Молочный отдел с утра пестрел товаром: молоко, сметана, кефир, ряженка. В 1970-е их можно было купить в любое время, а в 1980-е — только утром. Вопрос о производителе вообще не стоял: для покупателя существовало просто «молоко», просто «сметана» и т. д. Молоко, кефир, ряженка продавались в стеклянных бутылках емкостью пол-литра и литр — они закрывались крышечкой из фольги. Было также молоко в ярких треугольных пакетах из плотного картона. Иногда прямо на улицах (не в центре города, а на массивах) продавали разливное молоко. Приезжала колхозная машина-цистерна и продавец черпаком наливал молоко в тару покупателя. Оно было предпочтительнее, чем магазинное — свежее, прямо с фермы, к тому же более жирное.

Сметана долгое время отпускалась в магазинах на разлив, из бидона. Потом ее стали фасовать в пластмассовые прямоугольные «корытка». Но их нужно было «ловить», особенно вначале. Впрочем, продавцам было выгодно торговать именно разливной сметаной — поговаривали (и, похоже, не без оснований!), что перед продажей ее в подсобке разводили кефиром, который стоил вдвое дешевле. По городу гуляли истории о некой продавщице молочного отдела, которая, не стесняясь покупателей, спросила напарницу: «В каком бидоне разведенная сметана?».

Как известно, дыма без огня не бывает. Реальная — не по слухам — история случилась в 1964 году в гастрономе по ул. Заньковецкой, 6. В один из отделов выстроилась очередь. Тем временем в магазин зашла продавщица, бывшая в этот день выходной. «Валя, сметана есть?» — спросила у коллеги, работавшей за прилавком. Та отрицательно покачала головой. Старушка из очереди возмутилась: «Так что же вы сразу не сказали, что нет сметаны? Я бы не стояла!». На что продавщица ответила: «Для вас — есть».

В колбасном отделе ассортимент был небольшой: два-три вида вареной колбасы (как правило, «Докторская», «Любительская», «Молочная») и один-два вида полукопченой (например, «Одесская», а если повезет, то и «Краковская» — менее жесткая, более вкусная). Копченые колбасы в обычных магазинах не продавали — их надо было «доставать». Также в колбасном отделе можно было приобрести сосиски «Молочные», сардельки «Школьные» или «Говяжьи».

В рыбном отделе — замороженная рыба. Как правило, хек, ставрида, камбала. Живая рыба появлялась в крупных магазинах, где имелись огромные прилавки-аквариумы, и только в сентябре-октябре. Рыбные консервы были представлены в основном знаменитой «Килькой в томате» (популярная закусь студентов и любителей «сообразить на троих»), а также «Крабами» и «Печенью трески». Более вкусные консервы — «Сайра», «Шпроты», «Лосось» — надо было «доставать». А вот икра осетровых рыб в 1970-е — это даже не на грани фантастики, а за гранью.

Но самым «горячим» отделом в гастрономе был мясной. Там периодически разгорались скандалы: продавец стремился сбыть вместе с мясом побольше костей, а покупатели этого не хотели. События развивались так. Утром в магазин привозят замороженное мясо.

У прилавка выстраивается очередь. Однако мясник не спешит пускать товар в продажу: пусть, мол, разморозится. На самом деле в подсобке он отрезает от туши лучшие куски без костей — для начальства, себя и постоянной клиентуры, которой он с «заднего хода» продает мясо по 2,50 руб./кг (магазинная цена — 1,90). Ну а оставшиеся куски пускает в продажу. К этому мясу, и без того костлявому, он пытается добавить дополнительные кости, оставшиеся от «элитных» кусков. Что вызывает протест у покупателей. Однако мясник невозмутим: «Не хотите? Не берите!». Он знает, что за пару часов все будет продано — на одного строптивого клиента приходится двадцать покладистых…

Шире был ассортимент в гастрономах, в которых имелись отделы для «избранных» — так называемые закрытые распределители. Обычного человека туда, конечно, не пускали, даже вход в них был не из торгового зала, а со служебного входа. Но! «Объедки с барского стола» (т. е. то, что в конце дня оставалось не выкупленным в «распределителе») иногда попадали в открытую продажу. Такие гастрономы в простонародье называли «объедками».

Наиболее знаменитыми киевскими «объедками» были магазины на Кирова (Грушевского), 9, а также на углу Большой Житомирской и Владимирской улиц. Перечень того, что можно было приобрести (если повезет) в «объедках», сегодня у многих может вызвать лишь улыбку, но в те времена подобная покупка считалась большой удачей. Например, ряженка в горшочках, яйца в специальных яйценосках (диво дивное!), вкусные сосиски (именно вкусные, а не лишь бы какие, как в других магазинах, потому что «объедочные» изготовлялись в спеццехах), сырочки в глазури, жареные кролики (на самом деле — недожаренные, чтобы весили больше, поэтому приходилось дожаривать дома, но это мелочь в сравнении с радостью от покупки). Небывалой удачей считалось «попасть» на курицу, селедку, хорошие рыбные консервы… Цены в «объедках» были обычные, необычными были именно товары.

