С древних времен, что не раз подтверждалось жалованными грамотами государей и государынь, «с привозных хлебных и съестных припасов» жители Киево-Подола имели право «брать дань». Вырученные деньги использовались для решения многих насущных проблем, в том числе расходовались на содержание дорог. «Со средств этих, которыми оной магистрат представляет, строит нижний город Киев, называемый Подол палисадник, караульни и мосты (мостовые. — Авт.), содержит почту, ставит подводы и другие расходы чинит», — отмечалось в сообщении Киевской губернской канцелярии, направленном в Санкт-Петербург. Кроме того, часть ежегодной выручки Подол передавал на нужды Киево-Софийского кафедрального монастыря. Высочайшим указом от 15 июля 1754 года в городе Киеве, в связи с утверждением единых таможенных правил, были отменены денежные сборы, которые производил магистрат «с привозных съестных припасов, за весы, меры, бойни, за места и за мосты». Эти ежегодные сборы продолжительное время пополняли подольскую казну на 559 рублей 66 копеек. Чтобы постараться понять, какой огромной была эта сумма, следует вспомнить из истории, что великий Ломоносов жил на полкопейки в день, обучаясь в Киевской Академии в 1734 году.


Указом Сената от 17 февраля 1756 года определено было «отпускать из Киевской губернской канцелярии ежегодно Киевскому магистрату из таможенных сборов по 479 рублей 66 копеек на строение палисадника, содержания на Подоле мостовых улиц, караулен и прочее». На первый взгляд, подолянам, основным потребителям выделяемых средств, бюджет урезали на 80 рублей. Однако это были те самые рубли, которые уходили ранее из закромов магистрата на нужды Софии Киевской. С момента вступления в силу указа Сената, эту сумму канцелярия выделяла обители самолично. Возникает вполне резонный вопрос. Почему обменяли «шило на мыло»? Ответ если и не лежит на поверхности, то зарыт не так уж глубоко.


В 1754 году, спустя всего столетие после присоединения Малороссии к Московскому государству (для истории — несколько мгновений), на украинские вольности началось широкомасштабное наступление. Ограничивалась в правах автономия, страдало казачество, и, естественно, ущемлялось мирное население, проживающее на обширной территории. Такая политика была вызвана тем, что народы, оказавшиеся в империи невольно, стремясь к свободе, сильно расшатывали ее изнутри.


В Малой России индукты и эвенты (привилегии, распространявшиеся с учетом сложившихся традиций и обстоятельств) были уничтожены одним росчерком пера императрицы. Все шло к полной ликвидации Магдебургского права в Киеве, то есть намечалось уничтожение местного городского самоуправления, что и свершилось в 1785 году, когда «Наставления о губерниях» докатились до «матери городов русских». Правда, при императоре Павле I в 1798 году Киевский магистрат вновь получил привилегии, но в период николаевской реакции (1835 год) утратил их полностью, ибо город во всех вопросах с той поры вынужден был подчиняться законам, распространяемым на территории всех губернских центров России. По сути, Киев — колыбель христианства и древнейшую столицу русского государства — уравняли в правах и обязанностях с рядовым губернским центром… Более того, согласно «новому городовому положению», в 1785 году в Киеве появилась городская Дума, состав которой уже назначался губернатором и утверждался затем в столице. То есть на долгие годы киевляне лишились права «волно» избирать своих представителей.


Но вернемся к началу описываемой выше вакханалии. Итак, начиная с января 1756 года магистрату выдавались не только деньги в сумме 476 рублей 66 копеек, но и «особая» приходно-расходная шнурованная книга «для контроля производимых из этой суммы расходов». Кроме того, «для фактической поверки и освидетельствования разного рода строений и исправлений» командировался ежегодно особый офицер, который и представлял обстоятельный рапорт об этом свидетельствовании в губернскую канцелярию. Вот этот контроль и стал, по сути, первым формально узаконенным вмешательством губернской администрации в «экономию» города, в магистратское хозяйничанье.


С 1766 года отпускалось уже магистрату из тех же таможенных сборов по 1209 рублей 12 копеек, для получения которых и отправлялся из магистрата в губернскую канцелярию один из доверенных урядников. Сохранилось несколько расходных книг того периода. Из них можно узнать, что, например, в 1762 году «свидетельство палисада, караулов, мостов и пр. производил инженер капитан Бибиков». Его рапорт заслуживает внимания, поскольку речь идет о состоянии городского хозяйства, которое, к слову, никогда не было образцовым. Из рапорта видно, что «Подольская улица, начинающаяся от «Крещатицких ворот», далеко не вся вымощена, от рынку мимо Братского монастыря влево к Воскресенским воротам и от рынку ж мимо Петропавловского монастыря к Ерданской рогатке мосты ветхи, с Воскресенской улицы к Днепру по набережной Николаевской улицы мост починки требует, а по прочим улицам, кроме вышеописанных, ни по которой мостов не имеется». Согласно рапорту Бибикова, «палисад оказался во многих местах ветхим, гнилым, из четырех караулен только одна была в совершенной исправности».


