«ПУСТЬ БУДЕТ АРТИСТОМ, А НЕ ЖУЛИКОМ!»

Сразу раскроем маленькую мистификацию знаменитый «одессит» Борис Сичкин на самом-то деле киевлянин. Он «дворянин» — родился во дворе Бибильковского бульвара (теперь бульвар Шевченко). С одной стороны, от дома находился «Евбаз», с другой — колония малолетних преступников (место красит человека).

Вся семья у мальчика была музыкальная. Старший брат работал танцором и учителем танцев, отец играл на трубе, а мать, американская актриса оперетты, взявшая в 30-х российское подданство, пела в труппе Клары Юнг. Куда же было деваться от такой наследственности?

Артистом Борис стал задолго до и учителем танцев, отец играл на трубе, а мать, американская актриса оперетты, взявшая в 30-х российское подданство, пела в труппе Клары Юнг. Куда же было деваться от такой наследственности?

Артистом Борис стал задолго до «Неуловимых» — в свои четыре неполных года.

В это время мальчик начал выступать в зале клуба «Металлист». В его репертуар входили вальс-фантазия, лезгинка, кабардинка.

Сичкин:
— А вот когда в восьмилетнем возрасте меня отправили в школу, случилось страшное — учительница не хотела, чтобы я выступал, говорила: «Пусть лучше учится -человеком будет!» Но я не хотел быть человеком, я хотел быть артистом! Сколько я сражался с мамой за это право,- в конце концов она устало махнула рукой: «Пусть лучше артистом будет — это лучше, чем жуликом!»

Через год юное дарование выступало в ресторане «Континенталь», зарабатывая аж 15 рублей в месяц (огромные деньги по тем временам).

Сичкин:
А еще я торговал папиросами, ирисками, был на побегушках у маляра, водопроводчика, подручным автогенщика, штамповщика, кровельщика. Кстати, знаете почему я такой головастый? Сорвался с лесов. Спикировал головой прямо в кучу песка, приготовленную для раствора. Причина падения достаточно романтическая и вполне объяснимая — засмотрелся на девочек.

 

ДУЭТ ЖУКОВ — СИЧКИН

Время шло. Пятнадцатилетним Борис уже работал в Ансамбле песни и пляски Киевского военного округа, затем в Ансамбле народного танца Украины. А дальше началась война…

И вот Сичкин — артист фронтового ансамбля Юго-Западного фронта. Он балагурил, пел песни, куплеты, частушки, танцевал «цыганочку». С фронтовыми ансамблями прошел до самого Берлина. Сначала в киевском котле он развлекал товарища Буденного. Потом на Первом Белорусском -маршала Рокоссовского. А когда его сменил Жуков, Борис стал любимым артистом Георгия Константиновича.

Сичкин:
— Я жил у него в Потсдаме. Он меня не отпускал от себя. Мы с ним вместе пили, пели, он был влюблен в мой голос. Сам он хорошо пел народные песни и потрясающе танцевал: «сбитки», притопы делал мастерски. А из песен предпочитал кабацкие, и в этом мы сходились вкусами. Поэтому, наверное, и складывался иногда дуэт Жуков — Сичкин.

А еще-то он меня всегда защищал. Бывало, иногда к артистам относились пренебрежительно — «забывали» нам на стол подавать не только спиртное, но и все остальное. И как-то это увидел Георгий Константинович… Тут такое было! Нас всех сразу же накормили по первому классу! ДИРЕКТОР БОРДЕЛЯ -ЭТО ДА!

Военные дороги привели Бориса Сичкина в Польшу. С этой страной у него связано много приятных воспоминаний. Например, в городе — комендантский час — можно ходить только с пропусками.

Сичкин:
— Пропуска у меня не было. Как только слышался вопрос комендантского патруля: «Стой! Кто идет?», я неизменно отвечал: «Диверсант!» И всегда звучал ответ: «Проходи!» Патрули обладали чувством юмора и не проверяли документы.

А затем в Лодзи Борису пришлось побыть в роли директора публичного дома… естественно, на общественных началах. На Пятиковской улице, дом № 5, был бардак. Квартиры пятиэтажного дома были населены проститутками.

Сичкин:
— Да уж, директор борделя — то да! Проституция — профессия совсем не легкая, как принято считать, а тяжелая и неблагодарная, а порой и опасная. Как-то я заметил, что почти у всех его обитательниц безумно грустные глаза и какой-то испуг. Слово за слово — девицы рассказали, что к ним частенько захаживали русские офицеры. Они не желали платить деньги за оказанные услуги и грозили револьверами. И вот мы, несколько энтузиастов, взяли «шефство» над заведением. Ежедневно дежурили по два автоматчика. В случае недоразумения дежурные вмешивались и офицер платил что положено. Жаловаться им было некому — посещать подобные заведения советским офицерам, мягко говоря, не рекомендовалось. А за свою бескорыстную деятельность я получил прозвище Борис Коханы, что в переводе означает Борис любимый.

 

«ТАМБОВСКАЯ ЮМОРИНА»
ЗЕКА КАСТОРСКОГО

После войны Сичкин стал работать ведущим танцором в Ансамбле Красной Армии. Потом был театр «Синяя Птичка», в котором Сичкин объединил на короткое время лучших комедийных актеров страны. Они давали спектакли в помещении ВТО при постоянном аншлаге. В Москве Борис был очень популярен, но всесоюзная слава пришла к Сичкину в 1966 году — с первой серией «Неуловимых». В 1969 году вышла вторая серия фильма «Новые приключения неуловимых». Буба Касторский стал любимцем Всего СССР: богатым, знатным, суперпопулярным. Но… Сичкин: ~ Когда слава была в зените, по почте пришла маленькая бумажка с большими последствиями. Я в это время был на гастролях в Тамбове, а бумажка оказалась повесткой в Тамбовскую областную прокуратуру. Я приглашался для дачи показаний… сначала как свидетель. И я, увы, там задержался!

