Байково кладбище в Киеве — огромное «царство мертвых», ведь за 173 года существования оно приняло в свою землю десятки тысяч людей, многократно выросло в размерах, достигнув к сегодняшнему дню территории в 20 гектаров. В разных его отделениях покоятся и простые смертные, и государственные деятели самого высокого ранга. Здесь рядом, в одной земле, лежит и «непримиримая оппозиция» (Щербицкий, Чорновил), и поэты противоположных идеологических направлений (Стус, Тычина), художники, актеры, композиторы, драматурги, писатели, врачи, ученые, военачальники, церковные и государственные деятели, творившие с разным уровнем таланта и частенько по разные стороны баррикад. На этом же кладбище, вопреки православной церковной традиции, покоятся и двое известных «самоубийц», при жизни — влиятельные личности крупного государственного калибра: Кравченко и Кирпа. На Байковом кладбище — множество существующих и поныне памятников: от низкопробных «произведений искусства» до подлинных шедевров архитектуры и скульптуры. Правда, состояние большинства из них — плачевное.

При всем этом Байково кладбище не является Историко-мемориальным заповедником, а посему не охраняется государством, что способствует его разграблению, поруганию и разрушению. В крайне плачевном состоянии находятся многие захоронения, почти превращены в развалины многие величественные надгробия, в том числе созданные трудом таких замечательных фамилий и фирм, как Риццолати, «Скульптурное ателье вдовы Де Векки с сыновьями», Скиавони, Кианелли, Городкова, Шанца и многих-многих других.

Исследователь киевского некрополя, к сожалению, ушедшая из жизни историк-архивист Людмила Андреевна Проценко, с которой лично многократно общался автор этих строк и с которой мы очень горячо переживали десять лет назад о судьбах киевских исторических кладбищ, с горечью констатировала: «Большое количество склепов сохранялось еще до 1970-х годов на Байковом Новом кладбище, особенно в католической части. Ныне (1995 год. — Авт.) основная их часть осталась в полуразрушенном состоянии, а это явно сооружения известных киевских архитекторов Владислава Городецкого, Михаила Иконникова, Владимира Николаева, Евгения Ермакова, Алексея Щусева и др. Так, на седьмом участке напротив церкви был грандиозный склеп — двухэтажная часовня-усыпальница (снесена в 1983 году) протоиерея Павла Троцкого, подобного которому не было нигде более на кладбищах Киева… Кладбища требуют спасения этих красот, которые вот-вот исчезнут совсем. Ведь мы потеряем навсегда эту неповторимую страничку искусства кладбищ».

Совсем недавно на Лукьяновском мемориальном кладбище, которое обрело этот немаловажный статус неимоверными усилиями покойной, за счет добровольных пожертвований, поступивших от членов Киевского городского общества охраны памятников истории и культуры, было установлено надгробие на могиле нашей выдающейся соотечественницы. Ее многочисленная родня не дала на памятник ни копейки. «Славних прадідів великих правнуки погані», — не о таких ли писал Тарас Григорьевич? Грустно, однако…

Но вернемся на Байково кладбище. Ибо оно, в отличие от мемориального Лукьяновского, не охраняется никаким законом, а банально находится в Управлении жилищно-коммунального хозяйства города, что позволяет уже многие десятилетия вершить здесь темные дела. Ведь все мы знаем, что такое жэк!

Еще в 1930-е годы началась здесь вакханалия с перезахоронениями, подхоронениями, захоронениями на месте старых… За взятки ли, по указанию ли горсовета, самого премьер-министра страны или иным «чудесным образом», не объяснимым никакими документальными подтверждениями, здесь (и не только на так называемой Главной аллее), на закрытом для новых захоронений кладбище, были уничтожены тысячи старых могил. На их месте выросли новые пантеоны. Такое кощунство привело к тому, что лица различных вероисповеданий оказались захороненными в отделениях некрополя, специально созданных для православных, католиков, лютеран, иудеев, караимов, мусульман… Дальше — больше. Склепы — произведения скульптуры и архитектуры — были (как до этого и старинные могилы) разграблены, останки покойников вывезены на свалки. В самих склепах частично устроили какие-то хозяйственные склады для хранения инвентаря, кое-где народ организовал «инициативой снизу» стихийные бесплатные общественные туалеты, ведь официальных здесь, кроме двух будочек на территории крематория, и нет, такие же бесплатные «гостиницы» для бомжей…

Я с ужасом и величайшей горечью осматривал давеча эти склепы, сравнивал их состояние с тем, что видел здесь пять, десять, пятнадцать лет назад… Многие из них вот-вот уйдут в небытие вслед за их первыми «поселенцами». И — феномен дней нынешних. Некоторые склепы все же реставрируются, приводятся в порядок и готовятся к приему новых покойников. Что ж, пусть уж лучше так, хотя о двух склепах на Байковом хочется поговорить отдельно. Если их (и это на совести нынешней власти) в срочнейшем порядке не реставрировать, они исчезнут, и это будет великим позором всем нам и немым укором наших предков и потомков.

