Особняк Ханенко в Киеве. Фото 1890 г.

Потомок запорожского казака

Глава семьи, Богдан Иванович, из известного дворянского рода. Род этот начинался от запорожского казака Степана Ханенко, чей сын Михаил был гетманом Правобережной Украины, внук Данила – полковником лубенским, правнук Николай – сподвижником гетмана Павла Полуботка, генеральным хорунжим.
Богдан Ханенко родился 23 января 1849-го на Черниговщине. В 1871-м окончил Московский университет, получил степень кандидата права и спустя 2 года занял пост мирового судьи в Петербурге. Три года жизни в этом замечательном городе пробудили в нем, среди прочего, живой интерес к изобразительному искусству. Сама атмосфера Петербурга, Эрмитаж, многочисленные антикварные магазинчики, «четверги» знаменитого коллекционера Ю. Дружинина, женитьба на Варваре Терещенко, чей отец, братья и сестры уже собирали отечественную живопись, – все это повлияло на увлечение Богдана коллекционированием. Сам он так признавался в этом: «Я довольно близко сошелся с пейзажистом Шишкиным, бывал у Крамского, встречался с Айвазовским, Риццони, Куинджи… Я заинтересовался российской живописью, стал посещать выставки картин, ходил в мастерские художников и начал присматриваться к их работам… Передо мной открывался новый мир, и с тех пор призвание мое определилось, – я уже бесповоротно принялся изучать старинную живопись и убедил себя собирать произведения». Среди первых приобретений – работы Боровиковского, Левицкого, Кипренского, Брюллова, Перова, Репина.
С конца 1870-х Богдан и Варвара живут за границей, завязывают отношения с антикварами Парижа, Рима, Неаполя, Флоренции, Вены, Берлина, Мюнхена, Мадрида, Варшавы. Занимаясь формированием собственной коллекции, супруги прислушиваются к мнению признанных отечественных и зарубежных специалистов в этой области.

Далее следуют пять лет службы Богдана в Варшаве в должности члена Варшавского окружного суда. А параллельно – аукционы, магазины Европы, и, естественно, новые поступления в коллекцию. Произведения искусства покупались также в Петербурге, Москве, Киеве. Случались приятные сюрпризы. Так, во время разговора с московским коннозаводчиком Н. Малютиным выяснилось, что тот, став собственником дома с множеством старинных картин, закинул их на чердак как ненужные. Богдан Ханенко, осмотрев полотна, решил купить все. Не теряя времени, перевез к себе около 100 картин. Среди них – натюрморт Сурбарана «Посуда и мельница для шоколада», «Портрет старика в восточной одежде» школы Рембрандта, «Воскресение Лазаря» школы Рубенса, произведения итальянской, голландской, фламандской школ. Это была редкая удача… И еще один интересный эпизод из практики Ханенко. В 1910 г. в Петербурге состоялась большая распродажа А. А. Половцова. «…Между прочим продавалась «медная пепельница», доставшаяся торговцу за пять рублей. Очевидно, он угадал в ней что-то более интересное и перепродал за 200 рублей – к счастью известному собирателю Б. И. Ханенко. Только тогда обнаружилось, что «пепельница» на самом деле – серебряная чаша западноевропейской работы XII века с романским орнаментом. Стоимость ее – тысячная!..»

Киевская прописка коллекции

Ханенко искренне верили, что подарят свое собрание соотечественникам. Это была их заветная мечта и гражданская позиция. «Иметь, скажем, картину Тициана или греческий мрамор V века и не показывать эти вещи – то же, что присвоить себе одному неопубликованные произведения Пушкина, Гете или Шекспира. Творения гениев по своей сути не должны принадлежать только тем, кто ими владеет», – говорил Богдан Иванович.
Настало время, когда коллекции Ханенко стало тесно в петербургских апартаментах. Супруги решают построить будущую галерею на участке земли, щедро подаренном Варваре Николовне отцом.
И в 1887-м «на Лыбедском города Киева участке на Терещенковской улице под №15», как говорилось в документах, вырос особняк в стиле ренессансного итальянского палаццо, с лепным родовым гербом Ханенко на фасаде второго этажа, между первым и вторым окнами… Архитекторы Мельцер и Маркони лишь исполняли желание заказчика. Музей был задуман как ряд залов с отдельными этноисторическими стилизациями.
Художник Михаил Нестеров в феврале 1891-го писал родным: «Был вторично у Ханенко, подробно рассматривал его коллекцию картин и редкостей, это собрание в своем роде единственное в России, даже в Москве этого нет в частных руках».
Это была чистейшая правда. Коллекция супругов Ханенко пополнялась из года в год, и за полстолетия в ней насчитывалось 1200 художественных произведений, а в библиотеке хранилось порядка трех тысяч изданий. Была у этого собрания «изюминка», своеобразная визитка: «Портрет инфанты Маргариты» Веласкеса, приобретенный Богданом Ивановичем Ханенко в 1912-м на аукционе в Берлине.

