Киевский торжок

Не изменили эстетики торговли и новые каменные трех-, семиэтажные новостройки, которые, как грибы, росли на центральных улицах города в 1890-1910 годах строительного бума. «Оканчивается Крещатик Бессарабским рынком (Бессарабка) — грязной клоакой, портящей впечатление и от Крещатика, и от чуднаго Бибиковского бульвара своими затасканными лавчонками, вонью, грязью, отбросами мясных лавок. На «Бессарабке» же «биржа» пароконных извозчиков второго разряда», — писал путеводитель в начале ХХ века.

Все киевские базары располагались на перекрестках трактовых путей, и, как правило, на эти торговые площади стекались дождевые воды, превращая все вокруг в болото. Однако это не мешало торговле: усилиями города возводились деревянные торговые ряды, часть из них — под крышей.

Базар был единственным местом, где горожане и гости Киева покупали и хлеб насущный, и товары первой необходимости, и заморскую диковинку. Купить какой-то деликатес можно было и в бакалейной или мелочной лавке, однако часто цена на икру, рыбу, колбасы, хлеб у мелкого купца-торговца была выше, чем у базарного. В базарные дни — субботу и воскресенье — крестьяне из ближних сел привозили на базар свой нехитрый товар и продавали его прямо с повозок, купив у базарной комиссии Думы специальное разрешение — билет с указанным номером места.

Может показаться странным, но о несанкционированной торговле в архивных материалах не найдено никаких свидетельств — торговля в Киеве, как и в других городах, строго контролировалась властью. Арендовать место на базаре под навесом и на столах было непросто — за каждую торговую площадь велась серьезная борьба. Иногда право пользоваться местом выкупалось на аукционах, которые устраивала власть, — побеждал тот, кто предложит большую ренту. Заинтересованные торговцы вносили высокую плату — от нескольких сотен до тысячи рублей в год, обороты торговли с постоянных мест на базарах были довольно значительными. И не только для города, но и для базарных управителей.

С просьбой установить справедливость и наказать базарного старосту за превышение своих полномочий обратился к городской управе крестьянин Потап Петраченко из Малых Дмитровичей в 1890 году. «Жена Пелагея, — писал он, — выехала на Печерский базар для продажи сельских продуктов на указанное место по билету моему под номером 31, который выдала Управа.

Не успела она продать хоть что с возу, как пришел какой-то крестьянин и стал прогонять жену, говоря, что ему разрешил здесь стать с арбузами базарный староста, начал стегать коня жены плетью, ударил плетью жену и подбил ей глаз, базарный староста, который получил взятку, на жалобу жены только насмехался над нею, приговаривая, что глаз заживет». Староста заявлял, что у крестьянина с арбузами тоже был билет, а сам крестьянин исчез.

Потап Петраченко просил провести строгое расследование действий печерского базарного старосты, поскольку он совершил преступление, находясь при исполнении, а также узнать о крестьянине для привлечения его к ответственности. Расследование провели быстро — в протоколе отмечено, что свидетели ничего не видели, только то, что жена плакала, а как и кто давал взятку — никто не видел. И дело закрыли.

На взгляд современного киевлянина, в Киеве в конце ХІХ ст. с 265-тысячным населением базаров было немало, и все они были расположены недалеко друг от друга: Печерский, Крещатицкий, Сенной, Житний, Галицкий (современная площадь Победы), Владимирский, Троицкий, Бессарабский. Однако жители тогдашнего Киева считали иначе.

Киев торговый

Появление нового торжища в городе целиком зависело от решения Думы. Часто киевлянам приходилось годами пробивать каменные стены Управы и искать поддержки у гласных Думы. К киевскому городскому голове в 1895 году обратились почти 70 жителей Жилянской и прилегающих улиц с просьбой: «Жители районов между Шулявской, Нижне-Владимирской, Ботаническо-Никольской и Жилянской, а также Паньковской, Тарасовской и большой части (вблизи Благовещенской церкви) Мариинско-Благовещенской улиц давно испытывают большую трудность в приобретении свежих жизненных продуктов, так как за таковыми нужно ходить чуть ли не за полторы версты на базары: Еврейский или же Троицкий и пробывать там ежедневно по несколько часов, особенно это тяготит бедных людей, оставляющих малых детей на произвол судьбы, и тех, которые не имеют прислуги.

