Первые блины


В начале 80-х годов XIX века купец Левин попытался пойти по другому пути, реально «запустив» вариант конных омнибусов – восьмиместных безрельсовых экипажей. Но его «парк» был небольшим, оборотов не хватало, чтобы поддерживать омнибусы в должном порядке, – и через какой-то год городские власти прикрыли этот бизнес.


Наконец, в 1886 году город взялся за конку всерьез. Был объявлен «тендер» – конкурс проектных предложений. В нем участвовали аж три соискателя. Предпочтение отдали инженеру-генералу Аманду Струве, чему никто в Киеве не удивился. Ведь Аманда Егоровича наши земляки давно знали как строителя железнодорожного моста через Днепр, организатора водопровода и газового освещения. Это был человек дела. Созданные им акционерные общества по эксплуатации городских сетей приносили приличные дивиденды.


Сперва выборы, потом трамвай


Как раз 120 лет назад, в феврале 1887 года, Киевская городская дума приступила к рассмотрению и обсуждению всех деталей проекта-победителя. Приступила, впрочем, не сразу. Как бы ни был актуален этот вопрос для горожан, перед гласными (депутатами) думы стояли еще более животрепещущие проблемы. На носу были очередные выборы в тогдашний «Киевсовет», да еще городской голова Иван Толли к тому времени потерял контроль над думским большинством и то в горячности заявлял об отставке, то брал свои слова назад… Словом, на слушание вопроса о конке попросту не собрался необходимый кворум.


Лишь через несколько дней думцы быстренько приняли окончательное положительное решение. К слову, именно тогда состоялся землеотвод участков под трамвайные депо на Лукьяновке и Куреневке, а заодно в районе Почтовой и Лыбедской площадей. Технические же вопросы городская дума перебросила на рассмотрение специальной комиссии – и разбежалась на выборы.


Новый состав думы, входя в курс дел, не слишком подгонял комиссию. Только к началу августа она высказалась в том смысле, что вопрос о конке составляет «почти решенное» дело. Между тем вскрылось обескураживающее обстоятельство. Комиссия посчитала, что с уклонами свыше 4% конная тяга не справится, так что все эти участки должны были перейти на паровую тягу. Что касается одной из самых оживленных магистралей (с Крещатика на Печерск), то ее сочли возможным отложить аж на седьмой год постройки трамвая.


Городская комиссия рассматривала проект долго, правительственные специалисты в Петербурге – еще дольше. И лишь в июле 1889 года городская управа, наконец, заключила с Амандом Струве официальный контракт. С 1890 года дело киевского трамвая приняло на себя АО, созданное Струве.


Киевские горки – не для конских сил


К июлю 1891 года уже были готовы рельсовые пути, по которым двинулись в путь первые вагоны киевской конки. Сначала вагоны, запряженные парой лошадей, ездили фактически по периферии, вдоль Большой Васильковской. На конечной остановке, в районе нынешнего метро «Лыбедская», местность и на город-то уже не была похожа. Но к августу конка побежала по Крещатику, а потом и по другим улицам города – Большой Житомирской, Владимирской, Кирилловской (Фрунзе)… Резвость этого бега была не очень-то шибкой: контракт гласил, что «пассажирское движение должно производиться рысью не свыше 12 верст в час». Минимальная средняя скорость оговаривалась в 7 верст в час, и за несоблюдение ее предприниматель должен был платить штраф в пользу города. Но… если конке все же нужно было брать подъемы, приходилось терять время на дополнительную припряжку двух, а то и четырех лошадей. Это была громоздкая и мучительная процедура, особенно в непогоду. Даже целая шестерка порой не справлялась с киевским рельефом. Начала сбываться печальная поговорка: «от работы кони дохнут»…


Чтобы все же решить транспортную проблему в масштабах всего города, а не отдельных ровных участков, 115 лет назад, в феврале 1892 года, были опробованы паровые трамваи. Техническая комиссия предписывала, дабы паровик работал на коксе и имел «подобие вагона с конденсатом для сгущения пара, чтобы не выпускать его наружу». На пробных поездках все так и было. Но в реальной эксплуатации паровые трамваи, хоть и лучше справлялись с подъемами и спусками, при движении задымляли все вокруг. Мало того, пар и грохот этих механизмов приводил в ужас извозчичьих лошадей, так что на оживленных улицах происходило нечто невообразимое.


Но тут-то и сыграла решающую роль неприметная, казалось бы, фраза, заложенная мудрым Струве в его договор с городом. Первый же параграф договора предусматривал право предпринимателя на употребление не только парового, но и «иной системы двигателя». А под «иной системой» подразумевалась электрическая тяга, уже апробированная в Германии и Штатах. Она-то и «вытянула» наш городской транспорт. После этого конка вскоре сошла на нет, а паровички до 1904 года еще бегали в Пущу-Водицу и обратно через лес, где никого уже не пугали.



Как газетчики донимали инженера Струве



После утверждения местными властями проекта конки киевская публика поверила было в скорое появление долгожданного общественного транспорта. Но… шел месяц за месяцем, а вместо практических работ горожане становились свидетелями бесконечных обсуждений тех или иных вариантов движущей силы будущего трамвая. Особо нетерпеливые уже теряли надежду. И киевская пресса раздраженно писала: «Самой любопытной из киевских достопримечательностей является конка, которой, впрочем, еще нет… Строителем киевской конки состоит г. Струве, который намерен построить ее весьма оригинально. Сперва он хотел построить просто конку, но когда надо было начинать строить, то он увидел, что это вовсе не так просто, как сначала казалось, и теперь хочет устроить не паровую конку, а электрическую. А когда он сообразит насчет электрической конки, тогда и видно будет, когда придется начинать всю конку строить. Но так как технические усовершенствования на месте не стоят, то г. Струве думает еще подождать до тех пор, пока будет изобретен двигатель, еще более усовершенствованный, чем электричество. Он надеется, что когда-нибудь будет найдено средство применить в качестве двигателя прямо солнечные лучи. Вот тогда-то уж он совсем точно определит время, когда надо будет начинать строить киевскую конку».


Впрочем, года через два все в один голос славили инженера Струве, впервые в Российской империи начавшего в Киеве успешную эксплуатацию электрического трамвая.