Резиденция киевского миллионера напоминала рыцарский замок

Скульптуры и старинная библиотека вывозились из замка князей Вишневецких в антикварные магазины Киева

Непрактичностью дворянской интеллигенции, которая мало заботилась о своих родовых гнездах, умело пользовались дельцы новой формации. В свое время каждому киевлянину был известен многолетний процесс по поводу замка князей Вишневецких на Волыни, описанного за долги и незаконно присвоенного в 1875 году киевским миллионером-откупщиком, а потом и городским головой Иваном Толли. Сам замок ему был не нужен, а вот старинная библиотека, мебель и утварь интересовали. Полотна европейских мастеров вывозились возами, антикварные магазины Киева и других городов долгое время были забиты дворцовыми гобеленами, скульптурами, художественной бронзой, фарфором и раритетными изданиями. Толли все продал и превратил в денежные купюры.

Финансисты, сахарозаводчики и так называемые железнодорожные короли (дельцы, получавшие от государства ссуды-концессии на строительство железных дорог и наживавшие на этом миллионы) интересовались старыми особняками Киева. Для себя они строили мало. Да и к чему было браться за столь хлопотное дело, если можно купить какое-нибудь дворянское гнездо, а вместе с ним и возможность хоть в чем-то сравняться со старой аристократией, погреться в лучах ее славы.

Но в 1879 году в Киеве произошло знаменательное событие. Городской «железнодорожный король» барон Рудольф Штейнгель выстроил для себя особняк на Бульварно-Кудрявской улице (теперь Воровского, 25). Резиденция интересна тем, что стала первым детищем «новой аристократии» и довольно четко отражала ее вкусы. Здание возводилось по проекту популярного тогда архитектора Владимира Николаева, посвятившего свое творчество поэтизации богатства и роскоши. Возведенная им резиденция «железнодорожного короля» напоминала рыцарский замок в готическим стиле, гордо возвышавшийся над просторами Афанасьевского яра, строениями Фундуклеевской (ныне Хмельницкого) улицы и туманными далями Лыбедских болот.

Творение Николаева приобрело популярность и в какой-то мере повлияло на формирование у горожан представления о престижном жилье. И сегодня многие киевские нувориши строят свои дома в «рыцарском стиле» — иногда по два-три «замка» на одной улице. Разница лишь в том, что дом Штейнгеля вписывался в панораму и действительно возносился и парил над далями, а «замки» теперешних «рыцарей кошелька» нависают над участками, пригодными разве что для какого-нибудь… курятника.

«Вскоре после окончания обустройства и меблировки особняка Штейнгеля, — пишут исследователи киевских особняков Дмитрий Малаков и Ольга Друг, — был заказан альбом фотографий, которые увековечили экстерьеры, панорамы окружения и интерьеры родовой усадьбы, расположенной в центре города. От ворот широкий дугообразный въезд вел под тяжелое каменное крыльцо-террасу. На углу возвышалась башня, где, по древнему обыкновению, должен развеваться флаг в знак присутствия в замке хозяина… Возле подножия особняка раскинулся пейзажный английский парк-сад — с дорожками, аллеями, клумбами, рабатками, фонтаном, беседками, мостиками и озером с черными лебедями».

Своими размерами и обстановкой комнаты «замка» лишь отдаленно напоминали жилые помещения. Это были дворцовые залы, хотя в штате придворных не было и регулярные балы не проводились. Здесь жила семья вечно занятого делами промышленника. Такая несообразность объяснялась чрезмерными амбициями новых богачей, которые хотели получить от жизни все сразу — и деньги, и титулы, и славу.

Особым предметом вожделений были дворцы и дворцовые залы. Они мерещились толстосумам повсюду. В виде царских покоев с позолоченной лепниной делались, к примеру, парадные доходных домов, холлы гостиниц, помещения банков, конторы адвокатов. Даже приемная в квартире практикующего врача могла иметь дворцовую отделку. Именно так выглядела она у преуспевающего хирурга Мумиева в рассказе киевской писательницы Ольги Шалацкой «Страница прошлого»: «Это был большой зал с позолоченными зеркалами, стульями и роскошными тропическими растениями в кадках и вазонах на мраморных тумбах. На стульях сидело до десятка пациентов обоего пола».

Особняк Штейнгеля киевлянам понравился. В городском путеводителе 1897 года он упоминается среди частных строений, выделяющихся «красотой архитектуры». Если бы этот замок не был изуродован в 1970-х годах и сохранился до наших дней в своем первоначальном виде, он, очевидно, по-прежнему вызывал бы восхищение наших любителей архитектуры, как «Дом с химерами», «Замок Ричарда», «Шоколадный домик» и другие причуды киевского вкуса.