Действительный статский советник

Музей зарубежного искусства – любимое, но не единственное детище супругов. В 1896-м по инициативе Богдана Ханенко было создано Товарищество торговых школ. Богдан Иванович убедил Государственное казначейство, местную власть, а также небедных буржуа (в первую очередь тестя) в необходимости финансировать учебные заведения, готовящие экономистов.

Прекрасно освещенные парадные ступеньки вестибюля создавали праздничное настроение. Все основные помещения выходили к ним, образуя различные пространственные связи

Создал Фонд дамского комитета. Он считал полезным наряду с бухгалтерским делом обучать девушек «практическому домоведению».
Богдан Иванович Ханенко был человеком разносторонним. Обратите внимание на визитную карточку, которая хранится в рукописном отделе Центральной Научной Библиотеки в Киеве.
Как видим, помимо собирательства Богдан Иванович успевал делать и кое-что еще. Много времени отняла у него колоссальная работа по созданию Киевского художественно-промышленного и научного музея (в настоящее время Национальный художественный музей Украины, ул. Грушевского,6).
В 1894 г. решено было создать в Киеве городской музей. Специально для этого вместе собрались представители власти и меценаты (Тарновские, Терещенко, Бродские, Василий Семиренко), историки Лазаревский и Антонович. Они поручили Богдану Ханенко написать устав музея и наделили его главными полномочиями в деле создания заведения. Богдан Иванович составил список господ, у которых могли быть исторические ценности (таковых оказалось свыше 200 человек), и собственноручно написал каждому с просьбой… присылать экспонаты, а также помочь средствами. Денег всего собралось около 70 тыс. рублей.
Изначально же на реализацию проекта нужно было 300 тыс. рублей. Благодаря усилиям Ханенко из казны в мае 1897-го было отпущено 50 тыс. рублей. Дальнейшие заботы взяло на себя Киевское общество древностей и искусств, вице-председателем которого был Богдан Иванович Ханенко. Спустя четыре года он стал председателем. Периодически возникали проблемы с архитекторами. Кто-то просто обижался, кто-то хлопал дверью. В конце концов, 30 декабря 1897-го комиссия остановилась на Владиславе Городецком.
Богдан Ханенко видел будущий музей похожим на берлинский, то есть с центральной залой, окруженной боковыми. В Центральном государственном архиве-музее литературы и искусства Украины хранится набросок плана с расчетами, выполненными на именном листе Ханенко.
В июле 1898-го контора Л. Б. Гинзбурга, заключив подряд на 185 тыс. рублей, начала строительство, которое завершилось в 1901-м году. Общая стоимость здания составила 249 тыс. рублей. Из них от правительства дождались 100 тыс., семья Терещенко дала 108 тыс., другие – 41 тыс. рублей.
Освящение и открытие детища Богдана Ханенко состоялось 30 декабря 1904 года. Назвали его «Киевский художественно-промышленный и научный музей имени государя императора Николая Александровича». К тому времени музейное собрание древностей оценивалось в 134 тыс. рублей, и больше половины – это подаренная Богданом и Варварой Ханенко археологическая коллекция из 3145 предметов разных эпох. Деятельность Богдана Ханенко по созданию музея была отмечена присвоением ему с 1 января 1910 г. звания действительного статского советника, что соответствовало генеральскому чину.
Благодаря изданным каталогам и альбому, выставкам в Петербурге в 1908-м и 1914-м, откликам в прессе и репродукциям отдельных картин, коллекция Ханенко стала широко известной. И в 1910-м Богдана Ивановича избрали почетным членом петербургской Академии художеств.
Все шло к осуществлению давней мечты Богдана и Варвары – сделать коллекцию достоянием Киева, учредить общедоступный публичный Музей. Но в 1914-м началась мировая война. Ханенко эвакуирует часть киевского собрания в Москву, на хранение в Исторический музей. Вскоре 26 мая (8 июня) 1917-го Богдана Ивановича не стало.

Ханенко Богдан Иванович

– Председатель Правления Товарищества свекольно-сахарных и рафинадных заводов братьев Терещенко.
  – Член Киевского Биржевого Общества.
  – Председатель Киевского Комитета Торговли и мануфактур.
  – Член Совета Съездов представителей торговли и промышленности в Петербурге.
  – Член Совета Русского Торгово-Промышленного банка.
  – Член правления Всероссийского общества Сахарозаводчиков.
  – Член Правления Южно-Русского Общества Поощрения земледелия и сельскохозяйственной промышленности.
  – Председатель Общества распространения коммерческого образования.
  – Член Главного Управления Красного Креста.
  – Председатель Киевского общества Древностей и Искусств.
  – Почетный член Императорской Академии Художеств.
  – Губернский, земский гласный по Киевской губернии, уездный – по Подольской губернии.
  – Почетный мировой Судья.
  – Последние шесть лет — Член государственного Совета по выборам от промышленности.
     Член Императорской Археологической Комиссии.

