Ярмарка
Начну с Контрактового дома. Был он когда-то общественным центром, видел в своих стенах декабристов, Листа, Бальзака, дельцов, негоциантов, безликую толпу… Но в начале прошлого века у него оставалась лишь одна важная функция — быть центром Контрактовой ярмарки.
Ярмарка эта проходила с середины февраля до середины марта. Уже заранее на снегу возводили помост из сосновых досок, а после на нем устанавливали лавки и рундуки (магазинчики). Ряды шли двумя параллельными линиями почти по всей длине площади — от Контрактового дома до Гостиного двора.
Особой популярностью у населения пользовались палатки с вывесками «Ось Наталка» и «Ось Тарас», где шла бойкая торговля свежими медовыми пряниками и разнообразным печеньем. В других магазинах торговали всякой всячиной. Но основная масса покупателей направлялась просто в Контрактовый дом, где на двух его этажах можно было купить все, чего душа желала! Множество купцов приезжали в Киев на ярмарку с Кавказа и даже из Персии.
К ярмарке готовились заранее. Часто привозили очередную новинку. Помню, как-то в продаже появились мелкие изделия из прозрачного стекла с наполнением в виде золотых блесток. Пуговицы, ручки для письма, недорогие чернильницы пользовались у публики огромным спросом и шли нарасхват.
Несколько лет подряд на ярмарке появлялась группа каких-то «восточных мужчин». Они арендовали небольшой магазинчик у самого Гостиного двора и сразу же приступали к изготовлению вафель, для чего с собой они привозили чугунные печки специальной конструкции, позволявшие автоматизировать дело. Процесс происходил на глазах у потенциальных покупателей, и каждый за пятак мог получить горячую, только что испеченную вафлю. При этом продавцы с восторгом выкрикивали: «Ой, гарато, гарато!» (то есть горячие), привлекая внимание покупателей. Были у них и вафли с кремом, но и стоили они вдвое дороже.
Как-то на ярмарке появился неизвестный человек, который продавал абразивные бруски для заточки ножей и другого хозяйственного инвентаря. Громко и с воодушевлением рекламировал он свой товар — карборундовый брусок. На глазах у зрителей он затачивал обычный нож, затем брал лист бумаги и, удерживая его вертикально, разрезал на полоски. Сразу же после этого он, затупив лезвие ножа тем же бруском, проводил им (или делал вид, что проводит) по языку, демонстрируя необыкновенные качества своего изделия. Нужно сказать, что торговля у него шла быстро.
Но особое оживление господствовало, несмотря на трескучий мороз, у подростков-лоточников (коробейников). Они всегда предлагали особенный ярмарочный ассортимент товаров, за которым съезжались со всего города. Чего там только не было! Потешные белочки, «умирающие» свинки — что-то похожее на воздушные шарики, которые пронзительно визжали, когда из них выходил воздух, всевозможные свистульки. Совершенно неожиданно чуть ли не в лицо к вам лезли «тещины языки», смешно раскручиваясь, или змеи, извивавшиеся, как живые. А как загадочно выглядела фигурка «водолаза» в бутылке! Ну как она могла появиться там, пробравшись сквозь узкое горлышко? А все было просто: покупатель получал примитивный жестяной каркас человечка и пакетик с каким-то порошком. Было совсем нетрудно просунуть каркас через горлышко, а затем растворить порошок в воде, вылить прозрачный раствор в бутылку и подождать… Спустя пару недель каркас покрывался темно-синим налетом из мелких чешуек. Возникала иллюзия объемной фигурки. Стоило лишь слегка встряхнуть бутылку, и все исчезало бесповоротно. Правда, товар-то был копеечным и без труда находил покупателя.
Не могу не вспомнить о карусели, которую ее хозяин устанавливал у Контрактового дома. Поскольку эра электрики еще не наступила, а крутить карусель было необходимо, приходилось что-то изобретать. Играла шарманка, вокруг всегда толпились мальчишки. Хозяин отбирал несколько из них, и они некоторое время раскручивали карусель, после чего гордо гарцевали на лошадках, уступив место очередной партии «двигателей». Все были довольны!
«Биржа Троцкого»
Дни Контрактовой ярмарки — самые яркие в жизни площади. Все остальное время была она серой и непривлекательной. Зеленый скверик между Контрактовым домом и Гостиным двором появился только в 1938 году. Вся территория площади была вымощена простым булыжником. Она исполняла роль обычного «толкучего» рынка или «барахолки». Здесь торговали с рук, или стелили на камень какую-нибудь тряпку, раскладывали на ней разную мелочь, а потом долго и терпеливо ожидали покупателя.
Среди торгующего люда особенно выделялся один «носитель» культуры. Это был такой себе Иван Опанасович (фамилию мы не знали). Жил он неподалеку, на Константиновской улице, и ежедневно появлялся на базаре со своим двухколесным возком. Почему-то все называли его «биржа Троцкого». На нем стояло несколько ящичков, наполненных книгами.
Оставляя в залог несколько рублей, любители чтения за символическую плату брали у него периодику и романтично-бульварную литературу XIX века. Он так хорошо изучил вкусы своих читателей, что, рекомендуя каждому из них книгу, почти не ошибался.
Здесь же, рядом, находился магнит, который с невероятной силой притягивал к себе все детское население округи: большой магазин детских игрушек, к витринам которого, как мухи на мед, слеталась детвора и часами простаивала перед стеклом, завороженная невиданными экзотическими забавами.
За углом, напротив Успенской церкви (Пирогощей) находился книжный магазин Губанова, который не только торговал, но издавал немало книг для широкого круга читателей. А на другой стороне площади, где сегодня театр, стоял двухэтажный магазин тканей Шварцмана. Хозяин неизменно находился на первом этаже. Заметив, что кто-нибудь хочет покинуть магазин без покупки, он интересовался: неужели в его запасах не нашлось необходимого товара? Затем детально фиксировал пожелание клиента и приглашал зайти через неделю за готовым заказом. Нужно сказать, что слова своего хозяин не нарушал никогда.
