Профессионалу объяснять ничего не надо, и Александр лишь сетовал,
что не прольется никак сквозь облака рассеянный вечерний свет,
способный превратить фотографию в живопись. Чтобы не терять времени, он
уговорил молодых киевлянок позировать у парапета на фоне реки. Кроме
освещения наш фотограф был помешан на поиске характерных лиц, особенно
ему хотелось выловить на Крещатике миловидное лицо типичной киевлянки.

 

Я подумал: как удачно и точно зовутся по-украински фотографии
«свитлынами» (от слова «свет») и слайды «прозирками» (по-русски —
«прозрачными»). Но куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Я тоже
щелкнул несколько раз «мыльницей», чтобы увезти на память незабываемую
панораму. С Владимирской горкой, Речным вокзалом и Подолом, похожим
издали на раскрашенную открытку начала ХХ века; с вытянутыми облаками,
речным трамваем и вьющимся около него, как назойливая муха, водным
мотоциклистом; и с мурашами, тянущимися по пешеходному мосту на
Труханов остров, чтобы искупаться на его песчаных пляжах.

 

Раздражал только грохот аттракционов под советской Аркой дружбы —
колоссальной металлической дугой, окрещенной кем-то «московским
хомутом». А киевлянам, похоже, ничто здесь не мешало получать
удовольствие от жизни. Сидя за столиками павильонов в Крещатом парке,
бывшем Царском саду, они попивали пиво и вели неторопливые беседы — как
и положено летним вечером в южном городе.

 

Почему «Крещатик»?

 

Считается, что название Крещатик произошло от Крещатого яра — то
есть изрезанного поперечными балками. Но что-то заставляет нас
расслышать в этом названии отголосок давнего события — крещения князем
Владимиром своих детей в ручье, сбегавшем по дну этого самого яра.

 

Несомненно одно — существование Крещатого яра не способствовало
росту города. Современный Киев начал складываться в общих чертах лет
двести назад. Для этого должны были срастись три основные его части —
ремесленный Подол в низине, Верхний город на холмах (на месте древнего
Киева, сожженного почти дотла Батыем) и процветающий Печерск, за
Крещатым яром и лесом. В начале сегодняшнего Крещатика проходила
дорога, кое-как связывавшая все три поселения. За то и недолюбливали
тогдашний Киев русские цари, от Екатерины II до Николая I, что на
губернский город он был мало похож, а местами напоминал «нахаловку» —
беспорядочно застроенную хатками, будками и дымящими винокурнями.

 

Императорское неудовольствие послужило толчком к развитию города.
Для начала Крещатый яр засыпали, и на этом месте сразу началось
интенсивное строительство. Подол и Печерск были обречены со временем
оказаться на периферии, и самые сообразительные и состоятельные их
обитатели принялись переселяться на новую улицу — с царями не
поспоришь. На несколько десятилетий самой востребованной и хлебной в
Киеве сделалась специальность землекопов«грабарей», срезавших холмы и
полученным грунтом засыпавших бессчетные овраги. В результате рельеф
местности выровнялся и больше не препятствовал росту города. Когда
царским указом ежегодные торги, Контракты, были переведены из Дубно в
Киев, начался приток капитала сюда. Крещатик долго топтался на пятачке
между двумя площадями, но строительство железнодорожной станции
подстегнуло его дотянуться до Бессарабской базарной площади и ведущего
к вокзалу Бибиковского бульвара (сегодня Тараса Шевченко). Тогда
главная киевская улица и приобрела свою настоящую длину — 1 225 метров.

 

Вернемся, однако, в сегодняшний день.

 

Из Борисполя на Майдан Незалежности

 

Внешне наш таксист до смешного походил на загримированного Штирлица,
собравшегося на свидание с Борманом. А вот темперамент у него оказался
прямо-таки неаполитанский. Ему явно недоставало еще одной пары рук,
потому что все 40 км от международного аэропорта он постоянно бросал
баранку своего поношенного «Вольво», принимаясь на пальцах и в лицах
изображать то, что ему так не терпелось сообщить. А именно: как он
возит немцев и турков к украинским невестам и как извозом зарабатывает
на учебу сыну, чтобы выучить его на дипломата. Где купить настоящий
киевский торт? Только в магазине при кондитерской фабрике! Где недорого
и сытно поесть на Крещатике? В бистро «Здоровеньки булы!» на углу
Лютеранской! Он загибал пальцы на руке: шесть только первых блюд,
которые в ресторане обойдутся в десять раз дороже и будут вдвое хуже!
Пальцами по баранке он показал, как туда пройти с Крещатика. Что-то его
постоянно отвлекало, он комментировал любое пустяковое событие на улице
и говорил не переставая. Мы с фотографом сразу сообразили, что мы на
Украине, что здесь юг, где смесь корысти с простодушием разит наповал.
Напоследок мы записали номер телефона Василия, так звали таксиста,
чтобы он отвез нас обратно в аэропорт в начале следующей недели.

