Не мужицкий ли образ жизни помог поэту Анне Ахматовой выжить в трагические для страны времена? Когда она стояла под стенами тюрьмы, чтобы узнать хоть что-нибудь о своем сыне Льве Гумилеве, страдающем за решеткой?! Не “мужицкий” ли образ жизни помог поэту выжить, когда из ее сомкнутых губ вырвались стихи-молитва:
      Эта женщина больна,
       Эта женщина одна.
       Муж в могиле.
      Сын в тюрьме.

       Помолитесь обо мне.

Но это все еще будет. В будущем. А сейчас…
       
      Жила Анна Ахматова, в то время – Аня Горенко, неподалеку от Херсонеса Таврического, – сейчас эти места известны севастопольцам как Туровка. Когда-то здесь были дачи Тура, которые он сдавал курортникам. Отсюда и название. На туровской даче Анна Горенко жила каждое лето с семи до тринадцати лет, то есть с 1896 года по 1902 год. Потом перерыв и снова приезд в Севастополь на лето и осень в 1907 году. Последнее посещение Севастополя – осенью 1916 года.
      Если в первые свои наезды с матерью Аня Горенко жила на туровской даче “Новый Херсонес”, то в последующие приезды они снимали комнату в самом центре Севастополя: ул. Малая Морская, дом 43, кв. 1.
       
      Именно в Севастополе Анна Ахматова приняла решение выйти замуж. Об этом свидетельствуют письма, на которых написан вышеупомянутый адрес:
       
      “Я выхожу замуж за друга моей юности Николая Степановича Гумилева. Он любит меня уже 3 года, и я верю, что моя судьба быть его женой”.
       
       Какая уж тут судьба! Не любила Анна Ахматова Николая Гумилева, никогда не любила. Аня Горенко, по ее же словам, была “отравлена на всю жизнь” любовью к петербургскому студенту Кутузову, Владимиру Голенищеву-Кутузову. Вот что пишет Аня Горенко о своем душевном состоянии:
       
      “… Будет ли Кутузов на рождество в Петербурге… От мысли, что моя поездка может не состояться, я заболела… У меня жар, сердцебиение, невы-носимые головные боли… Какая я жалкая и ненужная. Главное, ненужная, никому и никогда… Стихов я не пишу, Стыдно? Да и зачем? Отвечайте же скорее о Кутузове. Он для меня – все”.
       
      И тут же:
      “… Но Гумилев – моя Судьба, и я покорно отдаюсь ей. Не осуждайте меня, если сможете. Я клянусь Вам всем для меня светлым, что этот несчастный человек будет счастлив со мной… Посылаю Вам одно из моих последних стихотворений…
      Я умею любить.
      Умею покорной и нежною быть,
       Умею заглядывать в очи с
      улыбкой
      Манящей, призывной и зыбкой.
      И гибкий мой стан так
      воздушен и строен,
      И нежит кудрей аромат,
       О, тот, кто со мной, тот душой
       Неспокоен
       И негой объят…”
      Эти письма и стихи, наивные и доверчивые, семнадцатилетней Ани Горенко адресованы мужу старшей сестры Сергею Владимировичу фон Штейну…
       
      А примерно в это же время Николай Гумилев пишет стихотворение “ЦАРИЦА”.
       
       
      Твой лоб в кудрях отлива
      бронзы,
      Как сталь, глаза твои остры,
       Тебе задумчивые бонзы
       В Тибете ставили костры.
       Когда Тимур в унылой злобе –
      Народы бросил к их мете,
      Тебя несли в пустынях Гоби
      На боевом его щите
       
      И еще много подобных стихотворных строк.
      В то время, когда Анечка Горенко лукаво писала:
       
      Я умею любить.
      Умею покорной и нежною быть…
       
      Николай Гумилев “четко” знал, какую бы он хотел иметь жену:
       