Приобретение же жизненных продуктов в уличных лавочках не всегда возможно, а если и случится иногда приобрести таковые продукты, то в частую не надлежащего качества и гораздо дороже цен базарных. Устранить это неудобство вполне возможно устройством в означенном районе базарчика для продажи продуктов. Для этого как раз подходит имеющаяся по Жилянской улице площадь, в которую упирается Тарасовская улица (что возле дома Миллера и завода Бродского, на части этой площади находится лесной склад Холоденко и временный склад канализационных труб).

С устройством сказанного базарчика вся вблизи его находящаяся местность, представляющая ныне глушь, оживится; площадь принесет городу хорошие доходы за арендуемые под лавки и рундуки места; окажется большая услуга всем в этой местности живущим, в особенности беднякам, селящимся в низовьях улиц Тарасовской, Нижне-Владимирской, Жилянской и прочих, а также домовладельцам по найму квартир, которых немало пустует по причине объясненного неудобства».

На довольно аргументированную просьбу жителей почти окраинного района власть отвечать не спешила, хотя в повторном обращении к просителям присоединились 35 гласных Думы, которые отправили на место базарную комиссию. Комиссия признала желательным удовлетворить просьбу. Однако на заседании Думы тайным голосованием устройство нового рынка было отклонено на основании того, что это может нанести ущерб другим рынкам — Владимирскому и Троицкому.

Жители же опять просили разрешить устроить крытый рынок — деревянный павильон с местами для продуктов. Однако городская земля площади еще в 1882 году была предназначена для застройки жилыми сооружениями. Сам участок, который планировался под рынок, насчитывал 1245 кв. саженей и некоторое время сдавался в аренду городом под склады. Таким образом, прошение жителей в конце концов было отклонено.

В городском архиве сохранился доклад киевского городского председателя, сделанный в сентябре 1871 года: «В заседаниях Киевской городской Думы неоднократно было заявлено, что Старый город крайне нуждается в устройстве базара и предполагается устроить таковой на Львовской площади.

В настоящее время Львовская площадь представляет большие неудобства для устройства на оной базара по причине незначительности площади». Осенью 1871 года был объявлен конкурс на заключение контракта и подрядные работы «по спланированию Львовской площади, состоящей в Старокиевской части по улицам Старо-Житомирской и Бульварно-Кудрявской». В конечном счете, когда проблемы ландшафта решили, здесь стали торговать разнообразным товаром, чаще всего продавали скот и сено-солому. С тех пор рынок на Львовской площади в народе окрестили Сенным.

В то же время велась борьба за еще одну торговую площадь — Крещатицкую. После того как в 1870-х на площади построили здание Думы, это место уже не было таким бойким — базар исчез. Жители соседних домов и некоторые гласные Думы опять пытались организовать рынок на площади, теперь уже Думской.

Дискуссия была долгой — кто-то из владельцев домов вокруг площади и гласных Думы был против: во-первых, базарная торговля уменьшила бы доход магазинов, располагавшихся на первых этажах домов, и самой Думы; во-вторых, торжище на центральной площади города устраивать было «не по-европейски». В 1889 году рассматривался вариант крытого рынка по типу Венского — продавцы ежедневно вывозили бы продукты на передвижных лотках и в 11 часов утра заканчивали бы торговлю. Владелец усадьбы, граничащей с площадью, Фабрициус предлагал возвести рынок на своей земле.

Однако техническо-строительный комитет Министерства внутренних дел отклонил просьбу гласных о рынке на Крещатицкой площади, поскольку нехватка места не удовлетворяла главное требование — безопасность людей в случае пожара или затопления. Все же Фабрициусу, по данным киевоведа Анисимова, спустя несколько лет удалось получить разрешение и построить в своей усадьбе временный стеклянный павильон для продажи мяса, рыбы, молока, овощей и зелени. Продержался он недолго — до открытия нового Бессарабского рынка в 1910 году.

Крыша торговли

Обустройство киевских рынков было заданием номер один для Думы в 1880-1890 годах. Санитарный отдел ввел специальный обоз и создал целый санитарный двор, на многих рынках заасфальтировали площадки, вымостили площади. Однако подрядчики, которым сдавались рыночные площади, кроме своего дохода, ни о чем не заботились. Тем более опыт Европы доказывал, что открытые рынки, как бы ни занимались их чистотой, санитарным нормам не отвечают. В городах Западной Европы, Варшаве, Петербурге, Одессе крытые рынки обустраивали уже несколько десятилетий.

