Просматривая сведения древних историков, ученые нашли всего одно, и то иностранное имя — «Самбат». Византийский император Константин Багрянородный написал в Х веке, что у киевской крепости «Самбатос» собирались весной и осенью сотни лодок-однодеревок славян с верховьев Днепра, из Чернигова, Смоленска, Новгорода и огромной флотилией плыли по реке к грекам Причерноморья для ярмарочной торговли.


Ученые выяснили: слово «самбат» имелось в разночтениях и смыслах не только у греков, но у норманнов, венгров, армян и даже древних евреев (Ф.К. Брун. О разных названиях Киева в прежнее время. Тр. 8 археол. съезда в Киеве,т. I,1878). Рассматривали его так и сяк три столетия и, в конце концов, признали «труднейшим сфинксом русской исторической географии» (А.М. Членов). О нем писали В.Н. Татищев (ИР. с.198), А.И. Лященко (Доклады АН СССР, 1930,№4, с.66), а также А.Н. Веселовский, Е.В. Барсов, А.М. Членов, Б.А. Рыбаков и многие другие.


Были мнения неординарные. Т.Н. Кудрявцева предложила русский перевод «сам батя», который греки могли понять как название города (антипод олеговскому «мати»). Наконец А.А. Архипов указал на возможность названия «докиевского Киева» еврейским «Самбатионом». Имя могло быть якобы изначальным. Его дали появившиеся на Днепре в глухой древности 10 пропавших израильских племен, а в IX веке реанимировали при возможном захвате Киева хазарские иудеи (Об одном древнем названии Киева. В кн. «История русск. языка в древн. Период». М.,1984,с: 224-240).


Конечно все это — ошибочные домыслы, а последний из них, как говорили на Руси, «лжа есть».


Под 1078 годом наши летописи упоминают «Городец» на Почайне против Подола (на противоположном берегу реки): «Взяша тело его (князя Изяслава) привезоша и в лодьи, и поставиша против Городцю, изиде противо ему весь город Киев» (ПВЛ, под 6586 годом).


>Об этом Городце на Почайне не писал до сих пор ни один киевский историк. Городец защищал с внешней стороны крупную двустороннюю Киевскую гавань, — именно в ней собиралось множество лодок и парусников, так как в других местах Днепр их сносил. «Постоиша у мене в Почайне, якоже aз в Суду», — говорила тоже в середине Х века княгиня Ольга византийскому послу (прямой аналог с Константинополем).


К причалам Почаинской бухты, что «против Городцю» шла главная береговая улица Подола, на которую сверху выходили все другие подольские улицы. На поздних планах Киева ХVIII-ХIХ вв. эта Большая Подольская улица показана вдоль всего берега Днепра от Крещатицкой долины до Оболонья: там она поворачивала и как бы «ныряла» в Почайну (выходила к площади и пристаням-причалам). Опираясь на такую планировку Подола, о возможном существовании укреплений за Почайной высказывался раньше И.С. Красовский.


Городец на Почайне и был назван Константином Багрянородным «Самбатосом» очевидно по аналогии с портом «Самбатосом» в Константинополе за бухтой Золотой Рог (за «Судом»).


Какое же на самом деле было имя «докиевского Киева»? И каким образом произошла смена имен: неведомого на ныне общеизвестное?


***


«Боричев — ядро-городище Киева» — называлась моя статья на украинском языке в сборнике «Пам’ятки Украинi» № 6 за 1993 г. На русском языке та же статья, но под заглавием «Сведения об исчезнувшем граде Боричеве», была опубликована в московском журнале «Новая книга России» №3 за 1999 г.


В статье, в качестве первоисточников, рассматривались «боричевские топонимы» центра древнего Киева: «Боричев ров»,»Боричев увоз», «Боричев тик» и другие (всего известно до десятка таких топонимов). Исследование позволило утверждать, что «Боричевым» назывались в древности крепость-град на Замковой горе и посад под ней в верхней «сухой» части Подола (от горы до ц. Богородицы Пирогощей и торговища, см.илл.1 ).


По данным археологии древнейшие культурные слои на Боричеве городище датируются II веком до нашей эры (праславянская Зарубинецкая культура). Но есть находки и древнее (Светильник VII в. до Р.Х.). Причем непрерывная жизнь здесь не прекращалась до 1563 года, в общем, как говорится, «от Адама из Эдема до Адама Киселя».


«Град Киев» появился на другой, соседней Киевской горе где-то в V-VI веках, то есть много позднее Боричева, и с ростом своего посада по Киевской горе, долине речки Киянки, и конечно же по Подолу, стал крупнее его, дав наконец название всему разросшемуся гнездовью поселений на Киевских горах. Так со сменой опорных крепостей и произошла смена общегородского имени. Но фактически картина была много сложней.


