В 1993 году, подписывая Постановление Верховной Рады Украины о придании статуса Национальной парламентской библиотеки Украины Государственной библиотеке Министерства культуры Украины, председатель ВР Иван Плющ должен был прослезиться. В самом деле, за столько лет существования этого очага культуры, пройдя Содом и Гоморру, Храм Книги наконец-то приобретал подлинного ценителя в лице славной когорты многотысячной армии слуг народа. «Слуги» какое-то время не реагировали, а затем решили: раз Парламентская, значит, только наша и только для нас (как при немцах!). И баста! В сущности, восемь лет, прошедшие с той поры, мало что изменили, кроме названия библиотеки. У парламентариев имеется в здании на улице Грушевского свой читальный зал, о других зданиях, находящихся на балансе этого учреждения, они вряд ли догадываются, а зарплата ведущего сотрудника культурного заведения лишь на две гривни превышает зарплату скромной уборщицы того же «закладу».

Система национальных парламентских библиотек существует во многих цивилизованных странах, например, в Японии или в Великобритании. Получая такой статус, ведущая библиотека страны попадает под покровительство высшего законодательного органа. На содержание такого книгохранилища государство отдельной строкой в бюджете выделяет средства, правительство контролирует их продвижение и т. п. В таких случаях невозможна уравниловка: ведь Национальная парламентская означает и то, и другое сразу! В ней работают специалисты экстра- класса. Они получают солидные зарплаты, занимаются научной и информационной работой, следят за тем, чтобы библиотека получала все обязательные экземпляры печатной продукции, издаваемой в стране, пополняют фонды периодикой и фундаментальными трудами, выходящими в других государствах, готовят доклады и участвуют в международных конференциях, а зная о том, что статус Национальной библиотеки позволяет входить в Международный библиотечный союз, находящийся под крылом ЮНЕСКО, в случае необходимости отстаивают свои интересы на мировом уровне.

Казалось бы, что же не так? В задачу этой статьи не входит пространное объяснение того, что же не так… Отмечу лишь, что в отличие от парламентариев, которые, исходя из буквального понимания названия библиотеки, считают ее исключительно своей вотчиной, в которую даже с самоваром и пряниками нельзя допускать посторонних, рядовая интеллигенция продолжает настаивать, что «публичка» — наше общее достояние. Попробуем доказать это с точки зрения продвинутой исторической науки.

Еще в первой трети позапрошлого века в обществе отчаянно муссировались идеи создания в Киеве общедоступной библиотеки. Оно и понятно. Ни тебе радио с телевидением, ни мобильной связи, ни Интернета. Откуда черпать необходимые сведения, как утолять духовную жажду? Это сегодня современные школьники на робкое предложение прочесть ту или иную книгу искренне сообщают, что в этом нет никакого смысла: по телеку уже показали одноименный мультфильм…

Как бы там ни было, но сто семьдесят лет назад ревностный ценитель книги, адмирал и президент Свободного экономического общества Николай Мордвинов, даже не догадываясь о будущих практических опытах изобретателя радио Александра Попова, настойчиво предлагал создание сети публичных библиотек по всей империи. Как государственный деятель он не хуже Горького понимал, что «книга — источник знаний». А еще Николай Семенович был искренне уверен в том, что чем лучше гражданин знает историю края, в котором живет, тем полезнее его общественная деятельность.

«Не изыщите ли Вы средств, через сношение с начальниками губерний и предводителями дворянства, к заведению публичных библиотек, в которых бы жители оных могли пользоваться чтением книг, выходящих, по крайней мере, на российском языке», — вопрошал 171 год тому назад уважаемый адмирал не менее уважаемого генерал-адъютанта и графа Арсения Андреевича Закревского — министра внутренних дел. Закревский, изучив многократные настоятельные просьбы адмирала, средства «изыскал». Так появился проект создания 50 публичных библиотек в губернских городах. Уже в сентябре 1830 года в Киеве состоялось совещание, на котором для городской библиотеки пытались найти на Печерске подходящее здание. Четыре года тянулась волокита между Петербургом и Киевом. Определяли, во что обойдется городу содержание библиотеки, торговались… За это время здания, предложенные для библиотеки, магистрат передал для нужд Общества бедных и городской полиции. Кроме того, в губернии свирепствовала холера, начиналось польское восстание. Мягко говоря, на долгие годы дело о создании Киевской публичной библиотеки положили под сукно. Основные причины этого все-таки состояли в том, что меценаты еще не дозрели до добровольных пожертвований на дело книги, государство не хотело выделять средства из-за того, что не видело в этой затее экономической выгоды, а доживавший последние годы магистрат, пользовавшийся привилегиями Магдебургского права, рассматривал свою деятельность, как своеобразную синекуру, т. е. источник собственного обогащения.