 

Гостиница «Украина», бывшая «Москва»

 

Наша гостиница нависала над Майданом Незалежности, как недостроенная
копия московской высотки. В Варшаве и Риге успели отгрохать похожие, а
вот киевским Хрущев в свое время посносил башни и шпили указом о борьбе
с архитектурными излишествами. Три «звезды»: как и положено, вода в
кранах еле теплая, рассохшийся паркет, высоченные потолки, за завтраком
вместо шведского стола дюжина бестолковых официантов, скудное меню
общепитовской столовой и отметки в гостиничных пропусках, чтобы
кто-нибудь не позавтракал дважды. Фотографу, конечно же, номер с окном
на Майдан. А у меня номер с видом на бывший парк Шато-де-Флер, здание
Института благородных девиц и улицу Институтскую, поднимающуюся в
киевский район с уютным названием Липки. В целом неплохо.
Пятизвездочный отель в Киеве один (не считая президентского) — как раз
бывшая «Украина» на другом конце Крещатика, напротив Бессарабского
рынка. Только теперь, как и сто лет назад, она зовется «Премьер-Палас».

 

Но пора выходить на главную улицу Украины.

 

Крещатик пульсирующий и мерцающий

 

Архитектурную и бытовую философию Крещатика мне изложил киевский
краевед Анатолий Макаров, человек 60 с лишним лет с неожиданным
хвостиком волос на затылке (даже никогда не бывавшим в Киеве рекомендую
для чтения его восхитительную «Малую энциклопедию киевской старины»).
Сталинские градостроители за полтора десятилетия построили новую улицу
на месте взорванной в войну подпольщиками старой, еще дореволюционной.
Тогда взлетело на воздух и выгорело свыше 300 домов на Крещатике и
прилегающих улицах, что стоило жизни трем сотням немцев. Вместе с ними
взлетели на воздух несколько тысяч расстрелянных фашистами заложников
(при своем отступлении Киев жгли и немцы, но это уже другая тема). Как
ни превозносили себя московские и киевские архитекторы того времени,
мало кого убеждает сегодня помпезная застройка Крещатика. Канон был
незыблем, и свобода творчества могла проявить себя только в деталях
наружного оформления: использование фигурной и цветной плитки и
гранитов в отделке фасадов, элементов украинского барокко и
архитектурного опыта стран Юго-Западной Европы (где похожий климат) и
бывших испанских колоний. (В помешанной на шпиономании стране даже
удалось отправить бригаду архитекторов в загранкомандировки для
изучения и копирования образцов.) Парадокс, однако, что при всей своей
художественной вторичности улица вышла славной. Заслуга в этом
градостроителей, мыслящих Город как живой организм, а не архитекторов,
отвечающих за отдельные здания. В этом градостроительном смысле
современный Крещатик уникален: гибрид бульвара (левая нечетная сторона)
с монументальной административной застройкой советского образца (по
правую руку). Привлекательности добавляют ему высокие склоны со старой
городской застройкой по обе стороны улицы и изгиб в районе «поясницы»,
у так называемой административной дуги. Но главное — это своеобразная
пульсация (по выражению академика Чепелика, «соловья» послевоенного
Крещатика) его площадей, площадок и открывающихся видов и перспектив,
отчего прогулка по Крещатику никогда не кажется монотонной.

 

Мой персональный восторг состоял еще и в том, чтобы сквозь
сегодняшний Крещатик прозревать слои его прошлого и его мерцающий
замысел. Временами он даже представлялся мне каким-то древнекиевским
ящером, засыпанным «грабарями» землей, чей хребет застраивается то так,
то эдак — безостановочно.

