часов приедет наша машина и весь этот хлам загребет. Так что, лучше сами наводите порядок.
Ребята повелись на мои сказки. Слушали молча, и на лицах вместо «где ты взялся на нашу голову?» пытались изобразить «все нормально, командир!»
— Не мы развели бардак, а другие, мы же здесь даже не ночуем, — оправдывался лысый (черный все время молчал). — Что делаем здесь? Музыку слушаем. Но мы все уберем. Лишнее спалим.
— Никаких костров, — предупреждаю. — Разведение огня на территории города категорически запрещено. Иначе с милицией будете иметь дело.
Оказывается, с правоохранителями мои знакомые общались не раз, но все сходило с рук. Чем занимаются и откуда приехали, хлопцы не признались, мол, на заработках тут. Видимо, не сочли нужным отчитываться перед «инспектором по благоустройству». Я еще раз призвал к порядку, получил обещание его обеспечить и двинулся пешком вдоль Лыбиди.
Вопрос под контролем?
Мама родная! Клоака практически в центре Киева — заросли, вонь да грязь. Через полкилометра, со стороны ж/д путей, нашел еще одного «объекта», спавшего на куске картона. Бомж испугался, но при этом не забыл попросить закурить, а едва услышав о благоустройстве, Дне Победы и инспекции, ретировался. Убиравшие подземный переход на остановке скоростного трамвая «Политехнический институт» женщины нисколько не удивились моим расспросам.
— Бомжей полно в зарослях, — спокойно ответила уборщица. — Да что матрасы? Пройдите дальше, так там вообще палатку увидите.
Палатки я не нашел — то ли плохо искал, то ли «туристы» снялись с якоря. А через час дома шарил пальцем по карте города, чтобы определить район (лежбище оказалось на границе Шевченковского и Соломенского), и звонил в call-центр. Девушка меня выслушала, зарегистрировала суть вопроса и пообещала, что порядок наведут до 24 мая.
Тем временем, часть мусора «послушные» бомжи превратили в пепел. Через неделю я застал уже пятерых человек, без лысого и черного. Среди них была девушка, а от шевелящегося на матрасе комочка в грязном комбинезончике сжималось сердце. «Мальчик», — сказал мне, улыбаясь, старший, пока остальные сосредоточенно следили за огнем (дровами служил кусок старого дощатого забора) и ждали, когда этот «инспектор» испарится. Картина напомнила фильм «Брат-2»: варивших раков у американской реки Данилу Багрова с компанией и обиженных темнокожих. Мужчина, начавший тоже с просьбы о сигарете, твердил:
— Жизнь такая… Пытаемся работу искать. Не сжигаем ничего, просто чай в котелке разогреваем. Да мы уберем все.
Еще через неделю у Лыбиди возлежало 8 (!) тел, но по другую сторону коллектора — у насыпи, на расстоянии брошенной шкурки банана с проходящей электрички. В call-центре парень заверил, что мое обращение уже направлено в Соломенское райуправление милиции и в РГА, а вопрос по благоустройству данной территории на контроле.
— Мы уже подвели итоги весеннего двухмесячника по благоустройству города, — заверил «Новую» Виктор Кунц, замначальника ГУ контроля за благоустройством КГГА. — Прецеденты, когда на убираемой территории находятся бездомные или другие подозрительные личности, есть. Но вопрос не к нам, а к правоохранительным органам.
— Мы не подконтрольны Киевской горадминистрации, но, конечно, сотрудничаем с ее службами, в том числе и с управлением по благоустройству, — поведал Владимир Полищук, начальник ЦОС МВС Украины в Киеве. — К примеру, возникают проблемы по МАФам и цыганским таборам. Проблема с бездомными — больше социальная.
По словам Владимира Петровича, согласно закону о милиции, для человека без документов не предусмотрена уголовная ответственность. По санкции прокурора такого могут поместить на 30 дней в приемник-распределитель. Проводят медосмотр задержанного и выясняют, где он зарегистрирован. Выпускают со справкой, которую тот часто теряет и со временем снова становится гостем распределителя.
P. S. Вчера, 26 мая, с утра бомжей не застал, наверное, ушли на дело. Лишь «згарыща» да разметанный по округе мусор (даже горку фарфоровой посуды в бурьяне нашел), который никто и не думал вывозить. В call-центре девушка мне заявила, что вопрос по бездомным передан в управление по взаимодействию с судами, которое связывается с милицией. (Странно, а как же упомянутое раньше Соломенское райуправление?) Правоохранители же перед call-центром не отчитываются. А по поводу уборки территории городское управление по благоустройству пока не дало ответа. Кто бы сомневался! Какая Лыбидь? Майдан с Крещатиком — и те перестали убирать.