Здесь необходимо кое-что уточнить. Что это за «рогатка» такая? Существовало два вида «рогаток»: городские (здесь проверяли документы) и винно-откупные (здесь следили за тем, чтобы в город не проносилась контрабандная водка). В Киеве было около двух десятков рогаток. Вот что они представляли в архитектурном и инженерном плане. «Рогатки состояли из двух четырехугольных столбов пятисаженной высоты, с квадратным в сажень основанием, и помещались по обе стороны пути, на окраинах дорожного полотна. На высоте приблизительно двух саженей столбы соединялись друг с другом толстым железным прутом, несколько изогнутым, с квадратным гнездом в середине изгиба, для помещения, как надо полагать, фонаря, хотя сего последнего здесь никогда не бывало. При постепенном сужении столбы венчались металлическими гербами России. В середине же лицевой стороны каждого столба на полукруглой жестяной доске был изображен герб губернии и цифровой показатель количества жителей. Столбы были кирпичной постройки и выбеленные известкой, но почему-то состояли в вечной неисправности: то отпала штукатурка, то вываливались куски кирпичей, быстро линяла побелка, забрызгивались грязью столбовые постаменты, то, наконец, на стенах торчали целые комья грязи, очевидно, бросаемые туда беспризорными ребятишками… При каждой такой рогатке справа от въезда стоял казенный домик (караульня) для помещения путейных стражников. Был он с четырьмя колоннами на фасаде, с двумя окнами и дверью» (Николай Никифоровский). Вы уже наверняка поняли, что «рогатки» были своеобразными въездными воротами города. Их также следовало сохранять в опрятном состоянии, и за этим в Киеве, в частности на Подоле, также обязан был следить магистрат. Раз в году он приводил Иорданскую рогатку в порядок, но природа, а также люди, ненавидевшие «рогатки» и «рогатых» (то есть бесцеремонных стражей), быстро приводили эти кордоны в безобразный вид. Рогатки исчезли где-то во второй половине XIX столетия. Их заменили шлагбаумы.


Из ведомости, представленной в мае 1781 года секундант-майором Андреем Токаревым «об осмотре им улиц, караулен и палисадников с показанием, что против прошлого 780 года починкою исправлено, и что ныне исправить следует», видно, что в том году «главных мостовых улиц на Подоле было семь:


1) Рождественская от Крещатицкой рогатки шла через весь город до Покровской церкви, чрез извощицкую площадь мимо Братского монастыря до Воскресенской башни, откуда продолжением ее есть Введенская улица.


2) От Рождественской церкви шла улица мимо епископского Переяславского подворья.


3) Набережная Никольская до реки Днепр.


4) Борисоглебская церковь от житнего ряду до торговых бань.


5) Спасская от гостиного двора до Днепра.


6) Идущая повз академические школы до бровара монастыря Братского.


7) Духовская от старых бурс до Днепра».


Все перечисленные улицы отмечены в рапорте, как «в общем исправные». Об Андреевском спуске сказано так: «дорога от Доброго Николы к Андрею Первозванному, что в старой Киев, в прошлом 780 годе между гор распространена, фашинником утверждена (то есть на откосах и вдоль насыпей укреплена связками хвороста, прутьями, камышом. — Авт.), песком усыпана, имеющиеся ключи заглушены, но ныне, хотя то починкою было исправлено, к лучшему же утверждению от показанного магистрата промоины и выбоины местами фашинником наслать, землю поровняв и сверху песком усыпать, да в некоторых местах для распространения дороги наплывающую землю от гор очистить, да и ключ в одном месте заглушить».


Андреевский спуск был единственной дорогой, соединявшей верхний Киев и Подол. Только киевский губернатор Иван Фундуклей решил непростую задачу ее благоустройства. Он выделил часть личных сбережений на мощение спуска и дренаж склонов, с которых и сбегала в огромном количестве вода, создавая новые и новые «ключи». После вмешательства Фундуклея посредине спуска был выложен наружный булыжный коллектор. По нему потоки воды устремлялись уже непосредственно в Днепр.


Изучая документы ушедшей эпохи, довольно трудно сопоставить карту Подола до пожара 1811 года с картой «послепожарного» Подола. Поэтому главными ориентирами могут служить церковные сооружения. Даже если и нет их ныне, названия улиц, на которых они находились, живы и по сей день. Сами улицы были упорядочены, проложены по «регулярному плану», ныне местами на них даже имеется асфальт.


Жители Подола сильно страдали оттого, что их дома были окружены холмами и своенравными реками. В магистрат, а позднее в Думу поступали жалобы о нерадивом расходовании средств. Подоляне требовали выделения денег на противооползневые работы, на прокладку водоотводных труб, «строительство запасного казенного магазейна». Но если во времена самоуправления сами жители могли, пользуясь правом голоса, решить, сколько и на что расходовать, то после окончательной ликвидации Магдебургского права им оставалось лишь ждать милости от думских чиновников и городского головы…


Состояние дорог и коммунального хозяйства в целом и сегодня оставляет желать лучшего. Несмотря на то, что современные жители города свободно избирают своих представителей в местные органы власти, порой они ошибаются, голосуя «не за тех». Как результат — плачевное состояние некоторых проездов, обшарпанные фасады домов, которые к тому же имеют свойство разрушаться. Но это тема совсем другого эссе.