Любимый Гоголем Подол

Так вошел в литературу гоголевский Киев. Обширные киевские описания появились в «Тарасе Бульбе» и «Вие». В то время сам Гоголь прямо-таки бредил возможностью устроиться на профессорскую кафедру Киевского университета, который открылся в 1834 году. Это было реально: ведь ректором назначили его друга – ученого Михаила Максимовича. Писатель уже мечтал о жизни в «прекрасном, древнем, обетованном Киеве, увенчанном многоплодными садами, опоясанном моим южным прекрасным, чудным небом, упоительными ночами, где гора обсыпана кустарниками, со своими как бы гармоническими обрывами, и подмывающий ее мой чистый и быстрый, мой Днепр». Он даже просил Максимовича присмотреть ему домик с садиком «где-нибудь на горе, чтоб хоть кусочек Днепра был виден из него». Однако – не сложилось. И в 1835 году Гоголь приехал в гости к Максимовичу, уже не особенно настаивая на своих былых планах. Ректор был занят в университете, а писатель целыми днями бродил по городу…

То был первый визит Гоголя в наш город, о котором есть документальные упоминания, – но, судя по ярким киевским реалиям на страницах его книг, Николай Васильевич бывал здесь и раньше. А В последний раз он приезжал в жаркие дни конца мая 1848-го, при возвращении из паломничества в Иерусалим. Остановился Гоголь у школьного приятеля Александра Данилевского. Данилевский в то время принимал экзамены в пансионе при гимназии, а его гость скучал и хандрил.

Зато имя Николая Гоголя осталось на карте города, где он так и не поселился. К 50-летию со дня смерти, в 1902-м, одну из улиц назвали Гоголевской. Тогда же на фасаде Троицкого Народного дома (нынешнего Театра оперетты) появился бюст Гоголя, сохранившийся до сих пор. В честь Николая Васильевича называли школы, библиотеки, его пьесы не сходили с театральных сцен. На Андреевском спуске запечатлели гоголевский «Нос». А в 1982-м скульптор Александр Скобликов изваял на Русановке памятник писателю. Бронзовый Гоголь теперь регулярно проверяет, чуден ли Днепр при тихой погоде.

Академия и бурса

Во времена Гоголя старинная «Могилянка» уже была преобразована в Духовную академию и мало чем напоминала прежние времена, но память о былой студенческой вольнице отразилась в гоголевской прозе. Киевскими бурсаками были и сыновья Тараса Бульбы, и незадачливый герой «Вия» Хома Брут. Бурсаки – обитатели «общежития» на нынешней Набережно-Крещатицкой улице, вечно рыскали по Подолу, не пропуская ни возможности что-то стащить, ни любовной интрижки.

Гоголь аппетитно писал «что теперь на киевском рынке целые рядна вываливают персиков, абрикосов, которые все там ни по чем». Но торговки вблизи Академии «всегда закрывали руками свои пироги, бублики, семечки из тыкв, как орлицы детей своих, если только видели проходившего бурсака», а при попытке взять товар без денег поднимали дикий крик. Не потому ли один из персонажей «Вия» убежденно заявил: «Ведь у нас в Киеве все бабы, которые сидят на базаре, – все ведьмы».

Дом Максимовича

Через дорогу от метро «Арсенальная», в начале улицы Январского восстания стоит массивное серое здание, выстроенное в 1930-е годы на месте дома, в котором жил в свое время Михаил Максимович. То была отправная точка прогулок Гоголя по городу в 1835 году. Его привлекали прекрасные виды на Подол и днепровское раздолье, открывающиеся с террасы Андреевской церкви. Михаил Максимович вспоминал, как в 1835 году стоял на этой площадке рядом с Гоголем. Они увидели молодицу, засмотревшуюся на пейзаж. «Чого ты глядишь там, голубко», – спросил Николай Васильевич и с удовольствием услышал бесхитростный ответ: «Бо гарно дивиться».

Лаврская колокольня и Липки

Бывая в Лавре, Николай Васильевич не упустил возможности полюбоваться панорамой с самого высокого сооружения – Большой колокольни. Он даже написал там свое имя, – но с тех пор на колокольне побывало столько любителей делать то же самое, что собственноручного автографа Гоголя мы уже не найдем.

На Липках в те времена стояли небольшие домики среди садов. В одном из таких садиков, во флигеле, жил Александр Данилевский, у которого останавливался Гоголь. Еще в 1930-х годах исторический дом был сломан, а взамен появилось громадное жилое здание для работников НКВД (теперь – улица Богомольца, 7).

Скандал

Две свиньи в одной библиотеке

История, которая случилась в «аптеке для души» на Сагайдачного

Этот сюжет был пересказан в 1887 году в газете «Киевлянин» сыном педагога Павла Рудановского, который работал вместе с Данилевским.

На Подоле, на углу нынешних улиц Сагайдачного и Игоревской, стоит красивое здание с датой на фасаде «1898». А раньше на его месте было небольшое строение, книжный магазин с библиотекой, именуемой «кабинетом для чтения новостей русской словесности». Их владелец, отставной капитан Павел Должиков, высокопарно называл свое заведение «аптекой для души».

Когда Павел Должиков прознал, что Данилевский ждал в гости Гоголя, он настоятельно просил рекомендовать писателю его «аптеку». «Надо заметить, – подчеркнул рассказчик, – что в окне своей библиотеки Д. не знаю уж для какой надобности, выставил чучело кабана».

Между тем сам писатель однажды забрел на Подол. «Случилось так, что проходя мимо библиотеки Д., Гоголь обратил внимание на выставленное чучело и остановился подле окна, и решился укрыться от дождя в библиотеке, перелистать там кое-какие книги и спросить хозяина, к чему тот выставил в окне вовсе не подходящее для библиотеки чучело. В библиотеке его встретил сам Д. и, видя перед собой невзрачного, плохо одетого человека, грубо спросил его: «Что вам угодно?» – «Да вот зашел к вам переждать дождь, – было ответом, – да кстати…» Но Д. не дал ему даже и договорить. «Переждать дождь?! Что это вам, кабак, что ли? Ступайте вон!» – «Теперь я понимаю, – сказал озадаченный таким приемом Гоголь, – зачем у вас чучело – это в окне вы стояли», и поспешил уйти из библиотеки, сопровождаемый ругательствами.

Пришел Гоголь к Данилевскому мокрый и не в духе. Войдя в комнаты, он сразу, не обращаясь ни к кому в особенности, спросил: «Что за свинья, господа, у вас в библиотеке?» – «А ты обратил на нее внимание? – спросил его Данилевский, – если зашел туда, то хорошо сделал, меня даже Д. просил об этом, а я и забыл передать тебе его просьбу». – «В том-то и дело, что там, значит, были две свиньи, – ответил Гоголь, – одна в окне, а другая в самой библиотеке». Друзья посмеялись над этим приключением. А уже после отъезда писателя Должиков, узнав, с кем он так обошелся, в отчаянии готов был рвать на себе волосы: «Зачем же он не сказал мне, кто он?!»