Сквер
Перед небольшими и невысокими подольскими домиками (как, например, на Хоревой улице) часто зеленели сады с плодовыми деревьями, были разбиты цветники. Если не было сада, рядом с домом непременно росло несколько белых акаций или шелковиц, под кронами которых по вечерам собирались пообщаться старики. На некоторых улицах деревья росли и вдоль тротуаров. Правда, иногда это оборачивалось неприятностью: когда на Волошской или Почаевской улицах начинали цвести тополя, во всем районе бушевала настоящая тополиная метель. Но жители, незнакомые в те времена с аллергией, героически выдерживали подарок природы…
Неофициальным зеленым центром Подола был скверик между Гостиным двором и Александровской (ныне Сагайдачного) улицей. Он был решен в духе киевских парков середины XIX века. Вытянутый овал с дорожками по периметру и двумя скрещивающимися аллеями посередине. В центре его журчал фонтан. Никаких песочниц, горок, качелей. Сюда приходили выгуливать маленьких подолян из обеспеченных семей. Никто не вспоминал тогда о физкультуре. Только и слышалось отовсюду: не бегай, не запачкайся, веди себя прилично! Строительство метро разрушило целостность этого сквера. И теперь он фактически распался на островки с небольшим количеством деревьев.
Гимназия
Теперь давайте посмотрим на трехэтажное здание на углу Контрактовой площади и Покровской улицы (здесь ныне Дом детского творчества). Это помещение Киевской третьей гимназии. Оно многое повидало на своем веку: перестраивалось, было и общественным, и частным. Не припомню, как оно жило в более отдаленные времена, а в 1916—1917 годах здесь был лазарет для раненых на фронте. В это время ученики заведения занимались во вторую смену в здании реального училища на Михайловской площади. В 1919—1920 годах гимназия возвратилась «домой», успев при этом переименоваться в единую трудовую школу №20.
О полноценной учебе в те трудные годы думать не приходилось. Учились кое-как. Но преподавательский состав был сильным. Вспоминаются математик Гук, физик Агарков, учительница французского Филимонова. Условия были тяжелыми. В классных комнатах соорудили «буржуйки», назначались по два дежурных, которые были обязаны приходить раньше остальных и растапливать печки. Никто не удивлялся, когда видел на поясе ученика (дежурного) штык-тесак: нужно же было чем-то колоть дрова. Никто из мальчишек оружием не злоупотреблял, и о случаях хулиганства в те годы не слышали. Иногда, правда, шалили: на втором этаже, в рекреационном зале открывали окно и, пользуясь тем, что рядом стояла пожарная лестница, спускались по ней во двор — так было интереснее. В 1920—1921 годах школы стали смешанными, в них принимали и девочек, и мальчиков.
Трамвай на Подоле
Мне не приходилось видеть поезда, которые ходили в Пущу-Водицу и к Политехническому институту, но в мое время восемь из двадцати двух трамвайных маршрутов начинались именно здесь. В 1913 году появился и зеленый рельсовый автобус-автомотриса, курсировавший от Почтовой площади по набережной Днепра к Цепному мосту через Никольскую слободку в Дарницу. Дорога была одноколейной, приходилось применять разъезды, что удлиняло продолжительность поездки.
Маршрут трамвая делился в зависимости от его длины на несколько тарифных участков с соответствующей оплатой 3—5—8 копеек…
Купив билет за 8 копеек, пассажир мог проехать, например, два участка, сделав соответствующее обозначение на билете, а затем пересесть в другой трамвай и уже без дополнительной оплаты проехать еще один участок.
Интересно выглядели вагоны трамвая №19, который ходил в Пущу-Водицу. Во-первых, сам вагон (типа «пульман»), был большим, чем современные киевские трамваи. Во-вторых, летом, когда городские жители стремились к лесной прохладе, к нему присоединяли еще один вагон. Это была длинная платформа с крышей и многочисленными поперечными лавками для пассажиров. Казалось бы: прекрасная конструкция — и ехать с ветерком можно, и все на свете видно. Но… кондуктору приходилось во время движения трамвая проходить по всей длине платформы по узенькой внешней дорожке, удерживаясь руками за стойки и одновременно продавая билеты!
P. S. Неузнаваемо изменился Подольский район города за последние годы. Так, прокладывая линию столичного метрополитена открытым способом, были снесены добротные капитальные каменные дома, что нарушило строгую симметрию улиц, а часть из них основательно изуродовали. Некоторые дома реставрируются, на месте старых выросли новые. От былых уютных садиков и скверов ничего не осталось. Стихийные «толкучки», разогнанные во времена социалистического Киева, сегодня возродились вновь, и никого нынче не удивить торговлей «с земли», равно, как и двухколесными тележками, столь популярными в народе. Контрактовые ярмарки ушедшей эпохи закончились в 1927 году. Современные «независимые контракты» совершенно не напоминают старых торжищ. Но главное, и это очевидно, — изменились мы сами. Мир стал жестче, а обозленные на всех и вся киевляне и приезжие перестали уважать «дух Подола». Именно поэтому даже его центр, созданный некогда на пространстве между Гостиным двором и Контрактовым домом, напоминает сегодня внушительных размеров площадку для мусора, столь много здесь скапливается отходов человеческой деятельности и всевозможного люмпен-пролетариата, для которого слово «Подол» не значит ровным счетом ничего. Наблюдает за всем этим философ Сковорода… Что ж, воистину: «Всякому городу нрав и права».
Чудненько, спасибо!