Термин «Боричев» позволил подсоединить к нему другие топонимы с корнем «бор», встречающиеся в сочинениях историков разных стран и времен, затем сопоставить их между собой и с принятыми ныне «археологическими культурами». В результате появилась схема-таблица, по которой можно видеть, что населенный пункт на Киевских горах менял свое имя не один, а несколько раз. Естественно, для таких смен должно было иметься и несколько причин. А саму схему-таблицу можно оценить пока как предварительную, требующую усовершенствования в дальнейшем.


 


Киев, жители киевляне Русская культура, Х — XII вв.


Борск и Киянов, борцы, кияне Древнерусская V — IX вв.


Боричев, боричи, боряне Черняховская II — IV вв.


Боруск, боруски, борусцы Зарубинецкая II в. до Р.Х — I в.Р.Х.


Борустень, борустениты Поздне-Трипольская VIII в. до Р.Х — III в. до Р.Х.


 


Хронологические границы имен и культур не были четкими, а взаимопроникающими, расплывчатыми. Важно — само наличие этих имен и культур. Придерживаясь схемы-таблицы, появилась возможность вести исследование населенного пункта на Киевских горах как бы по новой программе. И первым таким опытом является настоящее историко-топографическое исследование. Сначала — заметки общего порядка.


 


Населенный пункт на Киевских горах.


«Род проходит и род приходит,


а земля пребывает вовеки»


Экклезиаст, 1.4


Еще в 1897 году Н.И. Петров отмечал, что Кий, Щек, Хорив — это «олицетворение главных населенных пунктов древнего Киева». А населенные пункты, в свою очередь, получили имена от названий местных гор (холмов) и речек. Такими были: крупнейшая Киевская гора (кии — копья, здесь возможно высокие заостренные деревянные столпы на могилах огромного языческого буевища-кладбища; вытекающая из горы речка Киянка (ручей Киевец); гора Щекавица (Соловьиная, от щекот, щек — соловей); гора Хоревица («гхоре» — небесная гора, санскр.); а еще Подол, Оболонь, речки Лебеда (зараставшая травой), Глубочица, Почайна… Эти топонимы и гидронимы очевидно и можно считать изначальными.


В таком случае, Киевские горы должны были иметь издревле постоянное, оседлое словено-русское население (сохранявшее в своем языке указанные топонимы) не только на протяжении 1500 лет (юбилей Киева), но и много глубже по времени.


Обнаружение имени «Боричев» для ядра-городища Киева (и подобных ему имен) позволяет, для начала, увидеть, что все «боровские» термины вместе с «киевскими» охватывают период в 2,8 тыс. лет. Таков может оказаться возраст словено-русского поселения на Киевских горах.


Имя «Боричев» говорит еще о борьбе, обороне, войнах. В такой ситуации поселения на Киевских горах всегда должны были быть укрепленными — крепостями, градами. Это подтверждается не только позднейшими известиями летописей о частых наездах на Киев кочевников, но подкрепляется, прежде всего, особым географическим местоположением Киевских гор на границе лесостепи и степи.


В «лесех» на полянах, полях жили оседлые словене — земледельцы, охотники, рыболовы.., а в степи вечно передвигались одна за другой разноплеменные кочевые орды: киммерийцы, скифы, сарматы, готы, гунны, обры, булгары, угры, хазары, торки, печенеги, половцы, наконец, татары. Из Центральной Азии (в основном) они выталкивали друг друга в Европу на погибель или ассимиляцию. Киевские горы находились как бы между двумя камнями жернова: один постоянный, другой подвижный. Кочевники двигались по степи «тручи землю» лесостепного пограничья (и так более 2 тыс. лет). Поэтому, было это место «Боричевым» — местом вечных столкновений, противоборств и войн. Но почему именно оно на длинной границе лесостепи и степи?


По карте можно видеть, что «горизонталь» этой границы пересекает «вертикаль» Днепра. Днепр напоминает тонкую руку, согнутую в локте на днепровских порогах в зоне степи, а вверху — растопыренные пальцы днепровских притоков в зоне лесостепи, причем на ладони этой руки находятся Киевские горы. Днепр можно сравнить и с могучим деревом, угловатый ствол которого находится в степи, а крона — в лесостепи, причем ветви кроны кучно «вырастают» из Киевских гор во все стороны. А по ветвям-притокам Днепра издревле «седоша» словенские племена: по реке Рось до Ингульца — русы, по Ирпеню, Тетереву — древляне, по Припяти и «вверх Днепра» — дреговичи, по Десне, Сейму — северы, к Суле «приседоша» поляне.


