«А час — він мудрий, фікції скасує», — удачно выразилась когда-то Лина Костенко. Действительно, время — этот мощный фильтр, который задерживает ненастоящее, — во всяком случае, в сфере высокой культуры. Течение времени, которое уходит, но, несмотря ни на что, снова и снова возвращается, создавая мир и Вселенную человеческой культуры. Это настоящая тайна, которая не может не привлечь к себе внимание настоящего художника. Потому размышления о времени — минувшем, нынешнем или будущем — это неотъемлемый атрибут философского отношения к миру. Это отношение можно выразить музыкой, красками, пластическими образами. А можно — словом, ведь, как сказал Мартин Хайдеггер, «истина в нашей жизни может осуществиться лишь поэтически». Вот почему рефлексии времени, медитативное погружение в его неуловимую власть — органично присущи именно философской лирике.

Дивишся у плесо
і вода минає твою вроду
мочить кучері
полоще очі
несе твої подоби в море
вимиває з тебе риси
вимиває молодість
і залишає.

Более десятка лет назад именно на этом стихотворении я раскрыл первую из изданных в Украине книг Богдана Бойчука «Третья осень» (1991). И как-то сразу (а это случалось в моей жизни лишь несколько раз!) увидел настоящего мыслителя, поэта, способного органично произносить слова о времени и вечности.

Врізується в землю
а тобі здається що у простір
переходить з місця в місце
а тобі здається що в майбутнє
ззаду неї пройдене
попереду найдене
а тобі здається
це метафора твого життя.

Глубокие мысли, своеобразная стилистика, собственное и неповторимое видение мира — черты, которые определяют творческую манеру Богдана Бойчука. Поэту удается постигнуть почти неуловимую сущность вещей и явлений, увидеть мистические глубины, скрытые от будничного взгляда под привычной оболочкой повседневности.

В обличчя церкви
вдарила весна
і вкрила диким виноградом.
Це зелень молиться
і піснею життя
карає камінь.

Первый поэтический сборник Богдана Бойчука «Час болю» увидел свет в 1957 году в Нью-Йорке. Какие впечатления, интуиции, откровения сложили мозаику этой книги, пожалуй, стоит спросить у самого поэта. Узор его биографии начинается в селе Бертники на Тернопольщине, с 1944 года Бойчук живет в Германии, с 1949 года — в Нью-Йорке. На почве этого большого мегаполиса произрастает украинская поэзия пана Богдана. «Нью-йоркская группа поэтов», одним из основателей которой является Богдан Бойчук — как по мне, едва ли не ярчайший коллективный феномен культуры XX века, рожденный украинской диаспорой в США. (По версии Марии Ревакович, если воспринимать эту группу как «круг друзей», то решающей для ее возникновения была встреча в 1953 году Богдана Бойчука и Юрия Тарнавского.) Украинский фун­дамент как-то парадоксально накладывается на ландшафты одной из столиц мира, входит в ее культурную жизнь, дышит с ней в унисон. Официальной датой возникновения Нью-Йоркской группы поэтов считается 20 декабря 1958 года, когда в кафе «Павлин» Богдан Бойчук, Патриция Килына и Юрий Тарнавский придумали это название и решили издавать ежегодный журнал «Нові поезії» (выходил до 1971 года).

Позднее к группе присоединились Богдан Рубчак, Эмма Андиевская, Роман Бабовал, Мария Ревакович… «Мы были приятелями и спорили с битниками и чувствовали себя законодателями культурно-художественной моды Нью-Йорка», — вспоминал в разговоре со мной те времена пан Богдан.

Поэзия Бойчука почти всегда играет на минорной ноте. «Сердце умных — в доме плача», — поучал в свое время Экклезиаст, и Богдан Бойчук, как мне кажется, полностью наследует это видение реальности. Темы смерти, одиночества, абсурдности бытия наполняют его творчество экзистенциальными мотивами, которые будто выбивают читателя из комфортного и нелепого мира повседневности и заставляют мыслить, страдать, искать вечное:

Десь дім стояв,
а може, не стояв;
була десь ціль,
а може, не було.
Я йшов кудись
і знав:
мій хід — життя.

Конечно, можно увидеть в этом трагическом контексте биографические детали — например, принудительный вывоз на работу в Германию или туберкулез — смертельная в то время болезнь, которую молодому Бойчуку удалось победить. Но, по-моему, эти внешние обстоятельства только отшлифовали от природы присущий ему философский взгляд на жизнь, умноженный на настоящее ощущение магической силы слова.

Нестерпне світло
перетяло груди,
і в серце врізалося
слово.
І до кінця твого
болітиме
затерпле
тіло,
а в жилах синьо
пульсуватиме
свідомість:
ти живеш.

В 90-х годах прошлого века вместе со своими книгами Богдан Бойчук вернулся в Украину. Сегодня он проживает в городе Глен-Спей (США) и Киеве, собственной жизнью как будто объединяя культуры, эпохи, континенты и наводя мосты между центрами современного глобального мира и восточнославянской духовности. На родине вышло несколько его поэтических и прозаических книг: «Вірші кохання й молитви» (2002), «Дві жінки Альберта» (2002), «Спомини в біографії» (2003), «Три романи» (2004), «Київські екслібриси» (2006).

11 октября 2007 года поэту исполнилось 80 лет. Он продолжает искать смысл времени, истории, самого себя и нас с вами…

Ти справжній
на цьому місці —
в завеликих черевиках
і з торбиною без хліба.
Ти непотрібний
в цьому місті,
як і я.
Та це несутнє.
Бо ти живеш над нами,
де речі мають зміст,
а люди ласку Божу.

Б. Бойчук. «Сковорода на Подолі» (из сборника «Київські екслібриси») К., 2006.

 

http://www.ualogos.kiev.ua/toprint.html?id=1023

У світоосягненні Б. Бойчука історія, недавнє минуле ідуть поряд із сучасністю. У поетичних медитаціях збірки «Київські екслібриси» буття зведене до одного часу, у якому живі й мертві одночасно існують і спілкуються у київських краєвидах: Хмельницький, який «привіз багато провини і чекає відпущення», Молодий театр і Лесь Курбас «з сивою головою, обвислою мислями», Кирилівська церква, Михайло Врубель і Тодось Осьмачка, Григорій Сковорода на Подолі і Тарас Шевченко на Андріївському узвозі, Іван Малкович і Соломія Павличко, а бульвар Шевченка «стережуть тополі, тонкі й високі», і Софіївські бані «присідають до землі, наче золоті квочки і вигрівають душі покаянних». Проникнення у філософію буття у Б. Бойчука відбувається завжди у національно-універсальних вимірах.

 

 

Заказать в магазинчике