Огонь надежды


В Киеве открылся новый центр современного искусства


Точнее, открылась галерея «Пинчук-арт- центр». А в ее стенах — первая выставка «Новое пространство» — часть коллекции, собранной бизнесменом и бывшим политиком Виктором Пинчуком.


«Пинчук-арт-центр» (сокращенно «ПАЦ») занимает три последних этажа в развлекательном комплексе «Арена». Изнутри выглядит, как типичный западный музей современного искусства. Много белого цвета, стекла и света, большие выставочные площади, высокотехнологическое оборудование, библиотека, кафе и конференц-зал.


Что же касается выставки, то в ней был заметен акцент на громких именах отечественного искусства, независимо от того, где они живут сейчас. Фотографии бывших харьковчан Бориса Михайлова и Сергея Браткова и скандального экс-киевлянина Олега Кулика соседствовали с работами Арсения Савадова (балетно-шахтерский «Донбасс-шоколад»), Олега Тистола (поп-артовский «Телереализм»), Василия Цаголова («Оргия» — иронический групповой портрет голливудских звезд), Александра Гнилицкого. Из всего перечня, безусловно, важнейшим является имя Михайлова. Цикл его ранних фото «У земли» — ценное приобретение «ПАЦа». Фиксируя в черно-белых фото непоказную реальность СССР начала 90-х, Михайлову, как большому мастеру, удается придать невзрачным улицам, ободранным заборам, мрачным домам и обитателям этой среды почти метафизическую значимость, сделать эту малопривлекательную и смешную действительность самодостаточной, словно иная, далекая цивилизация.


Среди украинских участников хочется отметить инсталляцию «Визуальный винил», исполненную Гнилицким в рамках его проекта «Институция нестабильных мыслей». Кажется, что Гнилицкий — один из немногих отечественных художников, кто более-менее понимает в инсталляциях как таковых; во всяком случае, он умеет делать их эффектными. «Визуальный винил» — это диски, на которых под горячечное мерцание стробоскопов движутся миниатюрные объекты: толстые синие полосы исполняют циклический кордебалет, дрожат оранжевые цилиндры, похожие на взбесившуюся диаграмму, и сами собой расстегиваются-застегиваются отделенные от одежды «молнии». Чистый аттракцион, но смотреть можно бесконечно.


Работы заграничных участников отличались большей масштабностью. Несколькометровая «Кукушка» Ксавье Вейяна, построенная из разноцветных колес, проводов и передаточных ремней и очень похожая на аналогичные объекты его знаменитого земляка Жана Тингли, временно не работала. А вот «Wellenwane» Карстена Николая функционировала бесперебойно. Изысканно простая работа: три емкости с тонким слоем молока, инфразвуковые колонки снизу, творческий результат — завораживающее соединение изменчивого рисунка жидкости и этих сверхскоростных вибраций. Но таких минималистичных произведений было немного. «Гостиные» британца Сандисона — черная комната, населенная через проекторы популяцией белых слов — «отец», «мать», «ребенок», «старик», «еда» и тому подобное. Слова множатся и сталкиваются, а собственно произведение — в этом движении, в том, как «мужчина» поглощает «еду», как сначала сближаются, а потом расходятся «мужчина» и «женщина». «Перевернутая башня тени» датского художника исландского происхождения Олафура Елиассона — 5-метровая конструкция из металлических ромбических элементов, освещенная изнутри 280 лампами — на мой взгляд, роскошная рама для самого главного творения — самого зрителя, который становится таким, просто входя внутрь.


Другие работы, скорее, составляли общий фон выставки. «Праздник для ста и восьми богов» индуса Субодха Гупти — скульптура, сваренная из стальной посуды. Абстракционистская «Решетка Лос-Анджелес» Сандры Моррис. «Потускнение до черного II» француза Филиппа Паррено — серия рисунков и надписей фосфоресцентным чернилом. Огромное (5х7 метров) полотно таиландца Навина Раваншайкуля «Art Of (M)Art», где по композиции одной из классических картин Веронезе нарисованы все современные художники — от Родена до Джозефа Кунса. Трудно было избавиться от впечатления, что это эдакий осовремененный Глазунов, который вдруг заинтересовался актуальным искусством. Между прочим, двое из персонажей этого полотна присутствовали живьем: это дуэт чрезвычайно заметных личностей, называющих себя Ева и Адель. Лысые, одетые в очень яркие цвета, они ездят с одной импрезы на другую по всему миру (автор этих строк видел их еще в Венеции в 2001 году), провозглашая себя подвижными экспонатами, произведениями самих себя. Нужно отдать должное организаторам — приглашение Евы и Адель было хорошим ходом. Но и два живых экспоната, и ряд известных политиков от Еханурова до Черновецкого не были самым интересным впечатлением вечера.


После презентации действо переместилось во внутренний двор «Арены». Немалая площадь внутри комплекса была заполнена до отказа. По кругу стояли клетки с надписями «Леонардо», «Пикассо», «Гоген» и тому подобное, в которых танцевали соответствующим образом одетые модели. Сцену по всей высоте перекрывало огромное фотопанно, воспроизводящее фасад ПАЦа. Ведущий потянул за веревку — и панно, распавшись на отдельные пенопластовые блоки, обрушилось вниз. Под грохот барабанов и электронной музыки на сцене появились танцоры в масках. А потом пенопластовые блоки справа от сцены загорелись.


Пламя почти сразу достигло нескольких метров высотой. Музыка продолжала играть, танцоры — танцевали. Только когда огонь стал перекидываться на подмостки и сценические конструкции, представление прекратилось. Перфоманс продолжили ассистенты с огнетушителями. Пламя не хотело сдаваться, начало извергать невероятное облако черного дыма, которое струилось в вечернее сентябрьское небо. Наконец, все потушили. На этом, чрезвычайно удачном аккорде, ритуал завершился.


Тщательный анализ еще впереди, но уже понятно, что это событие выходит далеко за рамки ежесезонных презентаций. В Украине, наконец, появился полноценный центр современного искусства. А сама церемония его открытия возвысила эту структуру над известными мировыми аналогами. Потому что какой еще музей, какой там «Гугенхайм» может похвалиться таким мощным инициирующим жестом, как настоящий пожар?!