Однажды позднею ночью я вдруг встала с кровати, пошла к книж-ному шкафу и достала роман. (Трудно сказать, что подняло меня с по-стели.) Я читала его и раньше — из чувства противоречия. «Белую гвардию» девушки не очень любят, она ж про войну…» — сказал мне знакомый.
Я открыла книгу, прочла три страницы. И вдруг начала плакать от нахлынувшего на меня осознания: «Мой город можно любить ТАК!» Будучи коренной киевлянкой, я не любила Киев, не понимала его.
Я научилась любить его только в 25 лет, в два часа ночи — только благодаря «Белой гвардии» Михаила Булгакова.

В Киеве родился всего один великий писатель.
Верно, поэтому за тысячелетия существования Великого Города о нем написан всего один гениальный роман.
Но и у гениального Мастера тоже был всего один Город.
На первый взгляд это кажется преувеличением — все его произве-дения, включая легендарное «Мастер и Маргарита», написаны в Москве и о Москве. В родном городе Миша Булгаков не написал ни одной зна-чимой строчки. Потому-то и отношение здесь к Михал Афанасьевичу было и остается спорным. Какой из него «наш» писатель? Сбежал, не вернулся, в отличие от Николая Васильевича Гоголя «козаков» не про-славлял.
Но то кажется… А стоит вглядеться, окажется: писатель этот сугубо киевский, впитавший в себя всю двойственность Великого Города, его тайны и мистику — его боль и даже само имя мастера неотделимы от Города.
 15 (3 мая по старому стилю) 1891 года в семье Афанасия Иванови-ча и Варвары Михайловны Булгаковых родился первенец, и был крещен в Крестовоздвиженской церкви именем Архистратига Михаила, архан-гела-воина, предводителя небесной рати и небесного покровителя Кие-ва. Крестной матерью стала родная бабка — Олимпиада, в девичестве Турбина. Потом ее фамилией Булгаков «окрестит» своих героев…
Будущий писатель появится на свет в доме 10-Б на Воздвиженской — улица эта, словно кошачий хвост, обвивает знаменитую Замковую гору, известную так же, как одна из четырех Лысых Гор. И, забегая впе-ред, отмечу, три главных киевских адреса Булгакова: Воздвиженская (на которой он был рожден), Андреевский спуск, 13 (описанный в «белом» романе под псевдонимом «Алексеевский») и Андреевский спуск, 38 (куда еще не писатель перебрался после женитьбы) — представляют собой треугольник, в центре которого стоит все та же Гора.

Киев Михаила Булгакова

С 1906 по 1913 год, проживая в доме по Андреевскому спуску, 13, Миша видел ее из окна ежедневно. Знал ли он имя своей постоянной наперсницы? Неизвестно… Зато известно наверняка — любимейшим писателем Булгакова был Гоголь.
В 9 лет Михаил прочел его поэму «Мертвые души», позднее считал себя его учеником.
Свою литературную жизнь Булгаков начал поздно — почти в 30 лет. Хотя, по свидетельствам родных, первый рассказ сочинил в семи-летнем возрасте, в пятом классе писал «юморески». Но то была капля в море бурнокипящей «творческой биографии» многодетного и счастли-вого булгаковского Дома.
Отец — философ-историк, доцент Киевской духовной академии, читал курс истории и разбора западных вероисповеданий. Мать — до замужества учительница прогимназии, а после — первый друг и свет-лый идеал трех ее сыновей и четырех дочерей. Она сама сочиняла сказ-ки и рассказывала их своим малышам. Превосходно играла на фортепь-яно — дети засыпали под музыку Шопена. Со временем в семье поя-вился оркестр: отец играл на контрабасе, брат Николай на гитаре, сестра Варвара и мама — на двух роялях, сестра Вера пела. Михаил брал уроки игры на скрипке, исполнял романсы и оперные арии.

В доме было множество книг и нот. Булгаковы боготворили оперу и театр, могли простоять ночь, чтобы заполучить билет на особо важный спектакль. Мать сама выступала режиссером домашних постановок (в одной двенадцатилетний Миша играл сразу две роли — лешего и ата-мана разбойников). Позже братья и сестры разыгрывали спектакли и интермедии по сценариям старшего брата. Именины каждого превраща-лись в праздник. Варвара Михайловна никогда не стесняла свободы детей…
И эта незабываемо-невозвратимая атмосфера всеобщей любви, ца-рившая в доме на Андреевском спуске, 13, стала впослед­ствии личным «потерянным раем» Михаила Булгакова.
Он не мечтал стать писателем! Так же, впрочем, как и врачом. Пришлось.
