«Чертово» детище Евгения Патона

Проектируя в начале прошлого века свое знаменитое детище, известное киевлянам нескольких поколений как «Чертов мостик» (официальное имя — Парковый мост), инженер-мостостроитель, автор нескольких монографий по проектированию и расчету мостов, будущий профессор с мировым именем Евгений Оскарович Патон наверняка догадывался, что по его мосту не только будут жуировать праздные обыватели, наслаждаясь при этом великолепным видом Заднепровья. Вполне романтичный мост с романтичными видами окрест, где время от времени создаются влюбленные союзы, станет привлекать и несчастных влюбленных, а также иных неудачников, решившихся расстаться с жизнью по тем или иным причинам. Последним он пригодится более остальных, ибо станет для них стартовой площадкой в небытие. За годы существования мост сослужил недобрую службу очень многим. Было время, когда власти были вынуждены поставить неподалеку городового, однако и он чаще всего не мог предотвратить трагедию. В советское время этот Парковый мост даже закрывали, но самоубийцы каким-то образом все-таки проникали на него и совершали свой смертельный прыжок в пропасть… Ничего не помогало. Как не помогает и в наши дни…

Давным-давно надобности в подобном мостике здесь не было, так как провал, через который перебросили в 1910-е годы рукотворную конструкцию, образовался из-за разрушения узкой перемычки естественного происхождения, соединявшей две горы, на одной из которых расположилось водонапорное хозяйство, а на другой — Царский сад. Много десятилетий вдоль обрыва киевских правобережных днепровских круч, начинаясь у нынешнего здания филармонии и заканчиваясь у Мариинского дворца, проходила аллея, на которой вполне комфортно чувствовали себя не только пешеходы, но и любители верховой езды и даже путешественники в экипажах.

В 1890-е годы этой аллеи уже не существовало, так как она разрушилась под воздействием сил природы и времени. Позднее ее кое-как укрепили, однако для проезда она уже не использовалась (разве что велосипедистами), оставаясь только широкой тропой. Так было и после постройки в 1912 году красивого металлического однопролетного арочного моста, части которого соединили между собой методом клепки. Кстати, полотно моста устлали толстенными досками, способными выдержать приличную нагрузку, но все-таки в экипажах здесь, опасаясь часто случавшихся обвалов аллеи, уже не ездили. Единственной проезжей дорогой от Крещатика на Липки с той поры стала Александровская (ныне Грушевского) улица.

Благодаря разрушению перемычки и устройству над ее остатками моста, после вывоза большого количества осыпавшегося грунта появилась возможность создать от Александровской улицы и аж до набережной Днепра (исторические топонимы — «Козловка», «Провалье», «Аскольдова могила») транспортную артерию, по которой можно было спуститься от центра города (начало у главного входа на территорию стадиона «Динамо» имени Валерия Лобановского, до революции здесь была так называемая Долина роз Мариинского парка) вдоль холмов к Николаевскому цепному мосту.

«Кукушкины» гнезда и их обитатели

Проезжая по Петровской аллее или прогуливаясь по ней (так официально стали именовать новую дорогу с 1911 года в честь победы Петра Великого над шведами под Полтавой) обыватель непременно миновал глухие яры — дикую часть Царского сада, излюбленное место обитания киевских босяков, получившее прозвище «Кукушкина дача». Словом «дача» тогда обозначали не только дома и поселения для загородного отдыха, но и вообще участки земли, находящиеся под лесом в казенном и частном владении. Очевидно, дикая часть Царского сада, пребывая в заброшенном состоянии, вся в густых зарослях и была такой вот «дачей», где запросто в землянках и низеньких шалашах могли укрыться от посторонних глаз босяки и преступные элементы, выходящие на свой промысел именно там, где легче всего можно было затеряться. Киевляне побаивались этой местности, старались здесь без надобности не бывать, особенно в одиночку, жандармы время от времени устраивали безуспешные облавы. Так было до полного изгнания местных босяков на заре советской власти и обустройства здесь в послевоенное время (1950-е годы) нескольких забегаловок, которые киевляне второй половины ХХ века стали по старинке именовать «кукушками».

