Дом считался самым красивым на Крещатике. Поэтому новым хозяевам здания (N25), расположенного на противоположном углу, пришлось немало потрудиться, чтобы “уравновесить” оба архитектурных сооружения. Страховое общество “Россия” выкупило у домовладельца Штифлера его невзрачный, но довольно длинный особняк за фантастическую сумму — полтора миллиона рублей — превратило дом во “второй Париж”, задекорировав фасады всеми возможными элементами ренессанса. На первом этаже банкиры открыли кинотеатр “Экспресс”.

Следующий дом (N27) поражал формами венского модерна (его приобрел Пастель у купца Богадища), за ним следовали доходные дома в стиле “купеческой архитектуры” Дегтерева, Биска, Линниченко, мадам Клуг, Калифа и других именитых домовладельцев. Но главным ориентиром в этом ряду, безусловно, являлся отель “Националь” (арх. Николаев), который замыкал нечетную сторону улицы. Зодчему удалось путем застройки по углам массивных башен с жилыми помещениями превратить обычный 3-этажный дом в импозантный замок с номерами для приезжих.

Любопытно, что на этом самом месте до 1876 года стояла гостиница, принадлежащая Беретти, в которой останавливался Шевченко. Вот как об этом вспоминал сам поэт: “Квартира у меня была в Киеве, как раз напротив института, не на Крещатике, а на горе. Я предложил ее Софье Самойловне, а сам поселился на время в трактире, не на водах, а на Крещатике, в доме архитектора Беретти”. “Националь” простоял до осени 1941 года, а вот задворки рядом стоящего здания сохранились до наших дней (это два флигеля на Крещатике, 27).

Еще один “привет из прошлого” имеем и на Крещатике, 15. Этот комплекс называли Большим пассажем, в отличие от Малого (или Старого), расположенного на противоположной стороне улицы, Торговый центр в стиле неоклассицизма был построен в 1914 году по проекту архитектора Андреева и напоминал больше музей каменных барельефов на мифологические темы. Линия растительного орнамента объединяла в единое целое изображения сказочных животных и птиц. По углам надвратных арок и на стенах — жезл Меркурия (древний символ торговли). Далее шли сюжеты. На одном барельефе группа детей потчует плодами льва, а на другом зафиксирован процесс виноделия: гроздь винограда в руках малышей постепенно превращается в напиток, который переливается из горшка в чашку, а затем попадает в пасть львицы.

Интересны барельефы, размещенные на уровне бельэтажа. Поет, вдохновленный музой Элато в виде обнаженной женщины, пытается прикоснуться к ней, чтобы достигнуть совершенства. Прометей несет огонь людям. Бог морей Посейдон с трезубцем ласкает свою супругу Амфитриду…

А жизнь на Крещатике продолжалась. “Негр в фешенебельном магазине Альшванга, — вспоминал Николай Ушаков, — как и прежде, распахивает дверь перед покупателями”. (“Повесть быстротекущих лет”). Не этого ли чернокожего “подсмотрел” Александр Вертинский и воплотил в своем знаменитом шлягере “Лиловый негр вам подает манто”? В августе 1918 года певец дал три концерта в Интимном театре (Крещатик, 43), на что “Киевские новости” отреагировали следующей репликой: “Однообразные, скучные, банальные мотивчики, слова пошлые, приторные, голос слабый…” Удивительно, но в августе того же года и на сцене того же театра выступил еще один молодой артист — Леня Вейсбейн. Он имитировал известных тогда рассказчиков. Думали ли придирчивые местные критики, что популяризатор словесного жанра войдет когда-либо в историю отечественной культуры? Ведь скромным киевским гастролером был Леонид Осипович Утесов, легенда советской эстрады и кино