      Я жду,
      исполненный укоров:
      Но не веселую жену
       Для
      задушевных разговоров
       О том, что было в старину.
       И не любовницу:
      мне скучен
      Прерывный шепот, томный
      взгляд, –
      И к упоеньям я приучен,
      И к мукам, горше во стократ.
       Я жду товарища, от Бога
       В веках дарованного мне
       За то, что я томился много
       По вышине и тишине…
      Всю семейную драму Анны Ахматовой и Николая Гумилева можно проследить по стихам. Стихи этих двух больших поэтов вольны, как кошки, которые гуляют сами по себе:
      Из логова змиева,
      Из города Киева,
      Я взял не жену, а колдунью.
      Я думал забавницу,
      Гадал – своенравницу,
      Веселую птицу-певунью…
      Но это – потом, когда появится на свет чадо божие – Левушка Гумилев, а сейчас продолжают идти письма из Севастополя:
      “Мой Коля собирается, кажется, приехать ко мне – так я безумно счастлива… Он так любит меня, даже страшно. Как вы думаете, что скажет папа, когда узнает о моем решении?
      Есть свидетельства, что в дни приезда в Севастополь Анна Ахматова (псевдоним она выбрала себе по родственной линии: татарская княжна Ахматова из рода Чингизидов была прабабкой Анны Горенко по линии матери!) постоянно посещала дом своего деда Горенко на Екатерининской улице.
      Ее дед – Горенко Антон Андреевич – участник обороны Севастополя 1854-1855 гг., кавалер орденов Св. Владимира 4-й степени с бантом, Св. Анны 3-й степени с мечами и нескольких медалей, ушел со службы в чине полковника, и за заслуги перед Отечеством ему разрешили построить дом на престижной Екатерининской улице. Дом этот был выстроен и значился под номером двенадцать. (Сейчас это улица Ленина и в этом здании находится кафе “Искринка”).
      На этом здании в октябрьские дни 1989 года открыта мемориальная доска. Она увенчала многолетний поиск Клуба любителей истории Севастополя во главе с Валерием Милоданом, в котором и я принимал участие…И не только я.
       Под скульптурным портретом – золотом горят слова:
      Здесь, в доме своего деда –
      участника первой обороны
      Севастополя
      часто гостила в 1896-1916 гг. русский поэт Анна Ахматова.
      Именно – поэт. Анна Андреевна не любила слово “поэтесса”.
       
      Если Анна Ахматова после замужества продолжала себя называть “приморской девчонкой”, то ее мужа Николая Степановича Гумилева прозвали Рыцарем Музы Дальних Странствий – именно так, где все слова начинаются с заглавной буквы! И этоАня Горенко хоть и печатала свои стихи в журнале, но это не мешало ей выразить неудовольствие по поводу его создания.
      “Зачем Гумилев взялся за “Сириус”? Это меня удивляет и приводит в необычно веселое настроение. Сколько не-счастиев наш Никола перенес и все понапрасну! Вы заметили, что сотрудники почти все так же известны и почтенны, как я? Думаю, что нашло на Гумилева затмение от господа. Бывает.”
      Хочется вмешаться и сказать:
       “Женщина, не спорь с Мужчиной! Мужчина всегда окажется прав! Вот и “Сириус” навсегда вошел в историю литературы, а тысячи, десятки тысяч толстых книг нам неизвестны, и никогда мы о них не услышим. А что касается “известных” и “почтенных” имен, то и тут прав Мужчина! Что может быть более известным, чем имена Ахматовой и Гумилева?”
      Но, как бы там ни было, но обрели свое призрачное счастье два больших доэта: увез Гумилев СВОЮ Анечку в Париж, а потом – в Царское Село.
      Счастлива ли была Анна Ахматова в замужестве? И да, и нет.
      …По-моему, счастлива она была только в Севастополе. В 1919 году появляются ностальгические стихи:
      Стать бы снова приморской
      девчонкой,
      Туфли на босу ногу надеть,
      И закладывать косы коронкой,
      И взволнованным голосом петь
      Все глядеть бы на смуглые
      главы
      Херсонесского храма с крыльца,
      И не знать, что от счастья и
      славы
      Безнадежно стареют сердца.
       