 

Трудновыполнимая миссия

 Варваре Николовне выпала миссия упорядочить коллекцию, но главное – спасти ее. Она перевозит в Киев петроградскую часть картин, после вступления в сентябре 1917-го в права официального владения. Как бы ни было тяжело, она не приняла предложение уехать в Германию и открыть музей там. «Она не хотела покинуть Киев и музей, который был для нее дороже жизни», – вспоминал проф. С. А. Гиляров. Потратив много сил и поняв, что одной не справиться, 15 декабря 1918 г. обратилась в Украинскую Академию с просьбой принять от нее в дар все художественные богатства. При этом повторила условие Богдана Ивановича: собрание должно называться «Музей Б. И. и В. Н. Ханенко»…
Весь трагизм той эпохи здесь. Два документа – официальное заявление в Академию Наук, машинопись, заверенная личной подпись, и письмо академику Крымскому, написанное на именных листах Ханенко, прекрасная бумага, водяные знаки – герб рода Ханенко и вензель.

 

«В Украинскую Академию Наук
Вдовы Действительного Статского Советника
Варвары Николаевны Ханенко,
жительствующей в городе Киеве
по Терещенковской улице в д. 15

Заявление

Мною принято решение принести в дар Украинской Академии:
а) принадлежащее мне собрание памятников искусства и старины и имеющуюся при нем библиотеку, находящиеся в городе Киеве по Терещенковской улице в доме моем под номером 15;
б) означенный дом:
в) принадлежащие мне предметы искусства и старины, хранящиеся на складах в Петербурге и в Историческом музее в Москве. Дар этот я предлагаю принять Академии наук на нижеследующих условиях:
1. Означенное собрание памятников искусства и старины и имеющаяся при нем библиотека должны носить название «Музей имени Б. И. и В. Н. Ханенко».
2. Означенное собрание предметов искусства и старины за исключением библиотеки при нем, которая будет иметь отдельный капитал для своего пополнения, не должно быть пополняемо помимо меня новыми приобретениями предметов искусства и старины, а должно сохраняться в том же составе, в каком оно поступит от меня в Украинскую Академию Наук.
3.Означенное собрание предметов искусства и старины и библиотека при нем должны вечно находиться в том же доме № 15 по улице Терещенковской в городе Киеве, в котором оно находится и ныне.
4. Ни означенное собрание памятников искусства и старины в целом, ни отдельные предметы, ни библиотека при нем, ни отдельные книги, ни в коем случае не могут быть вывозимы из Киева, и даже выносимы из означенного дома по улице Терещенковской куда бы то ни было, хотя бы и на кратчайший срок, ни тем более отчуждаемы ни в пользу каких-либо учреждений, ни в пользу частных или юридических лиц.
5. Если бы было осуществлено мое желание, чтобы в Киеве при означенном музее был устроен Институт Истории Искусств, то на Украинскую Академию Наук возлагаются обязанности в полной мере удовлетворять потребность Института в использовании и означенных памятников искусства и старины и имеющейся при собрании библиотеки.
6. Означенное собрание памятников искусства и старины должно быть открыто в определенные часы и дни для публичного обозрения. Дни эти и часы устанавливаются по согласованию со мной.
7. С разрешения Академии наук должно быть предоставлено право научных занятий в музее по изучению составляющих означенное собрание предметов искусства и старины, а равно и библиотеки при нем лицам, которые этим интересуются. Правила таких научных занятий устанавливаются Академией Наук по согласованию со мной.
8. Я оставляю за собой право до моей смерти занимать для жилья в доме № 15 по Терещенковской улице помещения по моему усмотрению.
9. На все памятники искусства и старины и другие предметы, которые будут мною приобретены для вышеозначенного собрания и библиотеки после настоящего моего заявления распространяются в полной мере все изложенные выше условия.
10. Выражаю пожелание, чтобы хранитель вышеозначенного собрания памятников искусства и старины, а равно и библиотеки при нем, назначался по согласованию со мной.
Доводя об этом до сведения Украинской Академии наук, прошу уведомить меня, согласна ли академия Наук на принятие дара на указанных мною условиях, и при утвердительном решении вопроса – предлагаю принять музей под свою охрану и вступить в непосредственное управление и заведывание им.

