Все бабы, которые сидят на базаре, — все ведьмы», — замечал Николай Гоголь


В Киеве было несколько аптечных огородов (плантаций). Один из них располагался на склонах у Андреевской церкви, другой — на Липках, возле теперешней Шелковичной улицы, из-за чего она называлась Аптечной. В городе заготавливалось такое огромное количество лечебных трав, что во время войны 1812 года для их хранения превратили в аптечный магазин (склад) бурсу. На протяжении веков травы были основным лекарством, тем не менее к тогдашним специалистам по фитотерапии относились с некоторой предубежденностью. В старые времена наука исцеления травами составляла часть так называемой белой (лечебной) магии. На знахаря смотрели как на колдуна, имеющего дело с растительными духами, живущими в травах и деревьях. Получив у него исцеление, горожане шли в церковь исповедоваться и замаливать свой невольный грех.


Неприязнь к знахарям объяснялась еще и тем, что в их среде водилось немало дельцов, жуликов и шарлатанов. Одни базарные торговки травами чего только стоили! Стремясь сбыть свой товар, они уверяли, что им известны тайные заклинания колдунов, магические ритуалы и секреты древних целебных зелий. Их мистификациям дивился сам Гоголь. В его повести «Вий» богослов Халява говорит: «Все бабы, которые сидят на базаре, — все ведьмы». Прошло время, в Киеве появились десятки врачей с университетскими дипломами, но слава наших «ведьм» (ведуний) от этого не поблекла.


«Всякий город, — писал журналист в 1862 году, — имеет свои отличительные свойства, что ни город, то и норов: Москва славится невестами и, если не ошибаюсь, юродивыми, Нежин баранками, а наш Киев вареньем да знахарями. У нас что баба, то и знахарка, готовая вылечить шептанием от какой угодно болезни».


Не меньше знаменитых киевских «ведьм» усердствовали и отставные солдаты, которые также выдавали себя за знатоков целебных трав и носителей тайн древнего врачевания. Кое-какое представление о медицине они действительно имели, но только на уровне знаний санитара или фельдшера. В старой армии солдат учили, как обработать рану и сделать перевязку, наложить шину на руку или ногу. Им были известны правила личной гигиены и способы лечения обычных бытовых заболеваний. И с такими познаниями некоторые бывалые солдаты-отставники, как говорил Иван Котляревский, «москалi-чарiвники», брались лечить людей и обзаводились собственной клиентурой.


Если им везло, они перекочевывали из убогих халупок солдатских слободок на центральные улицы Киева, снимали солидные особняки, у дверей которых останавливались кареты с аристократическими гербами на дверцах и лакеями в золотых галунах на запятках.


Первым из известных нам киевских «москалiв-чарiвникiв» был отставной солдат Старо-сербского гусарского полка Семен Хотинский. В 1766 году на него подали в суд сразу несколько горожан. Священник Успенской церкви и два студента академии заявляли «о повреждении им неискусным лечением больных глазов». Подольский мещанин обвинял его в неумелом лечении «бывшей у него под бородой раны». Магистратские судьи приговорили лекаря к публичному наказанию на площади батогами «за ненадлежащее ему вступление в лечение».


Солдат-чародей, осушив бутылку водки, смазал ноги больного конским навозом


Прошло более ста лет. Общая картина киевского врачевания изменилась к лучшему. В городе появилось несколько аптек, действовали амбулатории и больницы. Многие подольские «ведьмы» и маги дрогнули перед натиском прогресса и оставили свое дело. Но самозваные лекари из низших военных чинов по-прежнему наживали на чужой беде немалые деньги.


Один из них, некто Железченко, появился на Подоле в 1885 году и объявил себя «врожденным доктором, излечивающим неизлечимые болезни». Очевидно, способностями врачевателя он все-таки обладал. Мог снять, например, на время боль и улучшить самочувствие. Кому-то помогал поверить в выздоровление. Поэтому многое поначалу сходило ему с рук. Неприятности начались, когда он взялся за лечение состоятельного человека, купца Константина Жукова, жившего на Глубочице в собственном доме. Этот почтенный горожанин страдал от водянки, и врачи признали его положение безнадежным. Железченко «внимательно осмотрев больного, заявил присутствующим, что болезнь чрезвычайно опасная, так как он видит «много злого духу». А обращаясь к больному сказал, что тот заговорен на три года, но он ему поможет и вылечит.


В полицейском протоколе сохранились некоторые интересные подробности этой истории. Недолго думая, солдат-чародей потребовал бутылку вина (водки) и воды, выслал из комнаты посторонних и начал заговаривать нечистую силу. Затем он осушил бутылку и смазал ноги больного конским навозом. На этом первый сеанс закончился.


«Позвав жену Жукова, Железченко объявил ей, что к мебели, которой в комнате оказалось изрядное количество и на довольно большую сумму, притрагиваться никому нельзя, так как вся нечистая сила, изгнанная из больного, сидит в ней и может перейти к ослушавшемуся его приказаний. При этом он советовал вынести мебель из комнаты. Жена Жукова начала умолять Железченко об изгнании нечистой силы совсем из дома, так как вещи, в которых она находится теперь, для неё особенно ценны». Солдат-чародей согласился и, согнав всю нечистую силу в небольшое зеркало стоимостью в 10 рублей, заявил, что оставлять его в доме очень опасно, «взял его с собою и при этом потребовал 7 рублей 60 копеек за врачевание».