На Байковом Старом немецком кладбище доживает последние дни уникальный памятник архитектуры, так называемый «Мавзолей Витте», выполненный по проекту Владислава Владиславовича Городецкого — крупнейшего зодчего не только Киева, где он особенно много построил, но и Украины в целом, Польши, Ирана…

Вот что пишет дотошный исследователь жизни и творчества зодчего — Дмитрий Васильевич Малаков: «…Польские биографы Городецкого указывают на «памятник и мавзолей графа Витте»… Мавзолей Витте стоит на наивысшей точке холма, занятого Старым Байковым кладбищем, и поначалу, пока еще не выросли здесь высокие деревья, доминировал над долиной речки Лыбедь, заметный с ее левобережья — Нового Строения, где возносились два острых шпиля римско-католического костела св. Николая. Оба сооружения архитектора Городецкого как бы перекликались в этом пространстве над Лыбедью — одинаковой архитектуры, с тождественными шпилями, в рафинированных формах готики, с бетонными конструкциями и оформлением». Теперь здесь под ногами — осколки башен, разрушающийся фасад, проржавевшие тонкой работы ворота, некогда закрывавшие вход в склеп, пустые водочные бутылки и даже некое подобие лежбища бомжа на месте могилы, коему никакая милиция не угрожает. Страшно, господа, очень страшно, до чего мы дожили в свободной от всех обязательств независимой державе!

В запущенном и неухоженном состоянии пребывает еще один из известных мавзолеев, возведенный в 1909 году на Байковом Новом кладбище, к северо-востоку от кладбищенской церкви Вознесения Христова. Вот что пишет Дмитрий Малаков о нем: «Среди скромных могилок и надгробий на небольшом участке возносится массивная, скорбно-монументальная часовня со срезанным навершием, скорее похожая на братскую усыпальницу, пропорциями напоминая известные памятники — на Шипке в Болгарии или под Лейпцигом в Германии. Такой же квадратный план в основе, сужение кверху, удлиненные вертикали, узкие световые прорези, поднятые высоко над землей. Этот башнеподобный мавзолей, когда-то не загороженный деревьями, тоже хорошо просматривался от Нового Строения, с полотна железной дороги Киев—Брянск. Главный фасад, обращенный сюда, на восток, рассчитан именно на восприятие с далекого расстояния своим лаконичным и масштабным членением». В центре мавзолея — высокий восьмиконечный крест с терновым венком в средней части. Мавзолей с двух сторон окружили скорбящие ангелы — дивной красоты скульптуры. Весь архитектурный ансамбль выполнен в стиле модерн. Мавзолей разрушается с каждым днем. «Интерьеры мавзолея раскрыты по всей высоте, — пишет Дмитрий Васильевич, — свет струится сверху, мягко выделяя белое рельефное распятие в центре». Увы, распятие уже сорвалось вниз и почти уничтожено. Кто-то поставил его остатки в угол склепа, в котором некогда было три захоронения. Теперь лишь три пустые гробницы на их месте. Мавзолей снаружи и изнутри расписан непристойными граффити, гибнут и чудной работы двери, ведущие в усыпальницу…

В психиатрической науке есть такой медицинский термин — «скорбное бесчувствие», обозначающий тяжелый недуг. Это, по сути — болезнь бездушия, когда человек полностью лишается способности к сопереживанию, абсолютно не воспринимает горе и радости других. «Равнодушно-привычный вандализм по отношению к могилам своих предков — не есть ли зловещий признак того, что эта страшная болезнь затронула душу народа?», — вопрошал Евгений Филатов.

До революции 1917 года все было не так. За бесхозными захоронениями, коих почти и не было, присматривали кладбищенские сторожа, добровольцы, взявшие опеку над могилами, располагавшимися рядом с могилами их родных. Путеводители по кладбищам России подробно знакомили путешественников с местами захоронений наиболее известных людей, в них вмещались схемы участков и изображения памятников, указывалось их авторство. Теперь вот на Байковом имеется, представьте себе, один единственный указатель «До могили Лесі Українки», ржавый и покореженный. На старинных участках всюду, кроме главной аллеи, грязь и неухоженность, запустение… Но, согласитесь, история у нас одна, и мы не имеем права без конца ее переписывать, подделывая под эти изменения документы и следы материальной культуры, к которым, безусловно, относятся и некрополи. На деле же все иначе. Происходит плановое осквернение чьей-то памяти.

В «Истории одного города» Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина один из главных персонажей — бригадир и бывший гатчинский истопник Онуфрий Иванович Негодяев, сделавшись градоначальником города Глупова (переименованного в Непреклонск), повелел разобрать булыжные мостовые и настроить из камней памятников. Но даже этот крайне несимпатичный персонаж не додумался разрушать погосты. У нас же они оскверняются и разрушаются с молчаливого согласия нынешних власть предержащих.

И при этом не только на Байковом кладбище происходит такой вот привычный и обыкновенный, увы, вандализм. Гибнут Зверинецкое и Соломенское кладбища, остатки кладбища на Щекавице и многие другие. При этом тратятся значительные средства на возведение бездарных и дорогостоящих памятников на могилах новых высокопоставленных покойников, возводятся монументы, прославляющие мощь нынешней независимой Украины.

«Можно много построить, и столько же можно разрушить, ничего не построив взамен», — писал Иосиф Бродский. Трудно не согласиться с поэтом и гражданином…

Самое страшное преступление — осквернение могил предков, «кровавая тризна» на костях ушедших поколений — убедительно демонстрирует не только духовное обнищание власти, но и становится Апокалипсисом безнравственности.

А пока не поздно, следует хотя бы Байково кладбище признать мемориальным и заповедным, что спасет его неповторимую старину и историю от полной гибели.

Вставай, хто живий,
В кого думка повстала!
Година для праці настала!
Не бійся досвітньої мли,
Досвітній огонь запали,
Коли ще зоря не заграла.

Так проникновенно написала уже очень давно Леся Украинка, прах которой, как мы помним, покоится здесь же, на Байковом Старом кладбище. Призыв остается весьма актуальным и в наши дни…