 

От Европейской площади до Майдана

 

Повернемся спиной к Днепру и начнем свою прогулку по Крещатику с
«истока» — от Европейской площади (побывавшей за двести лет Конной,
Театральной, Европейской, Царской, III Интернационала, Сталина,
Ленинского комсомола и снова Европейской — чувствуете, как мерцает и
«глючит» исторический Киев?). Свое имя площадь получила от гостиницы,
на месте которой возведено похожее на киберпаука здание музея Ленина
(никогда не бывавшего в Киеве даже проездом), после провозглашения
государственного суверенитета превращенного в «Украинский дом». Отсюда
сбегает Владимирский спуск к Подолу, в Верхний город поднимается
Трехсвятительская улица и к Киево-Печерской лавре ведет улица Михаила
Грушевского.

 

Нечетная сторона начального отрезка Крещатика сегодня совершенно
безлика, поэтому пойдем по четной правой стороне. Здесь впечатляет ряд
6–7-этажных банковских зданий начала ХХ века, периода интенсивного
соперничества Киева с Ригой за статус третьего после Петербурга и
Москвы города Российской империи (обошедших на вираже купеческий Нижний
Новгород и портовую Одессу). На одном из фасадов стоит обратить
внимание на копию рельефа бельгийца К. Менье «Индустрия» с изображенной
на нем бригадой «ударников капиталистического труда» — качественная
работа во всех смыслах. Между банками и учреждениями, только уже
нынешними, затесался последний уцелевший продуктовый магазинчик на
четной стороне Крещатика. Особенно меня в нем умилил последний из
советских «рокфоров» (их и делали только в Москве, Ленинграде и Киеве),
на ценнике которого было написано «сыр «Рошфор», и стоил он вдвое
дешевле суррогатного немецкого «Дор-блю».

 

Оботелях «Хрещатик» и «Днипро», по обе стороны улицы, можно только
сказать, что лучше бы и честнее называться им по-советски гостиницами,
(хотя последний и гордится своим рестораном и списком именитых
постояльцев с Софией Лорен и Джиной Лоллобриджидой). На нечетной
стороне улицы недавно был снесен следующий за «Днипром»
конструктивистский дом 1930-х годов с рестораном «Столичный» и крытой
галереей перед ним (после расширения Крещатика строителям пришлось
выпотрошить часть первого этажа, чтобы старый дом не перегораживал
новый тротуар). Пешеходная галерея была последней изюминкой нечетной
стороны самого скучного сегодня и безлюдного квартала Крещатика. Что
возведут в образовавшейся прорехе, покуда не ясно. В конце этого
квартала глядят на Майдан Незалежности по левую руку — бывшая
Укркоопспилка (теперь банк), по правую — Дом профсоюзов (с главными
киевскими электронными часами на башне).

 

Кажется, только машина времени способна как-то оживить сегодня этот
унылый квартал Крещатика. Ведь на месте агентства «Новости»
располагалась когда-то знаменитая ювелирная фабрика Иосифа Маршака,
уступавшая в России мастерством и знатностью только фирме Фаберже. А
через дорогу, где теперь «Днипро», находился легендарный дом певца и
хормейстера Агренева-Славянского, затеявшего строительство самого
большого концертного зала в Европе на 5 тысяч мест. Не получив
финансовой поддержки, амбициозная затея затмить Ла Скала провалилась,
дом был перестроен и сдавался в аренду. На месте Укркоопспилки стояла
Биржа, а на месте Дома профсоюзов — Дворянское собрание.

 

 

Характерно, что за все время существования Крещатика не было и
попытки воздвигнуть на нем церковь. Все первые этажи, как правило,
отводились под магазины, рестораны и кондитерские, фотоателье и
кинозалы, театрики и кафешантаны. Вторые этажи занимали конторы и
учреждения, верхние этажи — жильцы, а полуподвалы и дворовые постройки
использовались под склады и мастерские. Таково было устройство главной
торговой улицы Киева. Но даже на ней власть денег никогда не была
безраздельной и уравновешивалась просветительской и меценатской
деятельностью корпораций. В зале Купеческого собрания на Европейской
площади, где сегодня Национальная филармония, давали концерты
приглашенные знаменитости. Дворянское собрание приютило и поддерживало
городскую библиотеку и устраивало выставки передвижников. Самыми
«продвинутыми» оказались биржевики, охотно отдававшие второй этаж Биржи
в свободное от торгов время под выставки современной живописи и
фотографии (здесь даже провели как-то свой съезд фотографы России).

