Когда развязываются языки


Осенью 1905 года в Киеве, как и во всей Российской империи, атмосфера ощущалась предгрозовая. Людей мыслящих выводило из себя положение, когда власть откровенно бездарна, жестока и лжива, когда чувствуешь, что так дальше жить нельзя, но повлиять ни на что не можешь.


В таких случаях тянет хотя бы пообщаться с единомышленниками. Еще в 1890-е годы киевские журналисты время от времени практиковали дружеские посиделки в кофейнях или ресторациях. Довольно скоро они привлекли внимание прочей культурной публики, и вот однажды на масленицу на «товарищеские блины» в отдельном кабинете ресторана гостиницы «Европейской» (теперь на этом месте – Украинский дом) собрались сотрудники прессы, артисты, представители художественного мира. Праздничные яства и возлияния усугубили тесное единство, и было принято решение: «Создать профессиональное общество для материального и духовного объединения местных деятелей журналистики и всех видов искусства».


Решили-то они быстро, но выполнить это можно было только с дозволения властей. Пока составлялся устав нового объединения, пока его утверждали вплоть до Петербурга, прошло года два. Но вот, наконец, в 1895 году долгожданный устав был подписан всеми инстанциями.


Клуб интересных киевлян


Новорожденное Киевское литературно-артистическое общество поначалу арендовало большую квартиру на Пушкинской, 8. О сложившейся здесь атмосфере очевидцы вспоминали: «По вечерам здесь собирались литераторы, артисты, художники, музыканты для дружеской беседы за бутылкой пива или стаканом чаю, обсуждались профессиональные вопросы или новости общественной и политической жизни, устраивались скромные партии в преферанс, винт или шахматы, кто-либо из присутствующих артистов начинал играть, петь или декламировать…» Когда на Пушкинской стало тесно, Общество перешло в помещение с залом на Рогнединскую, 1 (на этом доме теперь установлена памятная доска). А в 1901-м оно заняло два этажа здания в самом центре города – на Крещатике, на месте нынешнего Майдана, как раз там, где теперь колонна Независимости.


Обзаведшись залом, объединение получило возможность проводить многолюдные собрания, концерты, литературные чтения. Киевляне охотно их посещали. Ведь здесь можно было увидеть и услышать многих талантливых людей: членами Литературно-артистического общества в разное время состояли писатели Куприн, Старицкий, Олена Пчилка и ее дочь Леся Украинка, композитор Лысенко, режиссер и артист Соловцов, архитектор Николаев, художник и педагог Мурашко, философы Бердяев и Шестов, историк Тарле, марксист Луначарский.


Киевские интеллигенты привыкли находить здесь собеседников на разные темы. И вот в августе 1905 года всех всколыхнуло сообщение об избирательном законе в будущую Государственную думу, предложенном царским министром Булыгиным. Этот закон был составлен таким образом, что в городах на избирательное право не могли претендовать ни интеллигенция, ни мелкие и средние предприниматели, ни рабочие. Либеральные круги были возмущены. Особенно активно протестовал известный журналист социал-демократической ориентации, член правления Литературно-артистического общества Василий Водовозов.


Городовой не любит, когда его бьют стулом…


В сентябре того же года в зале Общества началось многолюдное собрание, проводимое Водовозовым и посвященное избирательному закону. Многие из собравшихся в другое время не стали бы увлекаться «крамолой», но слишком допекло. Поэтому ораторы не стеснялись критических выражений в адрес правительства, даже зная, что в зале сидит дежурный полицейский чин. А тот не дремал, и в самый разгар собрания явился полицмейстер с требованием прекратить выступления и разойтись. Водовозов, однако, не подчинился. Вместо этого бросил в разгоряченный зал призыв: «Жертвуя жизнью, сию минуту вступить с полициею в кровавую борьбу, памятуя, что понесенные жертвы послужат на пользу святому делу ниспровержения существующего порядка».


Половина публики сразу разошлась, но осталось еще человек триста. Они бросились на полицию с палками и стульями. Силы, конечно же, оказались неравными, и после непродолжительной потасовки активных либералов арестовали. Кого только не было среди задержанных вместе с Водовозовым: от младшего брата Леси Украинки – студента-политехника Николая Косача до воспитанника университета Дмитрия Богрова, будущего убийцы Столыпина…


Через несколько дней генерал-губернатор велел закрыть Литературно-артистическое общество. Но «оранжевые» настроения, охватившие тогда всю страну, не пропали даром. Спустя считанные недели из Петербурга прибыл царский манифест. Он предоставлял россиянам основы гражданских свобод.


Узнав о манифесте, ликующие горожане вышли на улицы. На Думской площади – нынешнем Майдане – негде было яблоку упасть. Толпа расцветилась алыми бантами. Но в тот же вечер черносотенцы развязали в городе еврейский погром. А пока ошарашенные событиями интеллигенты соображали, что к чему, правительство перешло в контрнаступление. Вскоре в стране восторжествовала свирепая реакция…