В адресном отделе «Путеводителя по Киеву и его окрестностях» В. Бублика (1897 г.) по улице Институтской значатся: Городское Кредитное общество (№8), одно из зданий Биржи, которая неоднократно меняла свой адрес (№13, 7, 1), Земельный банк (№9), отделение С.-Петербургского Международного коммерческого банка (№3), биржевой маклер Валуев (№2).
Под №9, в бывшем доме дворянского собрания, после ликвидации Земельного и Коммерческого банков расположилась Киевская контора Государственного банка Российской империи — прародительница Национального банка Украины.
Интенсивное развитие экономики на рубеже XIX-XX веков и увеличение объема банковских операций привели к тому, что Киевской конторе Госбанка в переоборудованном помещении стало тесно. Второй директор банка Григорий Афанасьев стал хлопотать о новом здании. И хотя центральное правление и министра финансов г-на Витте удалось убедить в такой необходимости, выбор и покупка участка в связи со «строительной лихорадкой» и бессмертной во все века бюрократией затянулись на десять лет.
Цены на землю на Крещатике доходили до того предела, когда экономить вынужден был даже министр финансов. Новое здание решили возводить на той же Институтской, по соседству со старым.
В те времена специфика киевских банков состояла в том, что им приходилось ютиться в мало приспособленных для банковской работы сооружениях. Но на сей раз подход к проекту профильного здания был самым серьезным. Проектному конкурсу (1901 г.) предшествовала исследовательская работа специалистов отделения Императорского технического общества и самого Афанасьева, изучившего крупнейшие банковские дома Европы. Кроме того, известному киевскому зодчему Владимиру Николаеву был заказан предварительный эскиз. В итоге были сформулированы два основных требования, которым должны были соответствовать конкурсные работы: здание банка проектировалось с учетом растущих потребностей не менее чем на 50 лет; оно должно было соответствовать последним инженерно-техническим требованиям к пожарной безопасности (пожары в Киеве уничтожили в те годы не одно сооружение). Конкурс проектов по официальным документам значился как открытый, но в действительности в нем принимали участие только избранные и именитые — Городецкий, Голландский и  Кобелев. Примечательно, что популярного в то время Городецкого обошел гражданский инженер Александр Кобелев. Экзотичность победил прагматический подход «вследствие большого удобства расположения операций, богатства освещения и выдержанности стиля», представителем которого был Кобелев (Зданіе Кіевской конторы государственнаго Банка. — К., 1906). Об архитектурной эргономичности Кобелева, которая в некоторых моментах граничила с немалой долей цинизма, лучше всего рассказывают сопроводительные размышления автора: «Если уменьшить свет до одной трети, будем иметь около 7%, что для прохода можно считать удовлетворительным освещением, тем более что публика, приходящая в сберегательную кассу, сама никаких письменных занятий не производит; это по большей части серая публика, которая входит в комнаты, не снимая даже верхнего платья» (Строитель. Вестник архитектуры, домовладения и санитарного зодчества, 1901).
Скрасить рационализм  Кобелева был призван известный своим пристрастием к модерну архитектор Александр Вербицкий, который и спроектировал фасады. Скульптурными, художественными экстерьерными и интерьерными работами занималась мастерская итальянского скульптора Элио Саля — неизменного соратника Городецкого. Стилевое единство Саля прослеживается во всех его киевских творениях:  Дом с химерами, Городской музей древностей и искусств, Николаевский костел, главный корпус Киевского политехнического института, Национальная опера Украины, Караимская кенаса.
Проект предусматривал возведение 2-этажного (не считая цокольного этажа) главного здания банка «из киевского желтаго кирпича», а также 4-этажного флигеля для служащих — первые три этажа предназначались для семейных пар, 4-й — для холостяков. Сооружение началось в 1902-м и длилось три года, после чего банк успешно переселился в новостройку.