Киев, 1918 года, декабря 15 дня
Варвара Ханенко»

Через некоторое время Варвара Николовна вынуждена была обратиться лично к академику Крымскому с мольбой о помощи и защите. Ей, слабой и одинокой – практически все родные и близкие уехали из страны – надо было справляться с произволом, надо было с этим примиряться и жить – бороться во имя любви. То, о чем пишет Варвара Николовна, просто поражает. Судите сами.

«Киев, мал. Подвальная ул. дом 5. кв. 3,
Крымскому Агафангелу Ефимовичу

Добрейший Агафангел Ефимович! Надо мною стряслася беда и я прошу участия Академии Наук, чтобы за меня заступиться. Сегодня был в музее Ефим Спиридонович Михайлов и при встрече со мной сказал, что получил распоряжение от г. Приходько выселить меня из музея и из единственной комнаты, которую я занимаю, мотивируя это тем, что в Музее должны жить только люди, которые служат музею. Я ответила, что состою консультантом при музее, что только при моей помощи (имея под рукой все материалы) могла быть в сравнительно скорое время сделана вся эта огромная работа по приведении музея в тот готовый вид, который позволил его, также и библиотеку открыть для публики. Я нужна музею. Как для его охраны, так и для порядка. И, любя музей, как свое детище, которому было отдано столько лет жизни, я, сознавая пользу, которую приношу, оставаясь в его стенах, не уехала из Киева, и отнюдь не заслуживаю, чтобы меня позорно выселили из музея, который я передала государству в таком идеальном состоянии и порядке. Я заявила г. Михайлову категорично, что добровольно не уйду из единственной комнаты, которую занимаю в музее и где я провела большую часть моей жизни, и что они только мертвой меня смогут взять оттуда. То есть – заставить прибегнуть меня к самоубийству. Г. Вольский уезжает завтра в Харьков и обещал поговорить обо мне с г. Раковским, и обещал поддержать ходатайство Академии Наук, если она с таким же отношением обратится к г. Раковскому. Г. Приходько меня не знает и, будучи несколько раз у г. Вольского,  он не интересовался посмотреть музей; ему может быть неизвестно, что это собрание – результат любви и трудов целой жизни моего мужа и моей, которые мы для этой цели посвятили, и что поэтому выдворить меня из музея невозможно без того, чтобы они не навлекли на себя общее осуждение. Говорят, г. Приходько очень тверд в своих решениях, и я боюсь, что угроза эта может быть выполнена.
Конечно, это будет только в ущерб Музею. Но если музей не интересует, то мое участие в нем теряет значение. Если бы осуществился ваш проект, то музей сослужил бы людям большую службу. Но, признаюсь, я не надеюсь, что проект этот может быть принят, так как за тем, чтобы он был принят, нужно упрашивать и хлопотать, а все так заняты. Было бы очень важно сейчас поехать в Харьков и провести это дело, иначе оно канет в воду. Позвольте мне завтра утром в 12 часу повидать вас в Академии и лично переговорить. Сердечно преданная В. Ханенко.
Р.S. Вольский посоветовал мне стать в этом деле под защиту Академии Наук, и я усердно Вас об этом прошу.»

Письмо хранится в академическом архиве, значит, до адресата дошло. Вскоре после этого Варвара Николовна угасла…
Варвара Ханенко пережила супруга на пять лет, и в мае 1922 г. была похоронена своей горничной в Выдубицком монастыре рядом с Богданом.

Здание киевского «Музея искусств имени Богдана и Варвары Ханенко».

 

На могиле меценатов долго стоял простой металлический крест с жестяной табличкой, установленный в свое время верной горничной семьи – Дуняшей. Но теперь эта могила получила достойное надгробие. После смерти Варвары Николовны загадочным образом исчез весь личный архив семьи. Даже два ее портрета, написанные в Париже, были утеряны во время войны. К счастью, уцелели их фотографии. Есть версия, что архив после смерти Варвары Николовны сожгла ее родная сестра…
Практически ни один из 10 пунктов условий передачи музея государству так и не был выполнен. С фасада дома Ханенков сбили герб. Советское искусствоведение не очень торопилось отдавать дань меценатам. Уникальное собрание потеряло много своих шедевров (во время второй мировой войны немцы вывезли 350 полотен, 2 тысячи гравюр, порядка 500 произведений декоративного искусства; в разные годы экспонаты продавались, менялись, а то и «терялись» в различных музеях СССР и даже мира).
В 1923-м имена основателей убрали из названия музея, поскольку они «не имели заслуг перед революцией». И лишь в 1999-м, к 150-летию со дня рождения мецената, вернули, назвав «Киевский музей искусств имени Богдана и Варвары Ханенко». Наверное, заслуги все же нашлись. Сегодня для нас музей Ханенко – это театр изобразительного искусства, образов, стилей, персонажей, ассоциаций, эпох. В этом синтезе уникальность киевских коллекционеров и их собрания.