БЛЮСТИТЕЛИ ПОРЯДКА БОРОЛИСЬ С… БОЛЯЧКАМИ

К следящим за порядком в литовско-польские времена некоторым образом можно отнести замковых «кликунов», а также сторожей у городских ворот. Но их основным предназначением все-таки оставалась охрана военных объектов.

Что же касается сугубо полицейских формирований, то они возникли после присоединения Киева к Московской державе. В 1684 году были созданы две стрелецкие команды по 100 человек, которые действовали на Подоле и Печерске, где «начали было мещане… город бунтовать».

Только в 1733 году киевскую полицию узаконили. Согласно «Высочайшей резолюции на Доклад полицмейстерской канцелярии об основании полиции в городах» императрицы Анны, в 23 губернских и провинциальных городах империи учреждались так называемые полицейские конторы. Штат киевской включал полицмейстера, унтерофицера, капрала, 8 рядовых и 2 канцелярских служащих.

Спустя полстолетия, с принятием «Устава благочиния или полицейского», в городе начала действовать Управа благочиния, которую возглавил городничий. Ему помогали 2 пристава (один вел гражданские дела, второй — уголовные) и 2 ратмана. Кроме исполнения распоряжений высшей власти, а также поддержания порядка и спокойствия, Управа следила за соблюдением правил торговли и паспортного режима, занималась докторскими и санитарными делами для борьбы с «прилипчивыми болезнями». Впрочем, и это не все: на плечах тогдашней полиции лежали и судебные функции, а при ней действовала пожарная команда, которой заведовал особый чиновник в звании бранд-майора.

Тогда же появились арестантские и «съезжие» дома — «прародители» сегодняшних СИЗО и советских вытрезвителей.

НЕРУССКИХ В ПОЛИЦИЮ НЕ ПРИНИМАЮТ

Управу благочиния заменили полицейским присутствием (городской полицией) во главе со старшим полицмейстером (в чине полковника), которого назначал военный губернатор (1799). Кстати, тогда в правоохранители и огнеборцы особы нерусского происхождения не принимались.

Теперь блюстители порядка вели следствие и разыскивали преступников, следили за тюрьмами, уплатой госналогов и исполнением повинностей, ценами на базарах и ярмарках, корчемством, отвечали за исправность и чистоту мостов, дорог и тротуаров, а также взимали штрафы за необъявление о приезде.

А было так: «Начальник второй сухопутной дистанции Киевского округа обратился к господину полицмейстеру с заявлением, что жители Шулявки бросают нечистоты в огромном количестве под мост №1 на Киево-Берестецком шоссе, что может привести к размыву моста. По распоряжению полицмейстера, приняты меры к устранению на будущее время подобных безобразий». («Киевлянин»)

Ради удобства контроля и присмотра в 1834 году Киев разбили на 6 участков — Печерский, Лыбидской, Дворцовый, Старокиевский, Подольский и Плоский, каждый из которых делился на 5 кварталов. Делами участков занимался пристав, кварталов — квартальный надзиратель. Новинкой для города стали полицейские будки, где в непогоду дежурили десятники.

Вскоре, после издания «Временных правил об обустройстве полиции…», местные чиновники задумали увеличить штатную численность полицейских чинов, улучшить их финансирование и сузить исполняемые функции, а отсюда — усилить борьбу с преступностью. Но из-за не ахти какого финансирования из горбюджета идея оказалась лишь розовой мечтой.

Справка «Сегодня» Более ста лет назад годовое вознаграждение городового в Российской империи составляло 200 рублей. Для сравнения: ведущий инженер получал столько же ежемесячно. Правда, были у полицейских надбавки за выслугу лет. Для этого требовалось исправно и непрерывно «тащить службу» хотя бы 7 лет подряд, после чего появлялась первая прибавка — 50 рублей раз в год. Отслужил 12 лет — получи еще 50. После 30 лет службы городовой мог выйти на пенсию, получая для обеспечения спокойной старости… 96 рублей в год. Такие «расклады» нередко толкали на правонарушения самих «стражей порядка». Коррупция и мздоимство процветало и в среде высшего начальства.