 

У Биржи, кстати, имелся теневой двойник через дорогу. На углу
нынешнего Майдана в кондитерской Семадени заключались сделки в обход
официальной биржи. Здесь с утра до вечера околачивались авантюристы,
аферисты, черные маклеры, евреи-нелегалы из черты оседлости. Еще
живописнее это заведение сделалось с началом Гражданской войны, когда
из северных столиц хлынули на юг богачи и аристократы, увеличив
население почти полумиллионного Киева еще на треть. Агонизировал самый
колоритный отрезок истории города, так называемый киевский ренессанс,
когда за двадцать лет, с 1895 по 1914 год, Киев вырос вдвое. Многие
сегодня идеализируют этот период, кто-то клеймит, но уж в живописности
ему точно не откажешь. Потому и обрел тот канувший в Лету старый Киев
многочисленные отражения в искусстве и литературе (от пьесы «За двумя
зайцами» до романа «Белая гвардия»). Можно разрушить дома, но нельзя,
невозможно стереть матрицу. Подобно грибнице, она будет прорастать
сквозь тротуарную плитку то бронзовым Паниковским, «косящим» под
слепого на Крещатике, то Голохвастовым в исполнении Борисова. Есть
подозрение, что зоны грустного и смешного расположены по соседству в
нашем сердце…

 

О некоторых национальных особенностях киевской фотографии

 

Пересекая Майдан Незалежности, мы с фотографом приостановились у парня, гревшегося на солнце с крохотным крокодильчиком на руке.

 

— Его можно погладить, — сказал парень, не вставая с парапета.

 

Глаза крокодильчика были широко раскрыты, а пасть стянута аптечной
резинкой, что придавало ему комический вид. Гладить его не хотелось,
как и задерживаться на солнцепеке. Фотограф все же присел и щелкнул для
коллекции парня с крокодильчиком, да и я потянулся за «мыльницей» и
снял жанровую сценку на память. Парень наконец поднялся и заявил, что
фотографирование стоит денег:

 

— С вас 5 гривен (то есть $1) и с вас тоже 5 гривен.

 

Мы не сразу даже сообразили — о чем это он? А парень между тем
становился все недружелюбнее, вырастал и раздувался, будто кобра, с
крошечной черной бейсболкой на голове.

 

— Мужчины, вы зря теряете время. Вы что ж думаете, я здесь просто
так сижу? Хозяин, вон там, видел, что меня снимают, я должен сдать ему
деньги.

 

— Во-первых, предупреждать надо, — возмутился фотограф. — Какой хозяин? Влад? Давай сюда своего Влада. Разберемся!

 

Парень принялся высвистывать своего запропастившегося босса, а по
газону к нам потянулся целый зверинец со всего Майдана. Такие же
молодые парни с соколами и белыми совами на руке, симпатичными
мартышками в детских памперсах, варанами и прочей живностью. По
мобильнику они сообща вызвонили Влада, дружно уговаривая нас тем
временем разойтись по-хорошему.

 

— Зверям ведь кушать надо! Содержание их тоже стоит денег…

 

Выяснилось, что крокодильчиков разводят в Черниговской области на
какой-то ферме. Наконец, показался и Влад с двухметровым питоном на
шее. Мы ожидали появления какого-то братка, «крышующего» прибыльный
бизнес на Крещатике, но Влад оказался самым интеллигентным из них,
возможно, даже киевлянином. Несмотря на явное недовольство своей
бригады, он согласился, что о плате за съемку надо предупреждать
заранее, а не попрошайничать на улице. На этом мы и разошлись, не став
«лохами», но услышав в свой адрес от виновника инцидента что-то совсем
уж несуразное про «украинских жлобов», что нас изрядно развеселило.
Такой вот аттракцион.

 

Еще два небольших приключения с фотографированием произошли с нами
на другом конце Крещатика. Симпатичная украинка (вот как-то сразу было
видно по ней, что украинка) садилась в иномарку с умопомрачительным
фруктовым тортом в форме сердца, но неожиданно легко разговорилась с
нами и согласилась позировать со своим изделием на фоне Бессарабского
рынка. Живая, смущающаяся, открытая — настоящая южанка. Оказалась она
ни много ни мало шеф-поваром торгового комплекса отеля «Премьер-Палас».
Зовут Татьяна, едет поздравлять с днем рождения киевскую телезвезду,
сама родом из Закарпатья, за рулем сын Дима — спортивный и хорошо
воспитанный парень, к своим 23 годам имеющий два юридических диплома,
Киевского университета и Пизанского.

 

— Ой, «Вокруг света»! Это же был любимый журнал моих родителей — с
детства помню. Приходите к нам завтра в 7 вечера на фуршет в
«Премьер-Палас»! Увы, именно на это время у нас были обратные
авиабилеты на Москву.