      В 1912 году родился сын – Лев Гумилев (Лев Николаевич Гумилев – известный советский ученый-историк, проживавший в Санкт-Петербурге). “Левушка с трагической судьбой” мальчонки, посаженного за тюремную решетку в девять лет.
       
      “Так не бывает!” Так было!
       
      Через несколько лет совместной жизни Анна Ахматова и Николай Гумилев расходятся – они были слишком гениальны друг для друга!
       
      В 1921 году по обвинению в контрреволюционном заговоре поэт Николай Гумилев был расстрелян и уже в наши дни приговор этот был признан неправомочным – не мог ни при каких обстоятельствах русский поэт Николай Гумилев повернуть оружие против своего народа!
       
      В этом же году, незадолго до своего трагического исхода, Гумилев приехал в Севастополь. Он ходил по севастопольским улицам, пил сухое не пьянящее вино в уютных севастопольских забегаловках, увитых виноградом, посетил Херсонес Таврический, о котором много был наслышан от “приморской девчонки” Ани Горенко.
      В Севастополе он издал свой сборник африканских стихов “Шатер”. Последний при жизни сборник!
      Был он в то время уже женат на красавице Анне Николаевне Энгельгард и была у него дочь – Елена.
       
      О сборнике “Шатер” спорят севастопольские краеведы: в какой типографии он издавался? Знаток раритетов Леонид Сомов выдвинул версию, что сборник издан военной типографией при газете “Красный Черноморский Флот” (сегодня – “Флаг Родины”) . Правда, как утверждает сам Сомов, в типографии публиковались только “военные материалы”, но для Н.С. Гумилева, избранного в феврале 1921 года руководителем Петербургского отделения Всероссийского союза поэтов вместо Александра Блока, было сделано исключение.
       
       Не буду утверждать, но, скорее всего, это не так. Именно в 1921 году в Севастополе существовало отделение государственного издательства. Ведь в этом же году, и примерно в те же дни, когда был издан гумилевский “Шатер”, вышла двумя тиражами – 200 и 3000 экземпляров поэма Александра Блока “Двенадцать”. И в выходных данных этих двадцатичетырехстраничных книг черным по белому напечатано: “Государственное издательство. Севастопольское отделение. 1921 г.” и “Государственное издательство. Севастополь. 1921 г.”.
      Не думаю, что севастопольский филиал Государственного издательства был создан только для блоковских “Двенадцати”. Скорее всего последняя прижизненная книга Николая Гумилева тоже была опубликована в этом издательстве.
      Но как бы там ни было, горожане могут гордиться, что в судьбе талантливого поэта был и Севастополь.
       
      Нет в живых двух больших Поэтов, но их тени витают над городом.
      Звучат со сцены стихи “херсонеситки”:
      Бухты изрезали низкий берег
      Все паруса убежали в море,
      Л я сушила соленую косу
      За версту от земли на плоском
      камне.
       Ко мне приплывала зеленая
      рыба,
      Ко мне прилетала белая чайка,
       А я была дерзкой, злой и веселой
       И вовсе не знала, что это – счастье…
      А на сцене театра им. А.В. Луначарского идет “византийская” трагедия Николая Гумилева “Отравленная туника”, написанная в Париже и впервые поставленная в Севастополе в наши дни. И звучат под севастопольским небом африканские стихи:
       
      По утрам просыпаются птицы,
       Выбегают в поле газели,
      И выходит из шатра европеец,-.
       Размахивая длинным бичом.
      Он садится под зеленью пальмы,
      Обернув лицо зеленой вуалью,
       Ставит рядом с собою бутылку виски
       
      И хлещет ленящихся рабов…
      Слава нашему хозяину
      европейцу,
      У него такие дальнобойные
      ружья,
      У него такая острая сабля
      И так больно хлещущий бич!
      Слава нашему хозяину
      европейцу
      Он храбр,
      но он недогадлив,
      У него такое нежное тело,
      Его сладко будет пронзить
      ножом!

      Слава вам, святые Анна и Николай! Ваши жизненные пути разошлись, но соединились в Вечности. Навсегда.