На следующий день солдат объявил, что в доме чертей нет. Из унесенного зеркала они переселились в него, и теперь для их изгнания требуется 40 рублей — на оплату услуг какого-то опытного заклинателя. Еще через день Железченко потребовал у родственников больного уже 500 рублей, поскольку для полного курса лечения потребуется не менее пяти месяцев и несколько ассистентов. Во время этих переговоров купец умер, и родственники подали на шарлатана в суд. Его приговорили к заключению в тюрьме на один месяц, чем он остался очень доволен, поскольку ожидал более сурового вердикта.


Еще один самозваный лекарь из солдат, Семен Матлахов, сперва жил тихо, от случая к случаю лечил своих знакомых и близких. Но в 1886 году вдруг поверил в свою звезду. Солдат-чародей нанял приличную квартиру в центре города, у Думы, и приступил к приему больных. Очевидно, первые шаги на новом поприще медицинского «светила» ознаменовались успехами, и киевляне уверовали в него. «К нему, — писала пресса, — стекаются легковерные целыми толпами, а адепты его распускают легенды о его славе и искусстве исцелять больных. Они рассказывают, что квартиру его посещают высшие власти города, профессора-медики и лица с княжескими титулами. Это создает шарлатану особый ореол знаменитости, и он не имеет отбою от пациентов. Возле квартиры его стоят толпы по 400-500 человек, некоторые приезжают фаэтонами».


Как и следовало ожидать, после нескольких неудачных «исцелений» подвигами Матлахова заинтересовалась полиция. Газетчики поведали публике о его прошлом. Вышел шумный скандал. «По наведенным полицией справкам, — писала пресса, — обманщик этот, отставной солдат Семен Матлахов, имеет в Житомире бакалейную лавочку и лечением там никаким не занимается. На днях полиция взяла у него подписку, что он не будет лечить, и дала знать в врачебное отделение, но это не оказало на самозванца никакого действия, и он продолжает принимать у себя многочисленных пациентов». В конце концов солдат-чародей был выдворен за пределы Киева силой. До черты города (станции Борщаговка) его сопровождал конвой полиции.


Так поступали тогда со всеми сомнительными целителями: первый провал — тут же протокол и высылка в 24 часа. Власти защищали доверчивых людей от шарлатанов (почему они не делают этого теперь?).


Маг исцеляет от всего: застарелые ревматизмы улетучиваются, катаральные желудки начинают переваривать каменья…


 


Во второй половине ХЎХ века наряду с проворными солдатиками начали практиковать новые лица. В то время в Киеве можно было встретить знахаря не только из простых людей, но из среды городской интеллигенции. «Раз один мой знакомый, — писал в 1862 году корреспондент столичного журнала «Иллюстрация», — был остановлен на улице господином, который спросил: «Что это у вас, зубы болят?» (мой знакомый был подвязан). «Да», — отвечал тот. Слово за слово, оказывается, что и этот господин испытал эту несносную болезнь и предлагает: «Не хотите ли, я вас сейчас вылечу, как рукой снимет». И с этими словами ведет в переулок, где было мало прохожих. Был вечер, и мой знакомый испугался. «Не хочет ли он полечить мою шинель», — думает. Но нет, господин пошептал что-то, велел повторить за собою несколько слов, затем вынул из-под подкладки шапки маленькую веточку какого-то дерева, а там раскланялся, говорит свой адрес и просит посоветовать пациентов, только верующих. И как глубока вера этих верующих в этих шарлатанов! Говорить против них и не подумай, сейчас прославят безбожником!»


Бывали и комические случаи. Иные киевские медики, недовольные своими скромными доходами, селились где-нибудь на окраине города, выдавая себя за знахарей. В 1885 году петербургский юмористический журнал «Будильник» писал об этом странном явлении так: «В Киеве смятение умов. Все, одержимые каким-нибудь недугом, валом валят в одно из предместий, в котором поселился таинственный маг и волшебник, исцеляющий от самых неисцелимых болезней. Застарелые ревматизмы улетучиваются в мгновение ока, катаральные желудки начинают переваривать каменья, мигрени исчезают от одного его взгляда. Как тут не заплатить ему по крайней мере красненькую (десятирублевую ассигнацию. — Авт.)? И деньги сыплются в таинственный карман».


Наконец это доходит до сведения полиции. Происходит такой диалог: «Я слышал, что вы чудеса творите?» — «Творю». — «Но вам, вероятно, известно, что на совершение излечений, хотя бы и чудесных, надо иметь соответственный диплом». — «Известно-с». — «Так как же-с?» Маг скрывается и выносит… диплом Киевского университета на звание доктора медицины: «Но ради Бога, не сообщайте об этом никому. Если публика узнает, что я получил медицинское образование в здешнем университете, то у меня не будет ни одного пациента».


Как это похоже на наше время! Сколько теперешних лекарей так же, как и в старые времена, соблазняются заработками знахарей. Иные медработники выдают себя за ведьм, ведьмаков, колдунов и магов и рассказывают доверчивым киевлянам про унаследованные от бабушек «тайные знания». Разница лишь в том, что в старину целители, маги и чародеи знали свое место и, вытягивая из больных людей последнюю копейку, старались лишний раз не попадаться на глаза полиции. А после первого же скандала в их дверях появлялся городовой с повесткой в руках.


Принципиальность проявляли также редакции городских газет. За всю историю киевской прессы (от ее основания в конце 1830-х годов и вплоть до 1990-х) на ее страницах не было напечатано ни одной рекламы знахаря или колдуна, ни одного объявления с их адресами и часами приема…