Осенью 1906 года внезапно и безнадежно заболел отец — гиперто-нию почек еще не умели лечить. В марте 1907 профессор Булгаков был похоронен на киевском Байковом кладбище. Вдова устроилась на рабо-ту. «Я не могу вам дать приданое или капитал, — скажет детям она. — Но я могу вам дать единственный капитал, который у вас будет, — это образование». Стараниями Варвары Михайловны ее старший сын полу-чил аттестат зрелости и подал «прошение» на медицинское отделения университета Святого Владимира.
Свой «капитал» — в виде университетского образования —Булгаков получал без малого семь лет. В 1910—1913 годах он числился на втором курсе, иначе говоря, был второгодником. Студент начал по-сещать драматическое отделение театральных курсов — он грезил о профессии актера. А еще о любви! С будущей женой, Тасей Лаппа, он познакомился в 1908, она при­ехала из Саратова к тетке. Отношения начались с длительных прогулок по Киеву и закончились свадьбой, завершившейся, в свою очередь, болезнью матери жениха.


Варвара Михайловна была не в восторге от скороспелого брака (она — вчерашняя гимназистка, он не смог перейти на 3 й курс). «Не в силах изложить всю эпопею, которую я пережила в эту зиму: Миша совер-шенно измочалил меня», — написала она, принимая решение предоста-вить сыну «самому пережить все последствия своего безумного шага».
26 апреля 1913 года Татьяна и Михаил обвенчались в церкви Нико-лы Доброго на Подоле. Фаты и подвенечного платья не было. Под вен-цом молодые все время смеялись. Отмечали событие дома, на Андреев-ском, разыграв написанную Булгаковым шутливую пьесу «С миру по нитке — голому шиш». Организовав «приличную свадьбу», Варвара Михайловна слегла на две недели в постель с температурой 39… Со своей единственной венчанной, но далеко не последней женой Булгаков прожил 11 лет. А счастья им было отпущено того меньше — год.
19 июля 1914 началась Первая мировая война. Не успев получить диплом, Булгаков отправился добровольцем Красного Креста на Юго-Западный фронт. Тася последовала за ним — сестрой милосердия: «Он, — вспоминала жена годы спустя, — все время ноги пилил. Ампутиро-вал. А я эти ноги держала. Так дурно становилось, думала сейчас упа-ду». После военных госпиталей чета угодила в Сычевский уезд. Больше года врач без диплома заведовал больницей в смоленской глуши: ездил ночами на вызовы по дальним селеньям, оперировал, принимал роды. Весной 1917 заехал в Киев, чтоб наконец получить звание «лекаря с отличием». Заканчивая университет, он выбрал специальностью детские болезни, но, демобилизовавшись, в феврале 1918 Булгаков вернулся в Киев уже венерологом.
Однако Города, который он так любил, больше не существовало.
В январе 1918 революция дошла до Киева. В Город вошли красные войска Муравьева. Расстреливали всех. Всех, кто говорил по-украински. Всех, на ком была вышиванка. Всех «буржуев», на ком были хорошие сапоги. Всех белогвардейских офицеров и тех, у кого была офицерская выправка. В Свято-Печерской лавре убили киевского митрополита Вла-димира. «На террасах лучшего места в мире — Владимирской горки» каждое утро находили новые трупы. «В садах самого прекрасного горо-да нашей Родины» расстреляли две тысячи офицеров и военных врачей. Тела бросали там же. Два года в Царский сад было невозможно войти из-за трупного запаха. Потом пришли немцы…
Киев попал в щипцы истории.
С 1918 по 1920 его непрестанно «брали» и «сдавали» немцы, крас-ные, поляки, националисты, Петлюра. «По счету киевлян у них было 18 переворотов… я точно могу сообщить, что их было 14, причем 10 из них я лично пережил», — скажет писатель в очерке «Киев-город».
Два года Город и врач Михаил Булгаков жили единою страшно-неопределенною жизнью — каждый из переворотов вновь и вновь пере-ворачивал судьбу молодого врача. Он был мобилизован в гетманскую армию, мобилизован «синежупанниками», от которых чудом сбежал. В августе 1919 в Киев вошли деникинцы. От них Булгаков получил пред-писание направиться для прохождения службы в Пятигорск.
«Необыкновенные приключения доктора», кочующего по Кавказу вместе с 3-м Терским полком, закончились год спустя так же, как и од-ноименный рассказ, словами: «Довольно!.. Проклятие войнам отныне и вовек». Во Владикавказе врач подал рапорт о том, что не может про-должить службу по состоянию здоровья — этот документ был написан уже рукою писателя Михаила Булгакова.