Не сумев реформировать полицию кардинально, власти занялись мелочевкой. Что-то ведь нужно было менять! Подумали и решили в который раз изменить название полиции. Нарекли ее Киевским управлением полицмейстера.

ЗАКОНЫ ПИСАЛИ САМИ

На этом нововведения не закончились. В 1879 году Киев заново поделили, уже на 8 участков: Печерский, Дворцовый, Лыбидской, Старокиевский, Подольский, Плоский, Бульварный, Лукьяновский. Вместо некогда задуманного сужения функций на стражей свалились дополнительные обязанности — сбор данных о населении, состоянии и количестве заводов и фабрик. А при управлении были созданы конная охрана и первая в России розыскная полиция.

Последняя занималась непосредственно борьбой с криминальной преступностью и представляла собой команду из заведующего, 7 агентов и 8 откомандированных от участков городовых. На розыскников возлагались предупреждение убийств, грабежей и поджогов, розыск похищенного и преступников, хозяев потерянных вещей, дезертиров, мужчин и женщин, которые уклонялись от совместной жизни, детей, сбежавших от родителей. Также они должны были присматривать за шулерами, подозрительными особами, собирать оперативные ведомости, проверять жалобы и проводить розыск по политическим делам.

А было так: «…буянами выбиты окна в нескольких домах по Старожитомирской улице и Обсерваторному переулку. Несколько человек-буянов полиции удалось задержать здесь же, на месте, а остальные успели разбежаться. К розыску их приняты меры». («Киевлянин»)

Из-за отсутствия законодательной и нормативной баз регламентирующие документы разрабатывались самостоятельно. Так, в январе 1905 года прокурор окружного суда утвердил «Инструкцию чинам киевской сыскной полиции», составленную заведующим Розыскной частью Рудым по распоряжению губернского полицмейстера полковника Цихоцкого.

Кстати Сделав блестящую карьеру (от участкового пристава столичной Санкт-Петербургской полиции до полицмейстера крупного губернского города), Цихоцкий перенес в киевскую практику методы работы на прежнем месте: взяточничество, нарушение штатного расписания, присваивание значительных сумм денег, сокрытие от учета полицейских протоколов с целью «улучшения» статистики раскрытия уголовных преступлений. Такая безнаказанность позволила скромному служащему приобрести за 100 тысяч рублей роскошное имение (годовой оклад Цихоцкого не превышал 5 тысяч). Чтобы скрыть от общественности истинные масштабы «внештатной» деятельности чиновника, вместо привлечения к уголовной ответственности, полковника отправили в отставку по собственному желанию, присвоив звание генерал-майора и назначив немалую пожизненную пенсию.

ПРЕСТУПНИКОВ РАСПРЕДЕЛИЛИ ПО «СПЕЦИАЛЬНОСТЯМ»

Упомянутый выше документ состоял из 10 глав, которые делились на немыслимое количество параграфов. В одном из них — «Распределении преступников по специальностям и способ совершения преступления» — убийцы именуются «гейменниками», а разбойники и грабители — «грантовщиками». Здесь значатся и «фуферы» — поджигатели застрахованных зданий (как правило, ни разу не судимые), которые нанимались непосредственно… будущими погорельцами — хозяевами домов, фабрикантами или владельцами магазинов.

Кражи со взломом совершали «шниферы», а специально подобранным ключом орудовали «скачки». «Цыперы» «тянули» с передних и кухонь. А преступники, работавшие «на доброе утро», с утра пораньше заявлялись с чемоданами в частные дома и, разбудив прислугу, заявляли, что они — родственники обитателей квартиры. Проникнув во владения и сперев что-либо, удалялись под каким-то предлогом. Доходным местом для «мойщиков» были железнодорожные вагоны, а вот «железнодорожные воры» и «фортыцеры» составляли касту карманных воров. Культовые сооружения обирали «клюквенники», воровали белье на чердаках «голубятники» .

