Раздача участков в Пуще-Водице подогрела интерес к теме: кто, по чьей милости и за какие деньги строится в Киеве? Возможно, внимание к частной жизни «застройщиков» не было бы столь пристальным, знай мы хоть десятую долю того, что на самом деле происходит за высокими заборами. По ходу возникает вопрос: а как строились богатые люди раньше? Допустим, до революции, когда, как считается, все было понятнее, честнее… Об этом мы поговорим с авторами недавно вышедшей книги «Особняки Киева», сотрудниками Музея истории Киева Дмитрием Малаковым и Ольгой Друг.

Значение исторической двух-трехэтажной застройки для Киева трудно переоценить. В значительной мере именно благодаря утопающим в зелени особнякам, окружающим их садам и тихим улочкам Киев приобрел славу одного из красивейших и приятнейших городов Европы. Конечно, рядом с особняками строились и многоэтажные доходные дома, здания концессий и компаний. Но какими бы талантливыми ни были их архитекторы, без кованых оград, старых деревьев, загадочных силуэтов особняков Киев невозможен.

Двухэтажная легенда города

Особняки, дома для богатой знати, всегда порождали множество слухов. Такова природа горожан – проявлять интерес ко всему, происходящему на соседней улице, и тем более к жизни людей состоятельных и знаменитых. Увы, в минувшем веке революция, гражданская война, репрессии практически уничтожили и обитателей особняков, и их менее родовитых соседей. А вместе с ними ушли в небытие сплетни, легенды, традиции. Так что, без преувеличения, особняки – малоизученная страница жизни Киева. Ценно каждое воспоминание, каждый факт.

– Особняки и слухи были неразлучны, – говорит замдиректора Музея истории Киева Дмитрий Малаков. – Из довоенного детства помню, что бытовала байка, будто во дворе дома «Плачущей вдовы» на Лютеранской, 23, стоял вагон, в котором купец Сергей Аршавский «ночевал» своих запоздалых гостей. Говорили, что в нем выдавали постельное белье и чай. И даже раскачивали, имитируя движение.

Сама архитектура особняков давала почву для пересудов. Неподдельный интерес вызывал раздвижной потолок в кабинете сахарозаводчика Симхи Либермана на Банковой (сейчас дом Союза писателей), который по иудейской традиции в праздник Суккот несколько дней спал вместе с семьей под открытым небом. Удивляла пышность и претенциозность дома нувориша Полякова (зятя крупного сахарозаводчика Льва Бродского) по Грушевского, 22. Его хозяин был настолько богат и амбициозен, что желал жить только рядом с Мариинским дворцом и в похожем на него особняке.

Да и сейчас всевозможные башенки, флигели, гербы будоражат воображение впечатлительных натур. Кто не спрашивал себя: что символизируют скульптуры крылатых обезьян на «замке барона Штенгеля» (в действительности доходного дома Подгорского), на Ярославом Валу, 1? Почему именно изваяние кота украсило дом на Гоголевской?

– Все это дань европейским модернистским традициям и увлечению романтизмом, – объясняет Дмитрий Васильевич. – Украшая дом надписью «Salve!» (лат. «приветствую»), как в Доме с химерами, устанавливая у входа бюст Пушкина, как в одном из домов на Константиновской, хозяева тем самым «обращались» к свои гостям как образованные – к образованным.

Дом, офис и чуть-чуть хозяйства

– Можно ли говорить о киевском стиле особняков? – спрашиваю соавтора книги Ольгу Друг.

– Похожими домами застраивали Варшаву, Ригу, Петербург. Разве что для Киева характерны постройки из желтого кирпича. Глину для него добывали в Корчеватом, на Мышеловке, в Пирогово.

– А что вы скажете о современных особняках – наблюдается преемственность традиций?

– Отнюдь. Современные особняки на Печерске, в Святошине, на Осокорках, по Старообуховской трассе имеют мало общего со старинными киевскими. По правде говоря, их и разглядеть едва можно из-за заборов, что само по себе удивляет. Виднеющиеся громадные здания, островерхие башни с металлочерепицей в сочетании с колоннами… Дорого и неубедительно.