В 1920 году он выбирает литературу.
Вернувшись в Киев в 1918, в родной дом на Андреевском спуске, Булгаков, как и герой его «Белой гвардии» врач-венеролог Турбин, начал принимать там больных, «думал, наладим жизнь». Но на 24-м месяце бесконечной Гражданской войны «как-то ночью, глухой осенью, едучи в расхлябанном поезде, при свете свечечки, вставленной в бутылку из-под керосина, написал первый маленький рассказ». Доктор, по самой сути своей профессии вынужденный лицезреть самые страшные раны вре-мени, бежит из невыносимого ада реальности в иной — придуманный — мир!
Во Владикавказе он печатает первые фельетоны. На сцене театра идут его первые пьесы. Накануне отъезда Булгаков дает им емкую ха-рактеристику: «Все это хлам… в печку». Он не знает, куда подастся — в Москву, за границу? Он не помышляет о возвращении в Киев. Не пото-му, что разлюбил — потому, что любит слишком сильно «самый пре-красный город нашей Родины. Мать городов русских», чтобы каждый день понимать, «города прекрасного, города счастливого» не будет уже никогда.
Рай потерян. Война разметала братьев и сестер по странам и весям. Но с болью этой потери писатель не смирится до смерти. Его «первый маленький рассказ» стал бегством от войны. Первый роман «Белая гвар-дия» будет бегством от боли.
В 1921 году, в возрасте 30 лет, Булгаков приезжает в Москву. По-следние 200 километров, из-за полного отсутствия средств, ему прихо-дится идти пешком. Начинается пора безденежья, мыканья по чужим углам, мучительных попыток пристроить в газету фельетон, найти хоть какой-то заработок. Он работает в бродячем актерском коллективе, вре-менно устраивается конферансье в маленький театр, секретарем в лите-ратурный отдел Главполитпросвета. «Идет самый черный период моей жизни», — пишет он в дневнике. «Бывало, что по три дня ничего не ели, совсем ничего», — вспоминает Тася. «Мы с женой голодаем… Обегал всю Москву — места нет…Валенки рассыпались».
Когда в феврале 1922 года умирает его мать, он не может поехать в Киев на похороны — у него просто нет денег на билет!
Но роман «Белая гвардия» начинается с похорон матери.
В том, подвластном ему одному, мире Булгакову — врачу Алексею Турбину — удается проводить маму в последний путь. Он возвращается в Киев. И видит как «белый гроб с телом матери снесли по крутому Алексеевскому спуску на Подол, в маленькую церковь Николая Добро-го, что на Взвозе». И идет вслед за ним «через весь громадный город на кладбище, где под черным мраморным крестом давно уже лежал отец».
И именно с «Белой гвардии» начинается большой писатель Булга-ков.
Он пишет роман о гибели Великого Города — своего Города! О смерти матери и «матери русских городов». Роман о бесконечной любви к Киеву, любви, помноженной на ностальгию, тем большую, чем недос-тижимее для него «лучшее место в мире Владимирская горка», «самая фантастическая улица в мире» Малоподвальная, дом № 13, и семья, которая никогда-никогда больше не соберется вместе в доме «построй-ки изумительной» в гостиной с кремовыми шторами… «Мама, светлая королева, где же ты?»
В 1924 первая часть «Белой гвардии» была напечатана в журнале «Россия». Романом заинтересовался Московский Художественный те-атр. Спектакль «Дни Турбины», главным режиссером которого стал Константин Станиславский, побил все возможные рекорды аншлагов. По причинам, остающимся по сей день абсолютной загадкой, «Турбин-ным» покровительствовал сам Сталин (Иосиф Виссарионович ходил во МХАТ на спектакль «о белогвардейцах» 17 раз!).
После смерти матери Булгаков напишет ей — мертвой —
письмо. Обращаясь к маме на Ты (с большой буквы), он попытается рас-сказать Варваре Михайловне, чем она была для своих семерых детей… В 1931, будучи известным драматургом, в письме к другу, писатель скажет: она «мечтала об одном, чтобы ее сыновья стали инженерами путей со-общения. Мне неизвестно, знает ли покойная, что младший стал солис-том-балалаечником во Франции, средний ученым-бактериологом все в той же Франции, а старший никем стать не пожелал. Я полагаю, что она знает. И временами, когда в горьких снах я вижу абажур, клавиши, Фауста и ее (а вижу ее во сне в последние ночи вот уже третий раз), мне хочется сказать — поедемте со мною в Художественный театр. Покажу Вам пьесу. И это все, что могу предъявить. Мир, мама?»