Уникальное во всей Восточной Европе «Днепровское древо» с «сидящими» на его ветвях-словенскими племенами, было тем «генератором», который постоянно воспроизводил населенный пункт на Киевских горах, даже если его неоднократно уничтожали кочевники. Отсюда — возможная попеременная смена словенских хозяев населенного пункта: то русов, то древлян, то полян.., и, как следствие, периодическая смена (коррекция, разночтение) его словенских же имен с корнем «бор».


Боричев занимал топографически (даже среди других Киевских мест) единственное в своем роде место. Замковая гора представляет собой «столовую гору» высотой до 30 м. от основания и 80 м. над Днепром. Склоны горы — почти отвесны. От реки Глубочицы на нее ведет всего один крутой всход. Единственный же гужевой въезд — Боричев увоз — шел с противоположной стороны от Киевской горы: сначала по узкому «шлейфу» Уздыхальницы («узкой шеи», позднее Вздыхальницы), затем по мосту через Боричев ров, потом по столовой же горе Клинец и только после этого — по мосту через внутренний (Драпский) ров к Драпским воротам самой Боричевской крепости. Более того, от Киевской горы и Киевской дороги начальный Боричев увоз перед Уздыхальницей был «заперт» мощной Воздвиженской вежой (бастионом) на холме позднейшей церкви Воздвижения (ныне Андрея Первозванного).


Говоря иначе, цепочка из трех столовых гор Уздыхальницы, Клинца и Боричева, все отдалявшихся от материковой Киевской горы, представляла собой трижды укрепленное самой природой уникальное во всей Восточной Европе место. А чтобы прорваться к мысовому Боричеву в конце цепочки необходимо было брать одну зa другой три крепости: вежу, Уздыхальницу и Клинец. Искони люди должны были заметить уникальное «трижды мысовое» место. И не будет удивительным, если на Замковой горе найдут следы жизни здесь людей со времен каменного века.


Еще слово «боричев» означает в своем корне бор, побор, дань (от слова «брать»). Поэтому здесь в Боричеве граде издревле находились склады «провианта» и оружия жителей населенного пункта: в клетях, подвалах, погребах. Собственно, все археологические находки и представляют собой предметы такого складирования с древнейших времен.


Все городки-крепости на Киевских горах (а не только Боричев) издревле и до Х века имели примечательные искусственные укрепления. Археологи обнаружили на погребенном крепостном валу Киевского городища V-VI вв. (возле Исторического музея) отпечатки деревянных «свай с интервалом в 15-30 см. друг от друга. Это — следы былой «китай-городской конструкции» крепостной стены («кита» — плетенка). При возведении Китай-города в Москве летописец записал: «Исплетаху (в 2 ряда) тонкий лес около большого древия и внутрь насыпаху землю и крепко утвержаху», а вверху «учиниша град по обычаю».


Оказывается, на Киевском валу была устроена китай-городская стена (плетеная, веточная, ветчаная), набитая внутри землей, которая поверху имела крытый ход — заборола с бойницами. Снаружи стена обмазывалась глиной (от огненного примета) и белилась известью (как украинские хаты с такими же стенами). Вся крепость выглядела белокаменной и красиво венчала любой холм или гору.


Китай-городская стена не уступала в боевом качестве каменной. Пушечные ядра, а в древние времена — камни пороков (камнеметов) просто вязли в такой стене (в каменной получался пролом). Недостатком любого китай-города была его недолговечность.


Вот такие «белокаменные» по виду, сверкавшие на солнце крепости венчали Киевские горы: Боричев (с Клинцом и Уздыхальницей), Киев, Детинка, Хоревица, Щекавица (возможно и Городец на Почайне) еще в IX-Х веках. Плетневыми были и другие города-крепости возле Боричева и Киева: Китаев (Китаева пустынь), Китай-город, а также Вышгород, Родень, Витичев, Переяславль… Кстати, Дитмар Мерзебургский называл Киев — «Китава», а арабы — «Китав». Да и наш сказочный чудесный град, исчезнувший в пучине лихолетья, назывался «Китеж».


 


Есть сюжеты почти сказочные. По укрепленному княжему двору ХII в. — «Китай-городу» под Киевом Андрей Боголюбский получил прозвище «Китай». Он был сынок половчанки и имел азиатское лицо с раскосыми главами (портрет по черепу восстановил Герасимов). А в ХIII веке русские мастеровитые рабы в Монголии видели с юга от нее великую Китай-городскую стену (ее западный край был плетневым, набитым хрущом-щебенкой). Страну Сину или Хину за этой стеной они прозвали «Китаем». Старых рабов монголы очевидно отпускали домой, поэтому слова «Китай» и «китайцы» (с раскосыми глазами) были принесены к нам на Русь. Наконец, по имени московской посадской крепости 1538, снесенной в 1934 году, назвали станцию метро «Китай-город».