Листопад

Ах, какой накатил листопад!
Словно с кленов слетают короны!
Я скитаюсь весь день наугад,
Немотой опаленный.

Над днепровскою кручей стою,
Горькой нежностью полон,
Переулками Подола
Измеряя жизнь свою.

А Владимир сквозь столетья
Осеняет нас крестом,
И не в силах одолеть я
Эту магию бессмертья,
В этой грешной круговерти
Под названием Подол.

Я иду по его мостовым,
Под ногами века, словно тени.
Слышу в шелесте павшей листвы
Гул иных поколений.

На Андреевской дом помяну,
Где лишь листья кружатся,
И в кофейню, что на Братской,
На минуту загляну.

Я вбираю его голоса,
Я в себе повторяю прохожих,
Эти улочки учат глаза
Быть и мягче, и строже.

Я уже над домами плыву,
К их душе прикасаюсь,
И в пространстве растворяюсь,
И врастаю в синеву.

А Владимир сквозь столетья
Осеняет нас крестом,
И не в силах одолеть я
Эту магию бессмертья,
В этой грешной круговерти
Под названием Подол!


Город мой

В этот Город войду я, спокоен и нем,
Не замечен никем и не встречен никем,
Оттолкнусь от заката и в ночь окунусь,
Стану тенью теней, в тишину завернусь.

Прохожу через стены, ночной пилигрим,
Я не видим ему и не искореним.
Мир оконных крестов и фонарного дня —
Погляди! — проступает уже сквозь меня!

Ну, здравствуй, Город мой!
Ты ближе мне такой — ночной,
Когда людской прибой
Затихнет на исходе дня.
Безумный Город мой,
Мы связаны одной судьбой,
Прикрой меня собой
И охрани меня!

Этот Город помечен своей слепотой.
Как он круто наперчен святой простотой!
Этот каменный гул, иссушающий мозг —
Я в нем жить не умел, и оставить не мог!

И следит в паутине, бетонной, ночной,
Тот, кто видит меня, ненавидимый мной,
Тот, ловящий любого, кто в каменном сне
Мне навстречу шагает, невидимый мне!

Проклятый Город мой,
Я плоть твоя и твой изгой,
Я голос твой ночной,
Хранитель твоего огня.
Безумный Город мой,
Мы связаны одной судьбой,
Прикрой меня собой,
И охрани меня!


Киев

Вот опять затянула крыши
Ночь дремотная на века.
Этот Город я ненавижу.
Как мучителя. Как врага.

Вот он, грозный и грандиозный,
Нимбом зарева окружен,
Город звездный и многослезный,
Город-праздник и город-стон.

Весь довольный собой, шикарный,
Весь в крестах, в кружевах аллей,
Как он прячет свой дух базарный
В тень каштанов и тополей!

Как он яростно усредняет!
Как роняет себя во лжи!
Как с цепи он спускает стаи
На высасыванье души!

Как мордуют его сатрапы!
Как умеют устроить вой!
Здесь святее римского папы
Каждый поп и городовой!

Здесь в искусство идти — как выбор:
Н а погром или с к в о з ь погром.
Слава тем, кто еще не вымер.
Горе тем, кто пошел на слом.

Здесь смешно быть — незаклейменным.
Здесь все чувства — и ложь, и грим.
Не-не-ви-жу его законы!
…И привычно живу по ним.

Я иду себе по аллее,
Чинно шаркаю, не спешу,
И от ненависти шалею,-
И от нежности чуть дышу.


Дождь

Дождь бежал по улице на цыпочках
Дождь бежал то тише, то слышней.
Дождь бежал, асфальт вечерний выпачкав
Масляными красками огней.

Под ногами, точно в черном озере,
Светофора вспыхивал рубин.
Отсветы неоновые ерзали
В темноте асфальтовых глубин.

Будто все огни земные плакали
В бесконечных прорезях дождя.
Ночь под землю уносила факелы,
Улицы с собою уводя.

Вот он, город мой неузнаваемый,
Город моей каменной судьбы.
Под тобой оранжевыми сваями
Световые движутся столбы.

Я уже и сам того не ведаю,
Что ищу я в шуме городском,
За какими отсветами следую
И в пространстве двигаюсь каком.

Я уже не ощущаю хлесткости
Наискось летящего дождя.
Где-то рядом, в вертикальной плоскости,
Плоский сам проскальзываю я.

Может быть, из всех объемов вынутый,
В измереньях двигаясь иных,
Я плыву, в асфальте опрокинутый,
Отсвет – среди отсветов ночных.


Андреевский спуск

Ну кто меня сглазил, и зельем каким привораживал?
Каким колдуном я настроен на этот искус?
Но где бы я ни был, какими путями ни хаживал,-
Приводят они на Подол, на Андреевский спуск.

Подол — моя чаша, и счастлив бывал несказанно я,
Когда мог, вернувшись, с Подолом кутить-горевать!
Подол — моя тайна, желанная и окаянная,
Весь век бы ее узнавать — да к другим ревновать!

Порой я не мог выносить твоей ласковой одури —
Бежал от горы, на которой Владимир с крестом!
Ты маски менял, то святым притворяясь, то модою,
Теряя себя, мой Подол, мой Париж, мой дурдом!

Ну что за твоими замашками провинциальными,
За путаницей переулков, домишек, церквей?
Подол, ты уходишь в свои отраженья хрустальные,
Меня оставляя на улочке старой своей…


Дворик

Я взглядом стаю провожу
Последних галок городских,
От их угрюмой суеты — такая мука.
Как будто сам я ухожу
Из этих улиц дорогих,
Как будто глянул за порог — а там разлука.

Гоняет вечер легкий сор,
И тихо кружится наш двор,
Деревья сослепу ветвями в небе шарят.
А я стою, не нагляжусь,
И из последних сил держусь
За эту землю, что для ног опору дарит.

И кто подскажет, кто поймет
Чем так тревожит этот взлет
Пустых качелей на пустой площадке детской?
Зачем летят они не в лад
На фоне каменных громад,
Что серым вписаны в закат резной и резкий?

О, как для духа дорога
Вся эта мелочь, вся труха,
Случайной памяти внезапность отпечатка!
Ах, эта птичья маята,
И безъязычье, немота
И в сердца нежность разлита легко и сладко…