Ив Монтан был в шоке
Промтоварные магазины были забиты советским ширпотребом: обувь, куртки, платья, костюмы. Однако покупателей это обилие не радовало — люди стремились «достать» импорт с переплатой. И это при том, что отечественные товары изготовлялись из натуральных материалов (чистая кожа, шерсть, хлопок, лен), а зарубежные — преимущественно из синтетики, искусственной кожи.

Секрет состоял в том, что «совковые» ткани были тусклой расцветки, довольно блеклые и невыразительные. Соответственно, и платья, сшитые из них, выглядели весьма убого. Второй причиной было то, что советская легкая промышленность катастрофически не поспевала за веяниями моды. Последняя менялась быстро, а плановая экономика с ее пятилетним планом развития, утвержденным очередным съездом КПСС, не могла оперативно реагировать на изменения фасонов и стилей. Заграничные же товары были яркими, веселыми, нарядными.

Стремление выглядеть стильно иногда приобретало забавные формы. Например, в 1970-е в моду вошли женские сапоги-чулки. Отечественные предприятия «подобных глупостев», понятно, не выпускали. Представительницы прекрасного пола гонялись за импортом — итальянским либо югославским. Однако Италия, Югославия расположены на юге Европы, зимы там сравнительно мягкие. Их продукция ну никак не рассчитана на советские -20 оС. И модницы гордо вышагивали по снегу в красивых, но уж слишком легких сапожках, поеживаясь от холода.

А советские сапоги — немодные, топорно сделанные и вечно протекающие — пылились на полках магазинов. И, конечно, притчей во языцех стало советское женское белье. Однажды известный французский певец Ив Монтан гастролировал в Киеве. И вместе со своей супругой — кинозвездой Клаудией Кардинале — заглянул в ЦУМ на Крещатике. Знаменитая пара отправилась в отдел женского белья. Подойдя к прилавку, Ив Монтан с изумлением уставился на советские бюстгальтеры — белые, грубоватого кроя, весьма непривлекательные. Певец буквально потерял дар речи. А затем потрясенно произнес: «Какое белье!..И какая рождаемость!».

Импортное белье, как правило, восточногерманское, было кружевным, разноцветным, соблазнительным. Именно таким героиня Светланы Светличной в фильме «Бриллиантовая рука» искушала героя Юрия Никулина. Однако рядовым гражданкам приобрести нечто подобное было негде — на киевских прилавках импортное белье не появлялось. С мужскими костюмами, на первый взгляд, проблем не было: в любом магазине «Одяг» предлагались все размеры. Однако крой и фасон оставляли желать лучшего. Характерная деталь: дипломаты и члены официальных делегаций УССР никогда не отправлялись за рубеж в костюмах из советских магазинов. Их приглашали в специальное ателье «Коммунар», обслуживавшее номенклатурных клиентов (ЦК, Совмин и т. д.), — там классный портной шил счастливчику классный костюм из красивой ткани.

Кстати, хорошая ткань тоже нечасто попадала на прилавки. С одной стороны, был на Крещатике двухэтажный магазин «Будинок тканин». Он вроде бы оправдывал свое название — рулоны материй заполняли собою многочисленные прилавки. Однако любительницы чего-то «интересненького» выходили из этого специализированного заведения такими же унылыми, как и расцветки продававшихся в нем тканей.

Киевские модницы заглядывали и на альтернативные прилавки — в комиссионные магазины. Туда сдавали импортные отрезы моряки дальнего плавания, вернувшиеся из «загранки». Или артисты хореографических коллективов, вернувшихся из зарубежных гастролей. В «комиссионках» приходилось выкладывать «дикие деньги», однако такая покупка считалась большой удачей.

Еще одной альтернативой служил специальный магазин по продаже «лоскутов» — остатков хороших тканей, свозившихся из других магазинов. Он находился на Подоле, возле Житнего рынка. «Лоскуты» считались уцененным товаром и продавались за копейки.

Ну а те, кому посчастливилось «достать» хорошую ткань, знали, кто может сшить из нее модную вещь. Если позволяли связи и финансы, старались «пробиться» к Рабиновичу на Большой Подвальной (ныне Ярославов Вал) или Воронину на ул. Октябрьской революции (ныне Институтская). Ведь если обратиться в обычное ателье индпошива — их в Киеве насчитывалось более 60-ти, — то еще вопрос, что вам там сошьют… Словом, без блата в советские времена выжить можно было, а нормально жить — вряд ли.