Не иначе как дворцом представлял свой дом и Богдан Иванович Ханенко на Терещенковской улице, N 15. Отпрыск старого гетманского рода энергично вписался в среду промышленно-финансовых воротил и перенял от них кое-какие из новых вкусов и увлечений, особенно страсть к дворцам и собиранию дорогостоящих шедевров мировой живописи. Оба увлечения нашли свое воплощение в возведенном для него петербургским архитектором Мельцером, в стиле итальянского «палаццо», особняке. Первый этаж был приспособлен под жилье, второй (как тогда говорили, «бельэтаж») служил художественной галереей.

Дом-музей начинался с мрачных готических покоев. Затем шла «красная гостиная» в стиле Ренессанса. «Золотой кабинет», предназначенный для живописи рококо, украшали обои по мотивам «Дон Кихота» Сервантеса, изготовленные на Брюссельской мануфактуре в конце XVIII века. Столовая была задумана в барочных формах. На потолке ее помещался герб гетманов Ханенко. На полках и консолях стоял дельфтский фаянс и китайский фарфор XVII-XVIII и XIX веков.

В идеальном помещении для художественной экспозиции жить было не совсем удобно. Недаром Ханенко после завершения «палаццо» взялся за строительство рядом с ним жилого дома (улица Терещенковская,13), где должны были разместиться служебные помещения, библиотека, лекторий и фешенебельные квартиры.

Большую коллекцию живописи (работы в основном русских и украинских художников) собрал в своем двухэтажном особняке на Институтской улице и архитектор-банкир Георгий Шлейфер. Он не жалел денег на обстановку комнат и вестибюля. Все было сделано хорошо и удобно. Но часть помещений галереи использовались под жилье, что несколько портило вид экспозиционных залов. На сохранившихся фотографиях виден большой банкетный стол с посудой и букетами цветов в одном из залов особняка, не мешающий экспозиции. Так накрывались столы в царских дворцах.

В то же время музей отторгал многие бытовые вещи. Плохо «вписывался» в экспозиционный зал, например, мягкий диван с круглыми валиками. Неуместны здесь и рабочие, обеденные или ломберные столики. А шкаф с резными колонками, чтобы увеличить площадь экспозиции, поставили подальше от стены — чуть ли не посреди зала.

Дворцовая роскошь и уют — разные вещи. Цари и вельможи не использовали большие помещения для жилья. В них размещались бальные залы, парадные кабинеты, столовые и спальни. Здесь отмечали праздники, проводили официальные церемонии, устраивались приемы. Сами же хозяева с удовольствием жили в небольших «личных апартаментах» на задворках резиденций.

Банкиры и заводчики не сразу поняли, что дворцы строят не для себя, но прежде всего для публичных собраний. Сначала пытались привыкнуть к жизни на сквозняке анфилад, но со временем смирили свои амбиции и сократили дворцовые просторы до разумных пределов. Так, уютно и по-домашнему выглядят, например, помещения в особняке миллионера-сахарозаводчика Симха Либермана на Банковской улице, N 2, построенном в 1898 году архитектором Николаевым (ныне дом Союза писателей).

Перед Первой мировой войной мода на помпезные жилища заметно спала. Богатые люди начали возводить уютные мини-дворцы для одной семьи — без анфилад, парадных залов, но зато с холлом, большой столовой и коридорами, в которые выходили двери изолированных комнат. Подобное стремление к простоте и практичной планировке проявилось, например, в особняках сахаропромышленника Шестакова на Шелковичной улице, N 14 и землевладельца Илляшенко на улице Владимирской, 49.

Эти и другие особняки ХХ столетия стали прототипами богатого буржуазного дома, по-своему роскошного, но отнюдь не помпезного, без аристократических излишеств и огромных бальных залов.

Именитые дворяне славились гостеприимством. В своих домах они давали пиры и балы, устраивали концерты, спектакли, литературные вечера и художественные выставки. Гостей старались напоить и накормить, занять беседой, картами, усладить музыкой, пением, балетом. Для такого образа жизни действительно нужны были не просто просторные дома, а целые дворцы.

Заводчики и банкиры — люди иной закваски. Они не бросают денег на ветер. Сборища праздных людей им чужды. Банкеты они заказывают в ресторанах, а для практических дел содержат конторы╔ Дома аристократов и миллионеров внешне могут походить друг на друга. Но в одних деньги считают и копят, а в других тратят на красивый досуг, радость общения, предметы искусства. В этом вся разница между дворцом аристократа и особняком банкира.