– Это же «голохвастовщина», – добавляет Дмитрий Васильевич. – То же самое могу сказать и о появлении в центре города гигантских башен жилых домов.

Стоит отметить, что и в прежние времена строительство не отличалось дешевизной. На стройки тратились суммы, которые можно приравнять к нынешним миллионам. Но… Деньги тратились рационально. Внутреннее убранство прежних особняков редко отличалось дороговизной росписи, роскошью позолоты, не «блистало» отделкой из ценных пород камня.

Кстати, зачастую заводчики, инженеры, врачи на первых этажах своих особняков размещали конторы своих же предприятий. Личная жизнь и дело шли «рука об руку». Например, барон Штенгель, инженер, в своем особняке на Ярославовом Валу, 3 (сейчас там посольство Индии) рядом с конторой даже обустроил магазинчик. В нем продавались вина с его виноградников на Кавказе.

И еще факт. Дорогой особняк в центре города не исключал наличия подсобного хозяйства – надо же где-то экипаж пристроить с лошадьми! А рядом и кур не грех завести… Присмотритесь к особняку на Пушкинской, 34, или на Пилипа Орлика, 1 (который Кучма забрал под свой фонд). В их внутренних дворах можно разглядеть не особо выразительные строения. Это и есть киевские «элитные курятники».

Когда каждый гвоздь на счету

В прежние времена землеотвод и финансирование строек происходили, как теперь говорят, гласно, прозрачно. Город знал, что правую сторону улицы Пушкинской (от Б. Хмельницкого до пл. Л. Толстого) через торги отдали под застройку преподавателям университета, левую – под строительство доходных домов. Пушкинская так и сохранила свой несимметричный «особнячно-высотный» ансамбль. Также горожанам было известно, кто самый крупный плательщик налога на землю и недвижимость. Как же – конечно, знаменитые заводчики Терещенко, Бродские, Зайцевы, Гальперины. Например, дома, принадлежавшие сахарному магнату Терещенко, занимали целый квартал: бульвар Шевченко, 12, 34, Терещенковская, 9, 13, 15, Толстого, 7.

– Городская управа на продажу выставляла участки на условиях «кондиции», – объясняет Ольга Николаевна. – От покупателей требовали закончить строительство в определенные сроки и по определенному проекту, согласно категории улицы. Все это обсуждалось в прессе. Никто не мог себе позволить на улице 1-й категории поставить деревянный дом. Только каменный. Попытки нарушения пресекались на корню.

– Да и кредитовались стройки открыто – через ипотечные банки, – добавляет Дмитрий Васильевич. – Понятия «теневые капиталы» не было в принципе. Во время строительства подсчитывался и проходил по документам каждый кирпичик, каждый гвоздь.

Нередко случалось, что хозяева, будучи не в состоянии выплатить кредит, продавали свои дома за долги. Такая участь постигла особняк инженера Владимира Качало по Владимирской, 45-а (сейчас Дом ученых). А вот кредит за особняк по адресу Институтская, 26, Мария Бродская успела погасить только в 1919 г., когда Киевом на короткое время завладел Деникин.

Гостеприимство по-киевски

– А может, не все так печально? Есть же в современных особняках то, чего не было в тех, прежних?

– Сауны, – уверенно отвечает Дмитрий Васильевич. – Сейчас и особняк не особняк без сауны с бассейном. Вместо них раньше были библиотеки и комнаты для размещения коллекций. Причем собрания можно было прийти и посмотреть, как в музее.

– ?
– Да, именно. Журналист газеты «Киевлянинъ» Сергей Ярон писал приблизительно так: «В такое-то время в особняке купца Георгия Шлейфера по Институтской, 13, каждый желающий может увидеть коллекцию живописи». Я уже не говорю о собраниях рода Ханенко, которые стали основой Музея западного и восточного искусства.

Действительно, другим путем нажитые капиталы воспитывали и другое, не нынешнее, отношение к частной собственности – и к своей, и к чужой. В наше время трудно даже вообразить подобное: представьте себе объявления банкира или депутата в «Газете по-киевски»: «Каждую субботу с 11.00 до 16.00 жду всех у себя в Конче-Заспе»…