Моисей – конкурент Соломона

Фабрика на проспекте Победы (собственно, до 1985 года это был последний квартал бульвара Тараса Шевченко) возникла в результате объединения усилий двух ветвей одного клана. Еще в 1861 году купец-караим Соломон Коген, выходец из Крыма, развернул в Киеве табачное производство (это его пожертвованию впоследствии наш город был обязан красивой караимской кенасой на Ярославовом Валу – нынешним Домом актера). В 1867-м его брат Моисей занялся тем же бизнесом, открыв независимое предприятие под вывеской «Братья Коген».

Конкуренция способствовала успеху. В статистическом сборнике, опубликованном 120 лет назад, сообщалось: «Киев служит средоточием лучших табачных фабрик, изделия которых имеют довольно значительный район распространения, и не только во внутренних городах России, но даже и за границей». Фабрика Соломона Когена считалась крупнейшей в губернии; в 1887 году здесь трудились 375 рабочих. Несколько уступало ей заведение Моисея Когена: 220 рабочих, вдвое меньшие денежные обороты. Находились предприятия по разные стороны Крещатика: фабрика Соломона – на нынешней Пушкинской, 7; фабрика Моисея – на Лютеранской, 4. На Крещатике же размещались их лучшие магазины. Встречались на главной улице города вывески и других киевских производителей табака, но до размаха братьев-караимов им было далеко.

 

Хозяева «табакрошек»

Настало время, когда старшее поколение табачных фабрикантов ушло со сцены. В 1900-м году скончался Соломон Коген, в 1903-м брат последовал за ним. «Королям табака» наследовали сыновья Моисея. У них хватило ума не менять привычные брэнды и не нарушать сложившиеся производственные и торговые связи. Фабрики продолжали работать и торговать продукцией раздельно; та, что на Пушкинской, перешла к акционерному обществу «Табачной фабрики под фирмой Соломон Коген», правление которой возглавлял Абрам Моисеевич Коген.

 

В начале ХХ столетия Абрам Коген, купив большой участок в конце Бибиковского бульвара, создал там новую производственную площадку. Туда постепенно перекочевало оборудование с обеих сторон Крещатика. Жители центра, которые давно уже крутили носами от неуместных ароматов двух мощных фабрик, в полном смысле слова вздохнули свободно. Но, даже собравшись под одной крышей (фабрика «Братья Коген» была куплена АО «Соломон Коген»), обе фирмы все же сохраняли самостоятельность в реализации и в номенклатуре изделий, так что, по оценке современника, «соединение их в одно финансовое целое основано на принципе экономии и более успешного процветания этих фабрик».

На Всероссийской выставке 1913 года в Киеве фирмы Когенов были представлены в одном павильоне, где посетители могли увидеть воочию сразу все стадии производства папирос. У них на глазах мини-фабрика, устроенная в павильоне, осуществляла резку табака, приготовление гильз, их механическую набивку, укладку в коробки и обандероливание папирос. Там же приводились сведения о масштабах производства: ежедневно механизмы предприятий Когенов выпускали два миллиона готовых папирос (не считая 250 тысяч папирос, изготовленных по спецзаказу вручную), 150 пудов крошеного табака. Рабочих было всего 795, из них женщин – 635. Надо сказать, что отношение к работницам «табачки» среди горожан было не слишком почтительное; называли их «табакрошками», что, по словам одного мемуариста, было чуть ли не равнозначно понятию «путана»…

 

Минздрав может только предупреждать…

В советское время киевские «табачки» национализировали. Был создан Табактрест Украины (позже реорганизованный в «Укртабакмахоробъединение», и бывшая фабрика Когенов в конце бульвара превратилась в 4-ю (а в тридцатые годы – 3-ю) табачную госфабрику. Предприятие наращивало мощности и площади; старые корпуса были надстроены, к ним присоединились новые. Киевская табачная фабрика работала бесперебойно, не зная проблем со сбытом. Пресса распространяет даже молву о том, что заказы на здешнюю «Приму-Люкс» издавна поступают от английского королевского двора, потому что королева, дескать, отдает предпочтение именно этой марке сигарет…

Собственно, по сей день, несмотря на устрашающие предостережения Минздрава, население Украины суммарно выкуривает в год порядка 75 миллиардов сигарет. Не знаю, что в конце концов будет построено на месте сносимой «табачки», но, будь моя воля, поставил бы я там памятник бесконечному табуну лошадей, убитых неисчислимыми каплями никотина…

 

«Славутич» в носках

С табачной фабрикой у меня связан и кусочек личных воспоминаний. Дело было в последние брежневские годы, когда я учился в Политехническом институте. Жизнь дорожала, стипендии на молодые запросы не хватало, и кто-то из приятелей подсказал способ улучшить материальное положение: на «табачке» охотно брали студентов на подсобные работы в позднюю смену.

Действительно, оформили меня в два счета. Пикантность ситуации состояла в том, что я отроду не курил, так что попадать в табачную атмосферу не хотелось. Но мне повезло: нашлось место вдали от никотина – в коробочно-печатном цехе. Там все время стоял дикий грохот печатных машин, которые непрерывно выбрасывали свеженькие развертки пачек «Примы» – тех самых, достопамятных, с указанной ценой 14 коп. Стоявшие рядом мастерицы ловко подхватывали их и увязывали в стопки. Моя работа заключалась в том, чтобы складывать эти стопки в большие тележки и время от времени отвозить их к месту изготовления коробок. Кроме того, я должен был собирать и вывозить бумажные отходы, а еще несколько раз в день закатывать со двора и заправлять в машины здоровенные рулоны бумаги. В принципе, особой гонки не было, так что под шум машин я еще успевал в уголке выполнять расчетные задания для института.

Сам я, повторяю, не курю, но курящих друзей и подруг у меня всегда хватало. Поэтому в первый же день я спросил у работниц, где бы прихватить пару пачек. К моему вопросу отнеслись без удивления и буквально за руку отвели в цех готовой продукции, где на выходе линии уже выезжали запечатанные в целлофан пачки сигарет. Я подошел к одной линии, где мне без слов (и даже как бы не глядя) бросили два «Славутича», а потом к другой – и точно так же получил две пачки «Столичных». Когда я вернулся в свой цех, мастерицы велели мне, уходя, переложить сигареты в носки. Стало ясно, что по негласному правилу то, что умещается в носках, было для работников как бы «бонусом», а уж сверх этого набираться не следовало, – вахтер иногда на выходе хлопал по карманам. В общем, за те месяцы, что я работал на «табачке», и еще долго после этого мои знакомые не знали проблем с фирменным куревом…