«Мясники тоже будут спокойны за свой товар, имея полный погреб этого хрусталя»

Больше всего льда добывали на Днепре. Кололи его также на прудах и озерах. Если в ледники загружался плохой лед, при его таянии появлялась грязная вода и продукты портились. Поэтому в 1907 году Киевская городская Дума запретила заготавливать лед в закрытых водоемах. На выделенных на Днепре местах ледобои получали от смотрителей специальные ярлыки для предъявления полиции и покупателям. Все это делалось бесплатно. С другой стороны, чтобы отбить у горожан привычку брать лед где захочется, гласные (депутаты) Думы приняли постановление «О порядке колки и возке льда», в соответствии с которым заготовка замерзшей воды в неустановленных местах облагалась штрафами. Искусственный лед позволялось делать только из артезианской воды.

Очевидец работы ледобоев, киевский очеркист, писал: «Замерз Славута Днепр и покрылся толстою корою. Только хлопцы на коньках скользят по его гладкой поверхности, спорят с ветром. А вот там, ближе к берегу, остановился обоз. Там какие-то люди время от времени поднимают вверх что-то тяжелое и бьют ним об лед. Разбив лед, ледобои вылавливают льдины длинными саками и тянут баграми к саням. Тяжело груженный обоз медленно движется по набережной, поднимается по Владимирскому спуску на Крещатик и вливается в шум киевских улиц.

За работу ледобоев брались крепкие парни, привыкшие трудиться на ветру и морозе. Без шутки и водки в таком деле не обойдешься. И потому все знали, — где работают ледобои, там весело. Там шутки, песни и молодой смех…

Хлопцы подморгнули друг другу и разошлись, казалось, каждый по своему делу. Кто-то даже затянул песню. Глухо шуршит лишь пила Федора. Его сильные, мускулистые руки легко орудуют ею. Он, очевидно, думает про что-то свое и не видит, как Карп подступил к нему сзади. Высоко поднялись его руки с ломом. Он подмигнул своим и, размахнувшись, ударил сталью об лед.  — «О-о-о», — испуганно вылетело из груди Федора.  — «Го-го-го!» — смеются ледобои, аж берутся за животы. А Федор отбежал немного в сторону и только тогда понял, что это шутка. Он улыбнулся неловко. Ему было таки стыдно.  — «А я думал, что это лед треснул подо мной… »

И так, смеясь, наполняют эти люди ненасытные городские погреба льдом, чтобы в летнюю жару можно было достать среди Киева холодный стакан «зельтерской» воды или пива. Мясники также будут спокойны за свой товар, имея полный погреб этого хрусталя, а самое главное, лед очень нужен для больниц и санаториев».

Старинная профессия ледобоев сохранялась вплоть до Второй мировой войны. После нее ледники стали вытеснять холодильные установки.

В день рождения царского вельможи к столу подавали токайское вино из ледника

Пока застройка в Киеве не уплотнилась до крайних пределов, во многих дворах сохранялись еще старые ледники. После войны их использовали как погреба. Внешне они были похожи, только холмики земли на ледники насыпали повыше, чем на погреба. Некоторые горожане по наивности своей даже принимали их за остатки древних языческих курганов. Один из последних таких холмов был срыт не так давно — в 1970-х годах. Он стоял на Печерске, на Московской улице в бывшей усадьбе генерала Вишневского, поставлявшего в середине XVIII века ко двору вино из Венгрии. В 1787 году в его доме остановился обер-шталмейстер, фаворит царицы Екатерины Лев Нарышкин. По вечерам у него собиралось придворное общество. Бывала здесь и сама императрица. В день рождения Льва Александровича 23 февраля из этого ледника к столу подавали угощения, прекрасное шампанское и токайское вино. Перед окнами горела иллюминация, толпился народ и играла музыка…

Ледники когда-то имелись в каждой богатой усадьбе. Архитектор Павел Алешин построил во дворе роскошного особняка Ковалевского коровник и ледник. Парное молоко «из-под коровы» пили дети, а взрослые — охлажденное на льду. При многоквартирных доходных домах также строили ледники, и каждый жилец имел там свое отделение для хранения мяса, масла, молока. Такой общий ледник с отдельными холодильниками был, например, в знаменитом Доме с химерами Городецкого на Банковой улице.

Овощи и фрукты закупали с осени в больших количествах на всю зиму и держали в погребах. В этом отношении старинная городская жизнь ничем не отличалась от деревенской. Там тоже пользовались погребами, а если нужно, сооружали и ледники с более низкой температурой хранения.