За недолгую девятнадцатилетнюю жизнь в литературе Михаил Бул-гаков смог предъявить миру на удивление много. «Собачье сердце», «Роковые яйца», «Бег», «Кабала святош», «Иван Васильевич» (по моти-вам которого снят всенародно любимый фильм «Иван Васильевич ме-няет профессию»), пьесы, повести, сотни рассказов, очерков, фельето-нов… И все же лучшими его произведениями навечно останутся первый роман «Белая гвардия» и последний — «Мастер и Маргарита».
Первый подарил ему славу. Второй — бессмертие. И писал его Бул-гаков до самой смерти — 11 лет, правил до последнего вздоха, лежа на смертном одре. И роман о Воланде-Сатане, так внезапно ворвавшемся в Москву и российскую литературу, навсегда окружил жизнь и смерть, и имя Булгакова темной аурой.
Хотя весь булгаковский «сатанизм» — такой же растиражирован-ный миф, как и его «московскость». А неизбывная беда его в том, что страна, подарившая русской литературе двух самых великих мистиков — Гоголя и Булгакова, — никогда не включала присущий ей мистицизм в список национальных черт. Даже после «Вия» и «Вечеров на хуторе близ Диканьки» не канонизировала ведьму, летящую на метле, как на-циональную героиню. Но связь Мастера с его учителем и земляком ос-талась столь же неразрывной, как и с Киевом, тринадцатым домом и Лысой Горой, у подножья которой он появился на свет.
На вторую Лысую — левобережную Гору, рядом с рекой Черторой-ем, прилетает перед Балом Сатаны ставшая ведьмой Маргарита. Взрыв на третьей Горе (рядом с Выдубицким монастырем) фигурирует в рома-не «Белая гвардия» как знамение новых и страшных времен.
Четвертая Лысая Гора прячется рядом с Владимирской
горкой, где в 1902 году открылась панорама «Голгофа». Миша-гимназист ходил туда с классом. Почти через сорок лет это стометровое живописное полотно, повествующее о казни Христа, станет декорация-ми романа «Мастер и Маргарита», в котором Иешуа Га-Ноцри будет казнен на… Лысой Горе.
И не удивительно, что булгаковский закатный роман будет не толь-ко о ведьмацких полетах, но и о крестных муках Христа. Как могло быть иначе? Самый киевский из всех писателей мира вобрал в себя всю противоречивость Великого Города — города четырех Лысых Гор и города-крестителя Руси…
Булгаков умер от того же недуга, что и его отец — гипертонии по-чек. Его мучили боли в животе и голове, столь сильные, что уже не под-давались действию обезболивающего. Временами наступали периоды помутнения рассудка, он бормотал что-то странное. «Страшные призна-ки. Это идет отравление всего организма частицами мочи, и это дейст-вует главным образом на нервную систему и мозг», — записала в своем дневнике сестра его жены за неделю до смерти писателя. Но дневник женщины, ставшей прообразом Маргариты, третьей, бесконечно люби-мой жены Елены Булгаковой оставил иные воспоминания: «Умереть, умереть… — шептал он, — но смерть все-таки страшна… впрочем, я надеюсь…»
И тем, кто считает его последний роман «романом о сатане», стоит перечесть первый, дабы понять, на что надеялся Мастер — на Бога, являвшегося во сне Алексею Турбину. Бога, доброго и всепрощающего, впускающего в рай даже не верящих в него большевиков: «Все вы у меня одинаковые — в поле брани убиенные».
В своем первом романе Булгаков, — голодающий, оплакивающий мать, выброшенный за борт истории! — впускает в рай тех, кто отнял у него все. Самое дороге — его Город, дом, семью и веру, «что вся жизнь пройдет в белом цвете, тихо, спокойно, зори, закаты, Днепр, Крещатик, солнечные улицы летом, а зимой не холодный, не жесткий, крупный ласковый снег».
Он находит в себе силы простить их, потому что верит во всепро-щение!
И, несмотря на все неканоническое обаяние Воланда, делает его только посланником, который явится однажды, чтобы сказать самые главные слова: «О, трижды романтический мастер, Тот, кого так жаждет видеть выдуманный вами герой, прочитал ваш роман!»
И от имени Его подарит ему дом — «вечный дом». Где вечером снова соберутся все, кого он любит. Они будут играть ему, они будут петь… И где он снова и навсегда обретет свой «потерянный рай», укра-денный у него роковым 1918 годом.

Заказать книгу в Магазинчике