Более того, даже в 1980-е годы, то есть всего четверть века назад и ваш покорный слуга время от времени посещал одну такую «кукушку», впрочем, официально тогда это было безымянное кафе на Петровской аллее, да к тому же единственное, где можно было в кругу друзей отведать красного вина, а также приготовить вкусный шашлык на одном из нескольких мангалов, специально установленных заведением для удовольствия посетителей, любивших делать шашлыки своими руками, а после отдохнуть на открытом воздухе, удобно расположившись на холмиках неподалеку. Интересно, что кафе с таким названием существует на аллее и сегодня, правда, ту легендарную «кукушку» 1960—1980-х годов почти не напоминает. Ни сервисом, ни ценами, ни традициями. А традиции были еще те! На подворье «кукушки» часто «выясняли отношения» изрядно выпившие посетители. Вокруг заведения постоянно крутилась милиция, что спасало «кукушку» от разбоя и поножовщины, но облегчало кошельки некоторых изрядно надравшихся гостей заведения…

Ослы и самоубийцы

Мосты, как уже упоминалось, привлекают самоубийц. Скорее всего, доступностью для совершения «аутодафе» и достигаемым при этом особенным эффектом — самоубийство совершается у всех на виду, и, следовательно, пересуды о необратимых печальных последствиях у всех на устах… Такая вот «посмертная слава»… Подходящих мостов для этого в мире более чем достаточно. Дурной славой кроме киевского «Чертового моста» в Украине давно пользуется Новоплановский мост в Каменец-Подольском, существующий с января 1874 года, с которого прыгали, прыгают и, увы, будут прыгать отчаявшиеся. После первых случаев суицида власти губернского Каменца решили «украсить» решетку моста остроконечными пиками, дабы и мысли облокотиться на перила у кого-либо не возникло. Не помогло. А нынче вообще никаких острых прутьев здесь нет. Прыгай — не хочу!

Через Смотрич в Каменце перекинуто много мостов и мостиков. Но этот — рекордсмен во всех отношениях. И самый высокий, и самый длинный, и самый урожайный на самоубийц, о чем свидетельствуют свежие могилки здесь же, у подножий его стройных опор.

В Одессе существует не менее древний и впечатляющий всякого Строгановский мост. «Ведь он висит над бездной, — сообщал еще в 1913 году Александр де Рибас. — Он снабжен ныне высокою чугунною решеткою для предотвращения самоубийств. Несчастные, замученные жизнью, опираясь в отчаянии на прежние низкие каменные перила моста, испытывали непреодолимое стремление полететь вниз головою. Случаи самоубийств так одно время участились, что пришлось сделать высокую решетку». Этот мост в Одессе действительно впечатляет, и кажется, что в самом деле «парит над пропастью». Машины и люди внизу выглядят игрушечными. Вполне подходящее местечко…

«Замечательно, что такие же мосты самоубийств, — продолжает де Рибас, — существуют чуть ли не во всех городах Европы. Проходя однажды в Мадриде по мосту, называемому El viaduc de Segovia, и обратив внимание на его высокие чугунные перила, я спросил о причине такой предосторожности. «О! — отвечал мне один испанец, — это для того, чтобы ослы и самоубийцы не бросались вниз».

Послесловие

В 1983 году обветшавшие конструкции воистину «чертова» моста специалисты двух солидных институтов — «Укрпроектреставрации» и «УкрПТКИмонтажстроя» — заменили точной копией, а оригинал любезно передали в Переяслав-Хмельницкий историко-культурный музей-заповедник.

К счастью, он установлен просто на земле, а посему не является приманкой для самоубийц и вообще не представляет никакой угрозы. Хотя за более чем семьдесят лет его существования на киевской земле с него прыгнули «на тот свет» десятки самоубийц