Только спустя три десятилетия дело сдвинулось с мертвой точки. На тот момент некоторые государственные учреждения, редакции газет и журналов, многие писатели были готовы дарить библиотеке продукты своего труда, лишь бы предприятие состоялось. К тому же, киевская библиотека включала «позднее зажигание», ведь во многих губерниях «публички» уже успешно действовали. В 1864 году Киевский, Подольский и Волынский генерал-губернатор Николай Анненков разослал гражданским губернаторам вверенной ему вотчины секретный циркуляр, в котором настоятельно потребовал «изыскать средства» на учреждение публичных библиотек. Он опасался, что за отсутствием общедоступных книг на русском языке народ Юго-Западного края увлечется польскими, — несущими «революционную ересь». Если вспомнить о циркуляре министра внутренних дел Петра Валуева, с его обескураживающей фразой о том, что «никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может», станет ясно, почему наравне с Житомиром и Каменец-Подольским в Киеве в 1866 году наконец-то учредили Русскую публичную городскую библиотеку. Интересно, что на первых порах в киевской «публичке» было только две штатные единицы — библиотекаря и его помощника. Еще пятеро «внештатников» входили в Распорядительный комитет. Председатель комитета утверждался губернатором. Члены этой общественной организации избирались на год. Предпочтение отдавалось тем, кто внес значительные денежные суммы, был ревнителем книжного чтения, верой и правдой служил царю и отечеству. Несмотря на неприятие некоторых действий комитетчиков со стороны городских и губернских властей, комитет был упразднен только в 1918 году.

Киевской публичной библиотеке для аренды помещений, оплаты труда персонала, на отопление, свечи, чай, покупку книг и журналов выделили всего около 5 тысяч рублей серебром. Средств явно не хватало, считалось, что в целях самосохранения библиотека изыщет способ выжить, перейдя, говоря современным языком, на хозрасчет.

Имя первого библиотекаря киевской «публички» история сохранила. Это — Александр Остапович Кротков. Сорокалетний полковник в отставке в роли хранителя «аптеки для души» не оставил о себе доброй памяти, был здесь явно случайным человеком, а по свидетельству современников, — невежей и грубияном. А вот его помощник — Степан Григорьевич Ярославский нес свою нелегкую службу 46 лет и был всеобщим любимцем. По сути, на него были возложены основные обязанности, он отстаивал интересы библиотеки и выигрывал, казалось бы, самые невыигрышные партии, особенно после того, когда из помощника превратился в хозяина.

Первоначально библиотека разместилась в трех комнатах на первом этаже Дворянского собрания на Крещатике (теперь на этом месте Дом профсоюзов). Хотя официально посещать библиотеку возбранялось только школьникам начальных классов, на самом деле продолжительное время сюда под разным предлогом не пускали монахов и ремесленников.

Посещение было платным: 15 копеек в месяц или полтора рубля в год — плата невысокая и доступная всем. Как и все официальные учреждения, «публичка» отдыхала в дни важнейших общегосударственных праздников, «отбывала» на летние вакации. Книги домой не выдавались.

Сорок пять лет существования библиотека не имела собственного помещения. Высокая арендная плата заставляла руководство переводить ее в совершенно неприспособленные для хранения и чтения книг помещения. Шесть раз книгохранилище меняло адрес.

В июле 1891 года библиотека переехала в здание Думы. Стоило это невероятных усилий со стороны защитников ее существования. В подвале здания разместили газетные фонды, а читальный зал и книгохранилище оборудовали в достаточно опрятном и просторном помещении на первом этаже. Был утвержден новый устав учреждения, которое получило официальное имя Киевской городской публичной библиотеки. Тогда же ее подчинили непосредственно городу. Назрел вопрос о выделении местными властями средств на строительство собственного помещения «публички».

В 1904 году в «Киевской мысли» появилась критическая статья о состоянии городской библиотеки: «Вы имеете здесь всего шесть столов на десять персон каждый, из этих шести столов три отведены под газеты и журналы, для занятий, следовательно, остается три стола на тридцать человек. И это для города с населением около 300 тысяч, для библиотеки, которая насчитывает свыше 30 тысяч посещений в год… Библиотека вообще бедна, и эта бедность служит живым укором киевской городской Думе».

Хотя еще в 1902 году Дума выделила место для будущего здания в районе парка «Шато де флер», в силу сложившихся обстоятельств, да и личных интересов некоторых предпринимателей, сознающих, сколь лакомый кусочек уходит от них, дело затягивалось. Интересно, что некоторые чиновники предлагали строить здание на Театральной площади вблизи Киевской оперы. Они при этом хотели «убить двух зайцев», предлагая отвести подвалы будущего здания библиотеки под помещения для хранения… театрального реквизита. Была идея разместить библиотеку и на верхнем этаже еще недостроенного Бессарабского рынка или на площади рядом с ним.

Архитектор Эдуард Брадтман разработал смету будущего объекта. Она составила 150 тысяч рублей. В бюджете Думы таких средств не было, и вопрос решили с помощью выпуска облигаций займа. В сентябре 1908 года, наконец-то, утвердили место для строительства. Там здание библиотеки стоит и по сей день.

Объявление о проведении всероссийского конкурса на лучшее оформление здания библиотеки не оставило равнодушным многих архитекторов. И дело не в обещанных премиях (победитель получал всего-то 500 рублей). В Киеве, да еще в его центре, мечтали увидеть свое детище многие зодчие.

37 проектов в течение всего семи недель (сроки поджимали) прибыли в Киев из Москвы и Петербурга, Одессы, Риги… Не остались в стороне и киевляне. Первую премию жюри присудило проекту под девизом «Motto primavera» (автор — Николай Шехонин). Но проект оказался настолько дорогостоящим, что остановились на творении зодчего Збигнева Клаве, представленном им под девизом «Вопросительный знак в круге».

20 июня 1909 года была осуществлена закладка здания, а уже летом следующего года оно было готово к внутренним работам, которые продолжались еще год. Начинался новый этап в жизни знаменитого книгохранилища.