Фасад с подачи Вербицкого был выполнен в эклектической манере, с преобладанием неоренессансных мотивов. Башни по углам здания и на ризалите центрального фасада напоминают романо-готические мотивы. Влияние готики ощущается и в орнаменте оконных проемов. А в трактовке стен (сочетание рустового рельефа и плоской кладки), в карнизе и венчающих окна арках угадываются пышные черты флорентийского палаццо. Фасадная скульптура рыб на декоративных балкончиках 4-го этажа — «химерность» Элио Саля. Тревожного величия зданию придают скульптурные изваяния грифонов, поддерживающих декоративные башенки (в греческой мифологии грифоны  — хранители сокровищ и сокровенного).
Отдельной статьей финансовых расходов (девятая часть от общей суммы) была необычная вентиляция, которая соответствовала новейшим инженерно-техническим требованиям. Шесть вытяжных вентиляторов на чердаке и один нагнетательный в подвале с определенной периодичностью перекачивали воздух во всех помещениях. В зимний период воздух вентиляционной системы подогревался батареями, летом охлаждался, проходя через подземные каналы. Шахта нагнетательного вентилятора выходила в расположенный во дворе розарий, и летом в банке витал легкий аромат роз. Давление в помещениях поддерживалось немного выше атмосферного, а вращающаяся дверь системы «Ван-Конеля» не пропускала воздушные потоки с улицы, что исключало сквозняки. Отопление главного здания было паровое низкого давления, постояльцы же служебного флигеля обходились русскими печами Пожарной системы в классическом ее понимании тогда не существовало, однако о безопасности здания задумались серьезно: деревянные элементы были практически исключены, основными и едва ли не единственными материалами стали кирпич, стекло и железо. Плюс ко всему банк по типу средневековых замков ограждал «замковый ров», который, согласно задумке Кобелева, функционировал в двойном назначении: увеличивал доступ света в цокольный этаж и одновременно изолировал дом на случай пожара на прилегающей территории.
К 1930-м годам банк настолько перенаселился, что Кобелеву в соавторстве с архитектором В. Рыковым поручили сделать надстройку. Так в 1934 году у здания появились еще два этажа. Кладка стен впервые производилась одновременно с поднятием на домкратах разрезанной автогеном на семь частей крыши. Декоративные элементы фасада остались без изменений. Очередная полномасштабная реставрация началась уже в 1994 г., когда здесь разместился Национальный банк Украины.
«Когда стали делать диагностику, поняли, что работы невпроворот. Добротная постройка царского периода резко контрастировала с «советскими этажами», — комментирует главный архитектор проекта реставрации Александр Молож. Аутентичный интерьер по требованиям советских чиновников затерялся в бесконечных перекрасках. Чтобы докопаться до истины, приходилось снимать краску слой за слоем. Некоторые залы из-за множества перегородок напоминали скорее лабиринты, нежели банковские помещения. «Кстати, на время пятилетней реставрации банк работу не прекращал. После завершения работ в одном крыле чиновники перемещались, и начиналась реставрации другой части здания», — говорит Александр Молож. А когда завезли ящики с вводимой в оборот гривней, пришлось специально сооружать подмости, чтоб мы могли свободно перемещаться и не повредили при этом упаковку гривны. Материалы в отделке использовались по большей части отечественные, но когда не удавалось найти у нас, заказывали импортные. Помню даже казус с итальянской керамической плиткой, когда она вопреки гарантии долговечности вскоре начала истираться. Нацбанку пришлось выставлять фирме-производителю претензии. Старая вентиляционная система сохранилась, но используется частично, с учетом современных инженерно-технических требований. Нагнетательный вентилятор царского времени и по сей день в рабочем состоянии, а вот благоухание роз осталось в прошлом.
В центральной части стеклянного потолка операционного зала по старым фотографиям восстановили витраж с изображением архангела Михаила, а угловые витражи с советской символикой заменили декоративными розетками с украинским орнаментом. Четырем скульптурным эмблемам на хорах, изображающим «Промышленность», «Торговлю», «Технику» и «Землепашество», реставраторы вернули былое величие.
«Одна из наших творческих удач — это двухъярусная библиотека, которая, на мой взгляд, очень органично вписалась в интерьеры. Раньше здесь были просто деревянные книжные шкафы», — рассказывает Александр Егорович.


Последняя реставрация свела воедино все прилегающие сооружения: между главным зданием, служебным флигелем и бывшим домом дворянского собрания соорудили переходы, словно возведя мосты между прошлым и настоящим.