 

Еще умиленные после расставания с шеф-поваром лучшего киевского
отеля, через несколько десятков шагов мы поравнялись с этим самым
отелем. Александр инстинктивно потянулся за фотоаппаратом, но от
входных дверей шагнул к нам на упреждение гостиничный охранник и
попросил отказаться от фотографирования.

 

— На каком основании?! — возопили мы.

 

— Это частная собственность, — отвечал охранник.

 

— Памятник архитектуры в центре Киева, и нельзя фотографировать?! А кто этот собственник?

 

— Акционерное общество и совет директоров. Без их согласия
фотографировать не разрешается. Поймите меня, я человек маленький,
выполняю распоряжение.

 

Портить прогулку и тратить воскресное утро на разборки с секьюрити,
администрацией, милицией нам не захотелось, тем более что отель как
объект нас не интересовал.

 

Стоит упомянуть, пожалуй, еще о поисках изображений старого
Крещатика. Альбомов с раскрашенными открытками начала ХХ века издано
множество, но качество печати в них, как правило, неважное. Мне
показалось, что то, что нам нужно, мы найдем в Музее истории Киева, —
но не тут-то было. Здание Кловского дворца, где располагался музей,
недавно оттягал у него Верховный суд, и музей временно перевели на
верхний этаж «Украинского дома». Вся экспозиция в ящиках, посмотреть
ничего невозможно. Нам посоветовали посетить Музей одной улицы на
Андреевском спуске. Подходящих открыток мы там не нашли, зато
обнаружили нечто превосходящее их по силе воздействия. Киевское
общество любителей старины собрало впечатляющую коллекцию утвари и
обстановки столетней давности и воссоздало в застекленных боксах
типичные интерьеры того времени. Особенно хороши лавка с колониальными
товарами и кассовым аппаратом, уголок портнихи, обстановка за карточным
и за обеденным столами, из-за которых все на минуту вышли по какой-то
надобности. Кто неравнодушен к ретро — посетите обязательно. Вряд ли
крещатицкие интерьеры сильно отличались от любых других в центральной
части города.

 

Но пора, давно пора приступить к описанию сердца Крещатика — Майдана Незалежности. За мной, читатель!

 

«На Майдани… революция идэ»
(Павло Тычина)

 

Раньше эта местность звалась Козьим болотом. Когда это болото
замерзло, Батый сумел подойти к стенам Киева и начать штурм города. Но
это было давно. Большую часть XIX века здешняя площадь называлась
Крещатицкой, а после постройки здания городской Думы с фигурой
небесного покровителя Киева Архистратига Михаила на шпиле (1874—1878
годы) получила название Думской. Как она звалась в советское время, не
так уж интересно, если сам Крещатик полтора десятилетия числился улицей
Воровского. Майданом Незалежности она стала после провозглашения
Украиной государственного суверенитета в 1991 году. Оглядимся вокруг и
обойдем ее по часовой стрелке, начиная от здания Почтамта.

 

Выходящий на площадь фасад этого здания украшен портиком, однажды во
время ливня обрушившимся и похоронившим под обломками 13 человек. Его
восстановили и укрепили, и под ним опять безбоязненно назначают встречи
киевляне — под часами с циферблатом, по которому можно узнать время в
мировых столицах. Перед Почтамтом обозначен колонной нулевой километр,
и ее постамент испещрен расстояниями отсюда до городов Украины и все
тех же мировых столиц.

 

Эта разрезанная Крещатиком на две части площадь немало повидала на
своем веку исторических и драматических событий. Из того, что еще живо
в памяти: кошмарную первомайскую демонстрацию 1986 года после взрыва в
Чернобыле (о чем знали только закутанные, подобно человекам-невидимкам,
люди на правительственной трибуне); голодовку студентов, требовавших
здесь осенью 1990 года провозглашения независимости Украины, и, конечно
же, двухмесячный политический «марафон» «оранжевой революции» в конце
минувшего года. От тех последних горячих событий решили оставить
граффити на одной из колонн Почтамта. На часть этой колонны на уровне
глаз надели стеклянный «бандаж», все остальные надписи смыли. Читать
там особенно нечего, но получившаяся мемориальная витрина греет сердца
участников противостояния со свергнутым режимом: каких-то хлопцев из
Стрыя, каких-то «влюбленных на баррикадах», расписавшихся здесь.
Площадь и до того была одним из излюбленных мест молодежи, но теперь
Майдан приобрел для большинства киевлян и украинцев еще и сакральный
смысл.

Продолжение – /new/opinions/optimprospend