Задержался там Борис на долгий год и два месяца. Хотя по ходатайству прокурора ему вообще светило восемь лет усиленного режима. Спрашивается, за что? По этому же делу, оказывается, проходили Слйченко, Магомаев, Зыкина. Артисты якобы получали за концерты больше, чем положено. Сичкин:

— Просто нас больше любили зрители, и мы всегда работали два отделения вместо одного. Мы недополучали, а не сверхполу-чали! Когда меня арестовали в Тамбове, следователи к камере подходили и в волчок смотрели — неужели и вправду живой Буба сидит? И допросы у нас проходили интересно. Прямо «тамбовская юморина»!

Следователь меня спрашивает: «Особые приметы есть?» — «А как же! Талант! Обаяние!» — «Это не те приметы, что нам нужны!»- «А других нет!».

«Тамбовская юморина» закончилась почти юмористически. Дело закрыли «за отсутствием состава преступления». Старшему следователю и заместителю прокуро-, ра дали выговор по партийной линии и понизили в должности. Главный прокурор написал повинное письмо и повесился… А Сичкину поэтесса Таня Лебединская посвятила строки:

Он — актер любимый, но «неуловимый».
Танцевал и пел он, и нередко пил.
Был артист московский, но в тюрьме тамбовской
Иногда свое он время проводил.
Белой акации цветы эмиграции…

Сичкина отпустили.

Сичкин:
— Но самое обидное то, что когда меня сажали, об этом раструбили на весь Союз, а когда оправдали, об этом не узнал никто. И я стал невыездным: без залов, без доступа к ТВ…

Неутешительный список можно продолжить. Из титров «Неуловимых» исчезла фамилия Сичкина, сына его отчислили из консерватории. Сичкину были перекрыты все пути. Тогда было принято решение — уехать из страны!

Тянущаяся для многих годами очередь на выезд для семьи Сичкиных прошла быстро, за несколько месяцев. У себя в Каретном ряду Борис устроил прощальный вечер для друзей. Подняв бокал, виновник отъезда произнес: «Мама остается здесь, а Галя и Емельян едут со мной. Лично я еду в Америку… строить коммунизм… Но, прошу вас, не разглашайте этой тайны, иначе госдепартамент меня не пустит!»

Юморист и в эмиграции юморист. Когда 15 октября 1979 г. самолет ИЛ-86 совершал чартерный рейс Москва — Вена, его пассажиры, бывшие эмигранты, вдруг неожиданно услыхали голос Генсека Брежнева! Он обращался к «дорогим товарищам эми-хрантам», сожалел об их отъезде, благодарил их за службу СССР и желал им успехов в Новом Свете… Что тут началось! Кто плакал, кто смеялся, у кого сразу появилось желание вернуться! И никто не подозревал, что слышали голос вовсе не Брежнева, а… специально приглашенного пилотами в радиорубку Сичкина, улетающего тем же рейсом! Вот это был розыгрыш!

Сичкин:
— Сейчас, спустя много лет, я встречаю людей, которые говорят, что Брежнев был очень чутким человеком и даже пожелал эмигрантам счастливого пути! Как я сам от ношусь к Брежневу? У меня нет к нему мстительных чувств, хотя его режим лишил меня Родины. Для меня он просто идиот, эдакий Козьма Прутков. Я таких во время войны повидал: он как был комиссар полка, так им и остался, а ему доверили супердержаву!

 

КАКИЕ ЛЮДИ В ГОЛЛИВУДЕ!

Неизвестно, что бы ждало Сичкина на чужбине, не вмешайся Провидение. Сначала Борис выступал только для эмигрантов в нью-йоркском театре Александра Журбина «Блуждающие звезды». А затем… случилась типичная сказка Брайтон-Бич из тех, кои все-таки происходят раз в столетие. Один из американских режиссеров сказал продавцу в книжном магазине «Черное море», что он ищет типаж для роли русского повара в фильме «Гостиница «Лорен».

Сичкин:
— Это же чистая лотерея, этот Голливуд! А зашел бы режиссер не в книжный магазин, а в рыбный, ему бы сказали, что лучше всех повара сыграет Моня из бакалейного!

Однако раз попав в голливудское кино, Буба уже не уходил из него: продюсеры знали, что если в сценарии есть маленькая смешная русская роль, то это для него, Сичкина.

Недавно Борис Михайлович посетил Москву. Журналисты одолели вопросами, как ему живется?

Сичкин:
— Меня спрашивают, не тоскую ли я по Родине? Понятие относительное-обширное и географческое. Если Родина — детство, молодость, первая любовь, друзья — да! Очень соскучился по моей родной публике. Но говорить, что Америка плохо меня встретила, грех! Я снялся в пяти фильмах в Голливуде. В фильме «Никсон» Оливера Стоуна сыграл роль Брежнева. Не исключено, что в недалеком будущем эту ленту увидит российский зритель. И что самое интересное — я играл на английском языке!

…Сичкин любит вспоминать прошлое. Наденет соломенное канотье Касторского и прищурится: «Я был звездой лучшего московского театра, лучшего советского фильма и сыграл в фильме лучшего американского режиссера. А ведь мне только 74! Все впереди, потому что:

А у меня — другие интересы,
Ведь я же Буба, Буба из Одессы!»