Поселение цыган находится недалеко от остановки городской электрички, рядом с железнодорожной насыпью «Троещина». Первым человеком, которого я там встретил, была бородатая тучная женщина с мускулистыми руками. Представилась она Терезой Васильевной. Сначала отнеслась ко мне насторожено, но после минутной беседы смягчилась и пригласила в общину. Навстречу выбежала толпа замурзанных детей, с интересом рассматривающих незваного гостя. Сразу вспомнились картинки со страниц «Вокруг света» и канала «National Geographic». Я начал разговор, чувствуя себя первооткрывателем ранее неизвестного племени, а жителям табора пояснил, что интересуюсь этнотрадициями.




 


 


 


 


 


 


 


 


 


– Вы думаете, мы какие-то особенные? – говорит Тереза с сильным «западенским» акцентом. – У нас точно такие же традиции, как и у вас. И цыганского языка я не понимаю. Родилась и выросла в Украине. Просто за то нас называют цыганами, что беднота.

Но другая женщина находит различие:
– Наши девчата до тех пор, пока замуж не выйдут, ни с кем не гуляют и по барам не ходят – разве что с мужьями.
Из ветхого деревянного домика, сродни тем, что небогатые украинские дачники ставят на своих участках, к нам вышел молодой цыган Витали Гоуди с женой – беременной, месяце на девятом.






– Правду говорят, – рассказывает Витали. – Мне совесть не позволяла до свадьбы к ней прикасаться. Через три месяца с начала встреч я со своей семьей пошел в буду (так они называют свои деревянные времянки. – Авт.) невесты. Я сказал, что люблю ее. Ее родители нас благословили. Потом неделю гуляли всем табором. С тех пор живем вместе в гражданском браке.

Он вспоминает, как дарил теще белые розы за то, что уберегла честь дочери. А после брачной ночи на всеобщее обозрение выносили простыню – чтобы весь табор убедился, что новобрачная была девственницей. И то, и другое считается общим цыганским обычаем.






Сейчас жена Витали Гоуди раз в неделю посещает районную поликлинику. Супруги рассказывают, что, как только получат деньги на ребенка, купят домик на Закарпатье. Говорят: «Хотя бы детям обеспечим нормальную жизнь».
Еще в девяностых годах эти цыгане бродили по всей Украине в поисках места, где можно было бы встать. Многие ромы с ужасом вспоминают те времена – ведь кочевать на самом деле не хотел никто из них. На Воскресенке табор стоит уже три года.

До этого цыгане обитали под Московским мостом, но после конфликтов с пляжниками пришлось оттуда уйти. Некоторое время табор опять кочевал, пока не нашел «самое то»: зеленый район, рядом много строящихся дач, где можно подработать, железная дорога, на которой можно съездить за товаром, чтобы перепродать ее же пассажирам. Неподалеку озеро Радужное, где можно искупаться. Правда, для начала цыганам пришлось потрудиться. На месте, где теперь раскинут табор, еще три года назад была свалка. Своими силами люди собрали весь мусор и вывезли его на спецполигон. Понадобилось четыре грузовика! Еще цыгане за свои деньги вырыли тут колодец, скинувшись по 20–50 грн. с человека – а в таборе жителей около ста.



– Поначалу у нас было даже электричество – подключились к линии электропередачи. Но после короткого замыкания сгорел весь табор, и с тех пор «Киевэнерго» не разрешает подключать свет – мол, к времянкам не положено. Так и живем при свечах. А так и телевизор был бы, и холодильник. До пожара даже церквушка в шатре была – ходили туда молиться, – вспоминает Витали Гоуди.

Но и после этого беда не обошла цыган стороной. Буквально утром того же дня, когда я наведался в табор, у них случился пожар – от свечи загорелся дом. Мать успела вывести на улицу только четверых детей, пятый сгорел заживо. От горя женщина едва не лишилась рассудка, и сейчас лежит в психиатрической больнице. Мне предложили возложить к месту трагедии цветы – белые розы, те самые, которыми еще вчера торговали на станции. Вместо траурных венков у цыган приняты букеты.
Дальше по табору меня повел цыган Александр. Он любезно пригласил меня в свой дом – времянку 2х2 м, сбитую из досок.
– Тэ авэс бахтало, – говорит он – один из немногих здесь, знающих родную речь, – Добро пожаловать!

Внутри стены обиты ковром и линолеумом. Зимой утепляют еще пенопластом и ставят «буржуйку». Возле нее назначают дежурного, чтобы постоянно поддерживал огонь. Убранство дома самое простое – три лежака, устланные старыми покрывалами, маленькая тумбочка и шкаф-пенал. Его семье отдали хозяева дома, где ромы делали евроремонт. Кстати, соседи нередко подзывают цыган, когда собираются что-то выбросить – авось табору сгодится.

На стене – икона. Что интересно, у цыган лики святых – даже на заставках мобильных телефонов. А для рингтона часто выбирают «цыганскую польку».

Долго внутри помещения усидеть трудно – мухи кусаются. Поэтому идем на кухню – отдельный домик на несколько семей. Внутри сидит человек восемь. Маленькая девочка черпает алюминиевой ложкой похлебку из вермишели «Мивина». Остальные едят красный-красный арбуз, охлажденный в колодезной воде. Рядом с кухней дымит печка – на ней и готовят обед: ратуту (яичницу), борщи, голубцы, жарят картошку.
Разговор завели о цыганской республике, которую якобы хотели создать за счет части Западной Украины и Молдовы.