Идея устраивать ледники не во дворах, а в самих жилых помещениях появилась в XVIII веке, вероятно, в связи с модой подавать сильно охлажденное шампанское. Рядом с золоченой бронзой, фарфоровыми вазами и хрусталем на столах появились серебряные ведра с битым льдом, в который «закапывали» бутылки с драгоценным напитком. В начале XIX века аристократы уже вплотную приблизились к идее комнатного холодильника. В то время на балах стали подавать мороженое. Пломбир отпускался из металлического ведерка, помещенного в ящик с колотым льдом.

Появление больших многоквартирных домов внесло заметные изменения в быт горожан. Некоторые старые представления о комфорте претерпели существенные изменения. То, что раньше казалось благом, теперь было в тягость. Жильцы доходных домов уже с трудом мирились с необходимостью хранить дорогие продукты, закуски, деликатесы на дворе, в общих ледниках. Им хотелось иметь их под рукой, в самой квартире, и лакомиться, когда заблагорассудится. Горожан среднего достатка всерьез волновала мысль, как перенести ледник со двора в комнаты.

И эта проблема была решена с появлением в середине XIX века первых комнатных камер охлаждения, получивших название холодильников. До Киева эта западная новинка добралась только в начале 1860-х годов. Сначала их мастерили городские умельцы. В 1867 году один из первых таких бытовых приборов был продемонстрирован на выставке сельских произведений в Контрактовом доме на Подоле и описан в газетном обзоре профессора университета Ходецкого.

«Комнатный холодильник, — писал он, — представляет вещь, до сих пор бывшую мало известною в Киеве, а между тем весьма полезную в домашнем хозяйстве. Это есть не что иное, как род большого сундука с двойными стенками, таким же дном и крышкой, оббитого внутри листовым цинком и разделенного на две части, большую и меньшую. В меньшую часть кладется несколько кусков льда, а в большей могут сохраняться съест-ные припасы и другие скоропортящиеся в летнее время продукты. Лед тает здесь медленно и небольшое количество его поддерживает низкую температуру довольно долго».

Холодильные камеры были похожи на шкафчики с точеными ножками и резными панелями

Первые холодильники по достоинству оценили в Киеве не аристократы, а предприимчивые дельцы. «Представленный на выставку ледник, — отмечал профессор Ходецкий, — был куплен немедленно и употреблен тут же для хранения продаваемого посетителям выставки молока и масла. Заказаны такие же для трактирных заведений».

Со временем в Киеве появилось множество многоквартирных жилых домов. И жили в них люди разного достатка. Богатые жильцы стали обзаводиться комнатными холодильными камерами, внешне похожими на небольшие шкафчики с точеными ножками и резными панелями. Об их истинном назначении говорили лишь краники для спуска талой воды да крышки с подъемными кольцами. Со временем появились более усовершенствованные камеры с двойными стенками. Пространство между ними заполнялось битым льдом. Когда он таял, вода спускалась через специальный краник на передней стенке. (Битый лед для них покупали в магазинах, трактирах и специальных лавках. )

Подобное чудо бытовой техники мне довелось видеть в середине 1980-х годов в одном старом доме на Бульварно-Кудрявской улице. Некогда тут обитала тетка известного поэта и большого почитателя киевской старины Николая Николаевича Ушакова. В детстве и юности он жил у нее, а в начале Великой Отечественной войны, перед отъездом в эвакуацию в Уфу, перевез к ней на хранение свои бумаги, библиотеку и любимые вещи. Никому во время немецкой оккупации не пришло в голову искать архив советского писателя в этом скромном трехэтажном домике на склоне высокой горы. После войны Ушаков вернул библиотеку на прежнее место, а старинный холодильник остался доживать свой век в тетушкиной квартире. В 1980-х годах вместе со старинной кафельной печью и буфетом его «унаследовала» поселившаяся в этой квартире поэтесса. Поначалу она тешилась тем, что обладает уникальной вещью. Потом «ненужная рухлядь» стала мозолить хозяйке глаза и оказалась на помойке.

Есть ли еще где-нибудь в городе такая старая вещь, не знаю. Возможно, это был последний киевский холодильник, не включавшийся в розетку. Трудно даже представить, как обеднеет мир, если из него окончательно исчезнут старые вилки и ложки, фотоаппараты, телефоны, автомобили. А вслед за ними — старые книги, картины, дома и парки…