1907 году Киевская дума представила шесть проектов крытого рынка на Бессарабке — это был центральный базар. Смета строительства по проекту Гая составляла 690 тысяч рублей. Однако строительная комиссия считала возможным «без ущерба для удобства, прочности и эстетики» уменьшить стоимость до 489 019 рублей.

По расчетам комиссии, чистая прибыль города от Бессарабского рынка должна составлять почти 62 тысячи рублей в год. 117 300 рублей дохода должны давать: 31 магазин — от тысячи до трех тысяч рублей в год каждый, ресторан — восемь тысяч, торговые ряды для мяса, сала и колбас, рыбы, молочных продуктов, хлеба, овощей — по 200-300 рублей за каждый из 223 мест, а также одну тысячу — ледник на четыре отделения. 20% город обязывался расходовать на жалование смотрителю, механику и их помощникам, двенадцати сторожам, а также на отопление, водоснабжение, освещение двора, базара, подвала и служб, на обеспечение электроэнергией моторов и 1% — на ремонт.

Кроме того, до 1971 года город брал на себя уплату процентов и погашение ссуды, которую выделили на сооружение крытого рынка преемники купца и сахарозаводчика Лазаря Бродского. Городская Дума не прогадала с выбором места для крытого рынка — новая Бессарабка стала самым людным рынком в Киеве. Однако не каждый мог себе позволить скупаться на центральном базаре — цены здесь были выше, чем на других рынках (например, фунт говядины стоил 20 копеек). Однако любой продукт имел отличное качество, подтвержденное специальной комиссией. Это помогало рынку выстоять в конкуренции с респектабельными новыми магазинами, которые стали появляться в Киеве в начале ХХ в.

В статье использованы ранее не публиковавшиеся архивные материалы и фото, воспоминания киевлянки Надежды Полуянской (записаны киевоведом Михаилом Рыбаковым)

Заезжие торговки

Середину Думской площади занимали «рундуки» — так в Киеве называли ларьки. В них торговали кружевами. Не знаю, по какой причине, но торговки кружевами часто были россиянками, которые приехали в Киев из Костромы, Саратова и других российских городов. Мы, привыкшие с детства к звукам «малороссийской речи», как в те времена называли украинский язык, с интересом прислушивались к голосам кружевниц, которые зазывали покупателей своими напевными призывами: «А вот кружева костромские, к нам пожалуйте, выбор у нас большой». Кружева действительно были красивые: моя мать с удовольствием украшала ими наши летние платья.

Продавец продавцу не ровня

Моя бабушка почему-то предпочитала закупать продукты к будущим большим праздникам — Пасхе, Рождеству — не в чистом магазине Ермольевых, а в грязном магазине — также богача — купца Торлина. За прилавком всегда сам Торлин — высокий, толстый, краснощекий. На нем серый ватник, длинный, до пят.

На ватник надет, когда-то белый, большой фартук. По этому фартуку можно сразу угадать, что продается в магазине: на нем и масляные пятна, и кусочки меда, сала, он обсыпан мукой. Торлин очень богат. После революции, кроме капитала в банках, на складе у него нашли бочки с золотыми и серебряными монетами, сверху замаскированными слоями масла или меда, или смальца. Пол в магазине покрыт слоем старой грязи, бочки с товаром какие-то сальные.

Купец очень приветливый с покупателями, пересыпает свою речь прибаутками, постоянно улыбается… Купец сам отпускает товар моей бабушке, сам все складывает в большой кулек из рогожи: «Извозчика позвать? Или домой доставить?» — неизменно улыбаясь, спрашивает он бабушку. Бабушка расплачивается — кассы тут нет: купец берет деньги и кладет в один из своих засаленных карманов. «Домой пришлите!» — говорит бабушка, берет меня за руку, и мы идем к выходу. А Торлин дарит мне шоколадку с раздвижной картинкой.

Торговля — дело семейное

Первый этаж занимает «Колониальный магазин» — так в те времена называли магазины наподобие наших гастрономов. Все есть в этом магазине: чай, сахар, сыры и колбасы, конфеты, крупы, мука, масло, разная рыба. Все в большом порядке, пол постоянно подметают и поливают водой из большого чайника. Это делают «мальчики», которых в магазине несколько. За кассой сидит сама владелица магазина — красивая, полная женщина. Сам владелец торговли — маленький сердитый дедок, которого все боятся. У него в подчинении 10-12 душ «приказчиков», т. е. продавцов. Старший сын — в их числе. Старик зорко следит за всеми…