Виталий Сергеевич, вы более 20 лет проработали в УкрНИИпроектреставрации. Как начиналась ваша карьера?
В.Ш.: Учеба в Киевском художественном институте (сейчас это академия) ничего не предвещала в определении стези архитектора-реставратора. Но судьба решила иначе: забросила меня во время студенческой практики после третьего курса на очень интересный реставрируемый объект — Манявский скит. Это древний монастырь, разрушенный еще татарами. Нашей студенческой группе доверили реставрационно-строительные работы по кладке стен и перекрытии крыш гонтом. Историческое таинство и живописнейшая карпатская природа — скит находится на плато над горной речкой — сделали свое дело. Это настолько меня заворожило и увлекло, что после окончания института я оказался на работе в единственной тогда во всей Украине реставрационной мастерской. Она впоследствии и сформировала кадровый потенциал будущего института «Укрпроектреставрация», где я проработал пару десятков лет и ушел, чтобы с 1994 года возглавить реставрационные работы в «Замке Ричарда Львиное Сердце». В институте работал сначала архитектором, потом главным архитектором по многим реставрационным объектам Украины в Одессе, Кировограде, Сумах, Киеве и других городах.

В советское время реставрировались культовые сооружения?
В.Ш.: Безусловно. Пожалуй, на то время это был едва ли не единственный в Украине институт, который занимался реставрацией и воссозданием культовых сооружений, ибо даже тогда понимали историческую и культурную ценность церквей и храмов.



«Шоколадный домик», «Замок Ричарда Львиное Сердце» реставрировались уже под вашим руководством, а Мариинский дворец? Это был первый объект такого грандиозного масштаба? Ведь тогда (1983 г.) Шевченковские премии просто так не раздавали.
В.Ш.: Мариинский был один из первых серьезных объектов в моей карьере начинающего архитектора-реставратора. Общее руководство было в компетенции Ирины Александровны Иваненко, женщины с деловыми качествами, шармом и умением отстоять свою точку зрения, что крайне важно для успешной реализации проекта. Я же руководил непосредственно проектным процессом, осуществлял авторский надзор. Тогда была проделана очень серьезная научно-исследовательская работа. Реставрацию провели практически за два года. Сроки жестко лимитировались, но это только держало весь авторский коллектив в тонусе. Даже сейчас удивляюсь, что в такие сжатые сроки были выполнены не только проектные, но и реставрационно-строительные работы, так сказать, под ключ. Мне довелось трудиться в великолепном творческом коллективе архитекторов, которому и присудили Шевченковскую премию. Давали ее, соглашусь с вами, не за «просто так»: тогда в комитете по ее присуждению председательствовали такие авторитетные личности, как П. Загребельный, Д. Гнатюк, и подход к присуждению был самым серьезным.

 В «Укрпроектреставрации» работу вашей команды оценили высоко, а какой была позиция критики?
В.Ш.: Была ли критика?! Конечно была, но только рабочая и в основном конструктивная. Каждый день начинался с выдачи задания, затем анализ проделанной работы, критика, потом аргументы, доводы и в итоге совместное решение. Продумывали все до мелочей. Основная сложность состояла не только в проекте, но и в материалах, мастерстве и технологии исполнения. Это сейчас только желай  и все сделают, что душа захочет. В то время приходилось рассчитывать на свои, отечественные материалы, уровень тогдашней технологии. Повсеместное потребление заграничных отделочных материалов и предметов внутреннего убранства не практиковалось даже на объектах такого уровня. Надо было поддерживать отечественного производителя.

 После реставрации дворец получился неким «архитектурным гибридом», ведь к его изначальному архитектурному растреллиевскому облику Маевский добавил такую деталь, как парадная лестница с балконом со стороны парка, барочные интерьеры уступили место модному в то время классицизму. Вы же применили метод аналитической реставрации. В чем  его сущность?
В.Ш.: Метод аналитической реставрации зиждется прежде всего на воспроизведении целостности восстанавливаемого архитектурного объекта. Целостность и историческая правдивость — это ключевой момент в реставрации любого объекта. Другое дело, что мы не знаем, какими были насыпные обои или шелка на стенах дворца времен Растрелли (образцы, иллюстративный материал, фото, рисунки не сохранились). И едва ли было бы целесообразно даже гипотетически воссоздавать утраченный деревянный этаж. Поэтому за основу проекта приняли дворец после его воссоздания архитектором Маевским. Вот такой дворец мы бережно реставрировали и в чем-то дополнили. Сотрудники института изучали творчество Растрелли, Маевского, было организовано несколько ознакомительных поездок в Ленинград, Москву. Также изучались объекты западного садово-паркового искусства эпохи барокко. Выбор пристального исследования диктовала необходимость стилистической и композиционной правдивости, на основе которых строились научно аргументированные аналогии. Метод аналитической реставрации позволил, благодаря некоторым композиционным дополнениям, организовать территорию дворца и парка в единое целое — архитектурный ансамбль. Иногда от нас требовали на одну реставрационную деталь, элемент делать по 12–15 эскизов, потом совместными усилиями останавливались на одном варианте, остальное ― в печку. Было и такое…

 А как насчет вкусовых моментов?
В.Ш.: Нет. Чтобы настоять на своем, надо было привести очень веские аргументы, которые принимались научно-художественным советом, в состав последнего входили архитекторы, художники, скульпторы, историки, по учебникам которых занимаются и сейчас.

 Какие композиционные дополнения вы привнесли, руководствуясь методом той самой аналитической реставрации?
В.Ш.: Барочная комната, которую мы посчитали нужным запроектировать наряду с классическими интерьерами второго парадного этажа, так скажем, в знак почтения к Растрелли; фонтаны в парке с барочной скульптурой амуров, сражающихся за сердце и коронующих сердце; львы на парадной лестнице со стороны парка (раньше там были скульптуры сторожевых собак, которые восстанавливать не стали — в наше время они выглядели бы уж слишком экзотично), а также на главном фасаде скульптуры Милосердия и Правосудия.

 Поговаривают, что после нынешней затянувшейся реставрации Мариинский станет украинским Белым домом, и экскурсии проводиться не будут.
В.Ш.: Честно говоря, я не посвящен в процесс этой реставрации, так как уже не работаю в институте. А нынче, как известно, кто платит, тот и бал правит.