А было так: «Масса наблюдающихся в последнее время случаев кражи белья, главным образом, с чердаков, заставила полицию усилить бдительность, и благодаря этому, задержать двух воровок. Их заметили, когда они забрались на чердак дома № 10 по Полицейской улице, и увязавши узел с бельем, унесли его. За воровками стали следить и выследили, что они вошли в один из домов по Подвальному переулку. За ними немедленно вошла полиция и задержала воровок на квартире Марии Мартыненковой, где они продавали краденое белье хозяйке квартиры». («Киевлянин»)

Наводчиками квартирных воров частенько становились «воры-полотеры»: натирая полы, они были в курсе, где что плохо лежит. Не обходилось и без «воровской прислуги». Наметив цель для промысла, они поступали в услужение и предъявляли поддельные или чужые паспорта. «Виды на жительство» не имели фотографий, так что сделать это было делом пустяковым. «Обчистив» дом до нитки, они немедленно переезжали «на гастроли» в другой город.

А было так. «Живущая в Киеве госпожа Ф. приняла прислугу — горничную, которая привезла с собой непомерной величины сундук, обративший этим внимание Ф. Спрошенная по этому поводу горничная ответила, что долгими сбережениями она успела кое-что приобрести, и поэтому ей необходимо такое хранилище. Этим дело объяснения и кончилось бы, если бы не назойливое вмешательство болонки, которая, понюхав сундук, стала яростно и неотступно лаять на него. Ввиду этого Ф. потребовала отворить сундук. На это требование горничная ответила, что потеряла ключи. Был приглашен околоточный надзиратель, в присутствии которого слесарь открыл сундук. В нем оказались два здоровенных парня, вооруженных ножами…» («Киевлянин»)

В магазинах трудились «шопенфеллеры», «ридикюльщики» выхватывали у дамочек ридикюли. «Хламидники», «девятники» и «торбохваты» воровали с возов и рундуков на базарах. «Черединники», они же — «сцепщики», были конокрадами. Перевозили краденое «блатаки», «пассеры» и «каины».

В дореволюционной России буйствовали карточные шулера — «семь тузов в колоде». Они делились на простеньких — базарных, и элитарных — клубных. И те, и другие пользовались мечеными либо подтасованными картами. Разница заключалась лишь в сумме выигрыша.

К преступному миру относили «стрелков». Эта категория просила милостыню на улицах, базарах, у магазинов, ресторанов, банков, бирж… Они также наведывались и в зажиточные дома, где выпрашивали деньги «в связи с постигшим их горем» (смерть близкого родственника, кража в пути, тяжелая болезнь). Многие из «стрелков» были весьма обеспеченными людьми, а некоторые даже содержали собственные доходные дома!

А было так: «Недавно в Киеве умер один нищий. Он выпрашивал всегда милостыню «ради детей» и по временам водил за собою девочку, лет 8, почти нагую и болезненную на вид. Никто не подозревал, что старик имел в городе каменный дом, а в доме отдельную комнату, где сберегал собранное им за долгое время подаяние. В заплатанной одежде его нашли 200 000 руб.; 700 руб. оказалось на процентах у местного кулака; ежедневно мнимый нищий платил бедной матери девочки по 40 и 60 коп. за то, чтобы та позволила водить ее и выпрашивать милостыню». («Киевлянин»)

«Лохотрон» с помощью подбрасывания кошельков «раскручивали» «басаманщики» или «бугайщики».

КИЕВ БЫЛ ВЕСЬМА БАНДИТСКИМ…

Как и сегодня, жулики столетней давности нередко имели «крышу». Процветал откуп задержанных, которые, по сути, делились с полицией частью краденого. Но преступники прошлого были гуманнее — реже устраивали откровенные разбои, за которые «светили» приличные сроки отсидки в тюрьме, а иногда — каторга. Тогдашние аферисты отличались изобретательностью: они запросто продавали под видом золотого песка медные опилки и делали фальшивые монеты из гипса…

P.S. В конце ХIХ — начале ХХ столетий Киев имел славу одного из самых бандитских городов империи. По данным Минюста, в 1896 году число совершенных преступлений достигало 619,8, что почти втрое превышало такие же показатели для всей России (147,9) и вдвое — для ее 55 городов (362,1). На 100 тыс. населения в городе совершалось 15,7 убийств, тогда как во всей империи — 10,7.