– Цыгане, у которых все в жизни хорошо, туда не поедут, а рванут авантюристы, неграмотные и нищие. И что это получится за страна?! – вопрошает Тереза Васильевна.
А вот Александр считает, что с молдавскими цыганами-котлярами жизнь станет лучше.

– У них есть барон, он выбивает для своих людей земли, пособие. А мы сами по себе выживаем, – возмущается он.
– Да ты и месяца не пробыл бы там! – наставляет Александра Тереза. – У нас свобода, а там знаешь как? Попробовал бы ты при мне закурить или на людях поцеловать свою жонку. Или вышла бы она на люди в своих шортиках – заклевали бы! Так что не надо ля-ля, сиди себе в Киеве и не рыпайся – наслаждайся украинской демократией! Лучше я черный хлеб с водою буду есть, чем жить в строгости.

Работают столичные ромы, где придется. Обычно обходят дома в округе и предлагают жильцам свой труд. Чаще всего это ремонт или какая-то стройка. За день работы берут 150-200 грн. Женщины в это время торгуют цветами или гадают доверчивым киевлянам за деньги или золото. Когда речь заходит о предсказаниях, то Терезу Васильевну называют не иначе как мать Тереза. Она специализируется на гадании по волосам. Сами ромы искренне верят в ее пророчества. Говорят: все, что она видит, – сбывается.

Самые бедные сдают собранное вторсырье. Так украинец Иван Москаль, променявший сумскую девятиэтажку на табор своей жены, весь день занимался тем, что обжигал медные провода. Но чаще всего смешанные семьи украинцев и цыган живут лучше, чем «чистые» ромовские. К примеру, жена брата Гоуди – киевлянка. От табора они далеко не ушли, но и не присоединились – снимают простенький домик по соседству. Только благодаря украинской женщине хозяин дома согласился сдать его в аренду.

Развлекаются цыгане, как и многие киевляне. Одеваются в чистую одежду, купленную на Троещинском рынке, и идут в город. Кто по барам, кто – в кино. Для «воскресенских» ромов центром развлечений стал торговый центр «Перекресток» на бул. Перова. К примеру, Витали Гоуди говорит, что едва ли не каждый вечер просиживает в тамошнем интернет-кафе: скачивает музыку, общается в чатах. После 11 вечера плата за час сеанса – всего 5 грн. Ему вполне по карману.

Передать привет героям материала на страницах «Газеты…» не удастся – большинство из них не умеют читать. Впрочем, о статье узнать они могут: цыганская почта работает отменно. На прощание Тереза Васильевна просила посодействовать, чтобы им привезли «гуманитарку» – одежду сэконд-хэнд. Говорит: на «магазинное» денег не хватает.

Знающий человек

«В Украине живет шесть цыганских племен»

Активист цыганского информационного движения Лилит Мазикина:

– Цыган принято воспринимать монолитно. Узнав худо-бедно нравы одной общины, часто спешат судить по ней обо всех цыганах в целом: об иерархии, обычаях, привычках. Но цыганское общество, как и любое другое, подвержено социальному расслоению: на бедных и богатых, на образованных и неграмотных, на тружеников и преступников, на православных и евангелистов.

Более того, цыгане делятся не только на социальные группы, но и на племена и народности. В одной только Украине живет не меньше шести цыганских народностей: сэрвы (самые многочисленные украинские цыгане, известные своей музыкальностью и тем, что когда-то активно служили в казаках), руска рома («русские» цыгане, 300 лет назад получившие царское разрешение проживать на территории Российской империи и заниматься традиционными ремеслами: торговлей, коневодством, гаданием, пением и танцами), влахуря (некогда зарабатывавшие кузнеческим делом; расселены на землях России и Украины), котляры («молдавские» цыгане, часто собирают металлолом), мадьяры («венгерские» цыгане, занимаются рыбалкой и охотой) и крыморя (крымские цыгане-мусульмане, потомки балканских цыган, как и сэрвы, весьма артистичны); по всему же миру их более семидесяти.

У них различается речь – они хоть и понимают друг друга, особенно простые фразы, но иногда с большим трудом, различаются обычаи, мода, праздники, традиционные занятия. Флаг у всех цыган, однако же, общий: красное колесо поверх синего и зеленого полей.

Среди цыган Украины сейчас много бедных – цыгане всегда остро реагировали на общественные процессы, как лакмусовая бумажка, и социальные потрясения девяностых сильно ударили по ним. Есть и маргиналы, и представители криминала. Но нельзя думать, что в стране живут только такие ромы, а все «сливки» собраны за границей. Ведь в Киеве действует цыганский музыкально-драматический театр «Романс», каждый год собирает гостей со всей Европы один из крупнейших цыганских музыкальных фестивалей «Амала», что значит – «Друзья». Выпускает переводы детской литературы на цыганский язык директор Херсонской областной филармонии Юрий Николаевич Иваненко из племени сэрвов, выпускаются и взрослые цыганские книги.

К сожалению, знакомство с этими культурными благами доступно еще не всем цыганам страны.