Здесь были написаны многие главы «Менахем-Мендла» и «Тевье-молочника». А потом, оказавшись на чужбине, писатель снова совершал воображаемые прогулки по киевским улицам на страницах автобиографической повести «С ярмарки» и романа «Кровавая шутка».

Во многих произведениях Шолом-Алейхема вместо Киева фигурирует название Егупец. Именно в Егупец привозит на рынок свой товар Тевье-молочник, в Егупце пытается «торговать воздухом» – зашибить копейку на маклерстве, биржевой игре, перепродаже ценных бумаг – вечный неудачник Менахем-Мендл. «Егупец» – это, собственно говоря, Египет, в котором древние евреи жили в рабстве.

Положение их потомков в дореволюционном Киеве было немногим лучше: большая часть иудеев не имела права жительства в городе и ютилась здесь нелегально, под страхом полицейской расправы. В молодые годы испытал на себе этот страх и сам писатель.

Тем не менее, уже побывав в Европе, Шолом-Алейхем написал своей племяннице, жене киевского адвоката: «Как жалко выглядит теперь Киев после блестящего Парижа и после чистенького Берлина! И все-таки, если бы мне предложили выбрать один из этих трех городов, я остановился бы только на Киеве, хотя он не так благоухает и не так благоустроен».

Сегодня в 15 часов на Красноармейской, 5, на месте дома, где свыше ста лет назад жил и работал Шолом-Алейхем, откроется посвященная ему музейная экспозиция. Здесь можно будет увидеть малоизвестные фотоснимки и книги, иллюстрации к произведениям писателя, предметы еврейской традиции и быта времен Шолом-Алейхема и многое другое.

 

Жизнь Егупца-Киева в произведениях Шолом-Алейхема

 

«Менахем-Мендл»

Я втерся в компанию маклеров и сам стал, с Божьей помощью, не из последних, сижу уже у Семадени наравне со всеми за белым мраморным столиком, как в Одессе, и пью кофе со сдобными булочками. Такой уж здесь обычай – не то подходит человек и выгоняет вон.

Тут, у Семадени, и есть самая биржа. Сюда собираются маклеры со всех концов света. Здесь всегда крик, шум, гам, как – не в пример будь сказано, – в синагоге: все говорят, смеются, размахивают руками. Иной раз ссорятся, спорят, затем судятся, потому что при дележе куртажа вечно возникают недоразумения и претензии; без суда посторонних лиц, без проклятий, кукишей и оплеух никогда ни у кого – в том числе и у меня – не обходится.

«Газета…»: популярное киевское кафе, владельцем которого был Б. Семадени, находилось на Крещатике, в том квартале, где теперь стоит колонна Независимости. На противоположной стороне Институтской улицы размещалась Киевская биржа. Оба здания не сохранились.

 

«С ярмарки»

Наш герой… с трепетом позвонил у дверей, и его впустили в кабинет, уставленный шкафами со светскими и духовными книгами. У героя зуб на зуб не попадал. Несколько минут спустя в комнату влетел человек с жидкими бакенбардами, чрезвычайно близорукий и очень суетливый. Неужели это и есть «ученый еврей» при генерал-губернаторе? Если бы у него не была выбрита часть бороды как раз посреди подбородка, можно было бы поклясться, что это меламед, учитель Талмуда.

У «ученого еврея» была одна особенность – он плевался во время разговора. Видно было, что это человек очень рассеянный. О нем, как герой узнал позже, в Киеве рассказывали всякие анекдоты и смешные истории. Например: он никогда не мог попасть к себе домой, пока не натыкался на дощечку с надписью «Герман Маркович Барац». Однажды Барац, внимательно посмотрев на дощечку, прочитал указанные на ней часы приема – с трех до пяти. Взглянув на часы и убедившись, что сейчас всего только два, Барац решил, что Бараца, стало быть, нет дома. А раз Бараца нет дома, то Барацу здесь делать нечего. И он отправился на часок погулять в саду…

«Газета…»: еврейский историк, публицист и общественный деятель Герман Барац жил в доме по Владимирской, 17. Дом был снесен в 1997 году; копия его фасада включена в комплекс гостиницы «Хайятт» возле Софийской площади.

 

«Кровавая шутка»

В большом университетском городе к началу учебного года было заметно большое оживление. Кончились каникулы, открылись гимназии, политехникум, университет и другие учебные заведения…

Книжные торговцы и бумажные фабриканты заполнили витрины своих магазинов свеженьким товаром, готовясь продавать, менять – словом, всеми силами, как истые патриоты, служить делу отечественного просвещения.

Портные и магазины готового платья, охваченные теми же патриотическими чувствами, выставили все самое модное – от элегантного мундира с блестящими пуговицами до заурядных серых штанишек.

Не уступают в патриотизме и меховщики, и шапочники. Окна их магазинов ломятся от шапок, фуражек, кепи и шляп с гербами, орлами, кантами и околышами.

В других магазинах выставлены ранцы, ботинки, галоши, сласти, папиросы… Даже колбасники, состоящие, казалось бы, в довольно отдаленном родстве с просвещением, и те жаждут содействовать прогрессу: они выставили колбасу, ветчину и прочие яства, ради которых в голодную минуту пошлешь к черту всякую культуру.

 

Справочная «Газеты…»

Шолом-Алейхем (настоящее имя – Соломон Нохумович Рабинович, псевдоним означает «Мир вам»)

Родился в Переяславе (теперь Переяслав-Хмельницкий) 2 марта 1859 года. В 1876 году окончил Переяславское уездное училище. Начал печататься с 1879-го. С начала 1880-х годов бывал в Киеве, в 1887-м поселился здесь и жил (с перерывами) до конца 1905 года, когда разразившийся в Киеве еврейский погром вынудил писателя навсегда покинуть наш город. Умер в Нью-Йорке 13 мая 1916 года.

Имя писателя в Киеве увековечивали в названии улицы (в 1920–50-х годах – нынешняя Константиновская, с 1966 года – улица на Лесном массиве), в названиях творческих объединений, школ, библиотек. В 1939-м впервые установили мемориальную доску на доме по Красноармейской, 5, где дольше всего жил писатель. Но в 2001-м этот дом был снесен ради коммерческого комплекса «Арена-сити».

То же самое, как известно, совсем недавно произошло и с последним по времени киевским адресом Шолом-Алейхема на Красноармейской, 35, где собираются строить высотную гостиницу. И только по Саксаганского, 27 еще остался дом, помнящий сегодняшнего юбиляра (в 1988 году он отмечен памятным знаком). А с 1997-го в Киеве стоит памятник Шолом-Алейхему работы скульптора Валерия Медведева.